Введение

Кризис, пришествие которого так долго предвкушали все враги режима, с которым связывались надежды на крах «чекизма», все явственнее определяет текущую повестку дня. С разных сторон слышны панические причитания. Даже один из видных российских ученых Александр Аузан заявил: «Россия миновала развилку, на которой была возможна модернизация. И сейчас мы от нее удаляемся»^[1].

Но такая перспектива вряд ли может быть принята без пристрастного анализа. Прежде всего теми, кого волнуют подлинные интересы России, ее народа. Ведь ясно, что кризис, не ведущий к модернизации, делает вполне серьезным риск национальной катастрофы. Слишком уж велики внешние и внутренние вызовы.

При этом вряд ли следует питать расслабляющие иллюзии, рассчитывать на автоматически очищающее действие кризиса. Ведь для того, чтобы кризис стал лекарством, нужно, чтобы оно соответствовало причинам болезни. Без этого полагаться на такое снадобье было бы абсолютным безрассудством – так можно лишь ускорить катастрофу.

Значит, нужно вникать в сущность российского кризиса, в его специфику, искать пути его превращения в предпосылку российского модернизационного проекта.

Это тем более актуально, что руководство страны, представители разных общественных направлений поднимают вопрос о модернизации нашей страны в качестве первостепенной задачи. И предметом обсуждения становится уже не столько настоятельная необходимость такого проекта, сколько его цели и возможные альтернативы, исходные основания модернизационной стратегии.

Актуальность для России модернизационного проекта в большой мере связана с грозными вызовами будущего. Трансграничное геополитическое и цивилизационное положение нашей страны, ее контроль над целым рядом ресурсов превращают ее в объект для самого серьезного давления. (Борьба за эти ресурсы, по мнению большинства экспертов, составит существо мировой политики первой трети XXI века.) И при проявлении хоть какой-либо слабости дело не ограничится soft power. Уже сегодня виден рост силовой проекции, возрождение всех калькуляций холодной войны. Противостояние – не наш выбор, но представляется, что агрессия Грузии была лишь первой пробой сил.

Для ответа на растущие угрозы необходима стратегия наращивания российской мощи. Это должна быть серьезная, основательная стратегия, оценивающая реальные и отсекающая мнимые угрозы. Переоценка угроз так же опасна, как и их недооценка. Страшный урок СССР, рухнувшего, среди прочего, под грузом непосильной гонки вооружений, тому пример. Это важный императив нашей стратегии модернизации.

Одновременно имеются и мощные внутренние императивы модернизации. Последние годы сформировали у большинства населения представления о «нормальном» образе жизни. Разрыв между этими представлениями и реальной социально-экономической ситуацией, проще говоря жизнью в кризисе, будет оставаться мощным фактором напряженности.

Кризис подстегнул опасения многих потерять недавно обретенное благополучие. Даже поддержание социально-политической стабильности требует высоких темпов развития. Вспомним Льюиса Кэрролла, «Алису в стране чудес»: «Здесь, чтобы стоять на месте, нужно быстро бежать». Индикатором являются растущие притязания наиболее активной части населения, прежде всего молодежи. Их императив – не предмет обсуждения. Либо им дадут возможность принять участие в захватывающем приключении – в созидании «новой России», где их ждет подлинный успех, либо good buy Russia (как в прямом, так и в переносном смысле).

Либо Россия будет великой, либо ее не будет вовсе (в качестве значимого геополитического и социально-политического субъекта). Но величие России сегодня – это уже не только и не столько могущество силы, но возможности развития для всех и для каждого.

Сегодня концепции модернизации, развития в целом, претендующие на универсальность или, по меньшей мере, на широкое распространение, становятся одним из серьезных инструментов soft power, признаков великой державы. Без выдвижения собственной модели модернизации, без демонстрации успеха на этом пути притязания на роль одного из глобальных игроков неосновательны. Американский и китайский проекты «на столе». Европа явно стремится выдвинуть свой. А что Россия? Выдвижение собственного оригинального проекта – аргумент в глобальной гонке.

Для создания содержательной концепции развития России нам необходим свежий взгляд на теорию модернизации, ее проекция на актуальные отечественные проблемы. Но понимание проблемной ситуации, не допускающее нового мифотворчества, может возникнуть лишь при просеивании через сито теоретического анализа. Это значит, что при всем современном недоверии к теоретизированию как чему-то смутному и непрактичному, нам не обойтись без выстраивания опорной теоретической схемы, способной выдержать непростой процесс концептуализации модернизационного прорыва^[2]. Для выстраивания национальной стратегии нам необходима локализация теории модернизации применительно к специфике проблем развития России. Необходимо выявить проблемы, актуальные для нашей страны, и сопоставить их с теми, которые уже обсуждались в рамках этой теории. Многие ловушки и провалы зарубежных модернизационных проектов были обусловлены, прежде всего, ошибочным диагнозом, слабым проникновением в подлинное существо проблем, стоявших перед этими странами.

