Грамматическая модель языка позволяет воспроизводить текстообразование нормативно, с любым новым смысловым содержанием, которое может быть еретическим или ложным. Европейская традиция вообще не обсуждает возможность лжи самого языка. Язык сам по себе представлялся нейтральным. Понятия истины или ложности применялись лишь к смыслам, которые этот язык выражает. Для языка же использовался лишь критерий грамматической правильности. Для русского человека не существовало ни нейтральной семантической зоны, ни нейтрального языка. На Руси язык всегда был связан либо с божественным, либо с дьявольским началом. Следовательно, и изменение языковых норм (например, правописания) не могло быть чисто формальной процедурой.