Фокус данной работы – показать, что многие проблемы нашего современного развития, включая причины текущего кризиса, проистекают из недостаточного понимания характера отечественного развития. Корни наших проблем уходят в прошлое и тесно сплетены с предшествующими попытками модернизации России. С учетом этого полезно в явном виде прописать эту специфику развития – это позволит соотнести наши представления о ней с конструктами теории модернизации, встроив, тем самым, развитие России в общий контекст этих теорий. Понимание специфики также избавит нас от неконструктивного мифа о российской исключительности, лишающей нас какой-либо возможности использовать плоды предшествующего теоретического анализа. Определение специфики отечественного развития повысит также предсказательные возможности нашего теоретизирования. Развитие теории модернизации и, шире, анализа проблем развития и выявления причин неразвитости позволяет предвидеть многие грядущие проблемы.

В данной работе читателю предлагается подход, позволяющий различать принципы модернизационных проектов, оценивать последствия их реализации. Их важная черта – отношение к предшествующему развитию, социально-историческому контексту в целом. Принципиально важна опора таких проектов на разные идеологические доктрины или, напротив, на практику реальной жизни.

В центре обсуждения стоит исчерпанность прежней концепции развития, основанной на силовом воплощении в жизнь идейно вдохновленных проектов. Ставится задача обосновать необходимость смены модернизационной парадигмы, в рамках которой в течение длительного времени развивалась Россия, перехода к новой, органичной модели модернизации, соответствующей кардинальным социальным переменам, произошедшим в нашей стране за предшествующие десятилетия.

Многие процессы, задающие рамки модернизационных проектов, обладают очень длительными трендами. Однако инерция часто порождает серьезные противоречия в экономике, политике и социальной жизни страны. Модернизационный проект и нужен тогда, когда инерция чревата серьезными угрозами, когда необходимо решительно менять траекторию развития.

Поворот к наиболее привлекательной стратегии модернизации очень непрост, для его осуществления необходима мобилизация социальных и политических усилий активной части общества, и шансы на успех зависят от позиции политического класса страны. Прагматические интересы отечественного политического класса, которые все жестче сопряжены с успехом российского модернизационного проекта, являются тем обстоятельством, которое вселяет сдержанный оптимизм в возможность его осуществления.

Модернизационный проект может опираться на поддержку тех слоев населения, которые и способны, и заинтересованы в рациональной оценке практики социальной, политической и хозяйственной жизни страны. Именно поэтому в книге уделяется внимание тем кардинальным, в строгом смысле историческим макросоциальным изменениям, которые произошли в России. Хочется убедить читателя, что впервые в истории нашей страны сложились массовые слои и группы населения, основывающие свою социальную практику на индивидуальных ценностях и рациональном выборе – по существу, это «новая Россия». Ценности и представления таких групп с необходимостью могут, и в определенной мере должны, стать ориентирами нового модернизационного проекта. Более того, характер ценностей, наиболее значимых для групп, составляющих «новую Россию», задает и качественное измерение такого проекта – национально-демократической модернизации.

В работе предлагается видение сущности, принципов и задач национально-демократической модернизации, ее социальных, государственных и экономических компонент. Это видение не претендует на роль целостной модернизационной стратегии России. Разработка такой стратегии – задача, требующая длительных коллективных усилий. Тем не менее задача этого исследования – представить читателю материал для последующей дискуссии по столь важной проблеме, как российский модернизационный проект.

Цель данной книги – убедить читателя, что модерн в России – незавершенный проект. И если читатель готов при поддержке аргументов автора к непростой и часто раздражающей работе прояснения пути между Сциллой кризиса и Харибдой российской модернизации, тогда вперед, давайте попробуем совместно проделать эту трудную работу. Может быть, она поможет ответить на те вопросы, которые читатель уже не раз задавал себе сам.

Глава I
Российская модернизация: теоретические подходы и анализ специфики

Разработка проекта российской модернизации требует хотя бы краткого обзора истории соответствующих теоретических воззрений. Этот обзор включает в себя как теорию модернизации, так и смежные научные направления, которые, хотя формально и не принадлежат к теории модернизации, но рассматривают близкие предметы. Отграничение соответствующих подходов от теории модернизации было обусловлено, как мы увидим ниже, исходными идейно-политическими представлениями исследователей. Для нас важно, что выводы этих смежных направлений могут послужить средством обсуждения проблем развития нашей страны.

Важное место в нашем анализе занимает рассмотрение макросоциальных трансформационных процессов, выступающих в предлагаемом подходе ограничительными рамками развития, предопределяющими его альтернативы. В центре внимания нашего анализа – рассмотрение специфики российской модели модернизации, выявление той парадигмы, которая доминировала в отечественном развитии. При этом необходимо объяснить социально-исторические причины такого доминирования, так как на характер функционирования всей нашей институциональной среды, на причины возникновения волнующего нас кризиса существенно повлияли те же причины.

§ 1. Теории модернизации и смежные направления

Теории модернизации возникли в 60-х годах XX века в ходе борьбы с марксизмом за влияние в третьем мире. Именно это обстоятельство отделило теорию модернизации от смежных направлений, развивавшихся на базе «неприемлемых» идеологий.

Ранние теории модернизации реконструировали историю развития Запада и базировались на либеральной вере в гарантированный прогресс, а также в универсальность американских ценностей, которые распространятся во всем мире.

Только к середине 80-х годов, когда был накоплен как положительный, так и кризисный опыт большого числа стран третьего мира, реализовавших разнообразные проекты развития (как по западному, так и по социалистическому образцу), сложились теоретические представления, пригодные для обоснования относительно внеидеологизированной модернизационной политики. К этому же периоду относится и философское осмысление этой теории, которое позволило расширить пространство анализа, включив в него практически все страны мира, а не только развивающиеся. Результатом осмысления стало превращение понятия «модернизация» в предмет анализа для представителей дисциплин, с разных сторон рассматривавших практику развития «новых» стран и анализировавших причины успехов и провалов соответствующих проектов развития.

По оценке Юргена Хабермаса: «Теория модернизации придает веберовскому понятию “модерн” характер абстракции, имеющей большие последствия. Оно отделяет модерн от его истоков – Европы нового времени – и стилизует его как образец для процесса социального развития вообще, нейтрализованный в пространственно-временном отношении. Кроме того, доктрина модернизации разрывает внутренние связи между модерном и историческим контекстом западного рационализма, поэтому процессы модернизации отныне не воспринимаются в качестве рационализации, как историческая объективация разума»^[3]. Следует отметить, что генезис такого понимания восходит к Карлу Марксу, отмечавшему, что: «Дело <…> не в более или менее высокой степени развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и осуществляющихся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»^[4].

Сегодня различие позиций в отношении политики развития базируется на соответствующих теориях модернизации или, более широко, на теориях развития, выступающих обоснованиями внутри– и внешнеполитических стратегий. Сегодня, как и полвека назад, борьба за выдвижение наиболее убедительной и привлекательной теории развития становится важной частью soft power, конкуренции между глобальными центрами влияния.

В рамках этой проблематики сложилось значительное количество направлений и концепций, различающихся как дисциплинарным подходом, так и предметным фокусом. Ниже приводится структура наиболее значимых теоретических подходов (без претензий на их исчерпанность).

Общим для всех теорий модернизации (теорий отставания, догоняющего развития) является представление, что причины неразвитости связаны с внутренними факторами, такими как неграмотность, традиционное аграрное общество, традиционные ценности и ожидания населения, слабое разделение труда, недостаток коммуникаций и инфраструктуры. Различия в структуре и историческом пути мало принимались во внимание, внешние влияния игнорировались. Такой подход, вполне очевидно, снимал вопрос об ответственности колониальных держав и возлагал эту ответственность на власти «новых» государств. При этом исходным было представление, что существуют общие законы Прогресса и образец, задаваемый развитыми странами, рано или поздно будет реализован.

Теория модернизации рисует линейную модель, в континууме которой располагаются как развитые, так и еще «недоразвитые» страны. Она, таким образом, фиксирует уровень «отставания», преодоление которого и является целью модернизации. Соответственно мера «модернизации» и ее средства – качество производственной инфраструктуры, потребность в капитале, масштаб трансферта ноу-хау. Развитие – повышение производительности и эффективности – измеряется, прежде всего, показателем ВВП на душу населения. Легко увидеть сходство такого подхода с тем, который лежал в основе советской модернизации (и продолжает оказывать влияние на современные представления).

«Дуалистические теории» предполагают расщепление экономических и социальных структур на «модернизованный» и «традиционный» сектора.

«Традиционный» характеризуется малоразвитым и малоразмерным сельским хозяйством, ремесленничеством, мелочной торговлей – эти сектора мало связаны между собой и развиваются по собственным законам.

«Модернизованный» сектор может рассматриваться как эксклав развитых стран, которые и получают основные выгоды от его развития. Но развитие этого сектора не влияет на эволюцию «традиционного».

Развитие (в представлении этой концепции) означает поглощение «традиционного» сектора в ходе концентрации и развития «модернизованного». Следовательно, главная проблема – масштабы и скорость экспансии «модернизованного» сектора.

Сельское хозяйство должно предоставить для этого ресурсы: труд и капитал. Предлагаемая картина легко применима не только к нашему прошлому, но и к современности. Россия включает огромные территории, где еще доминируют традиционные формы жизни и хозяйствования.

«Стратегические теории» объясняют неразвитость как результат действия замкнутого круга факторов. Низкий уровень доходов населения в развивающихся странах – результат низкого уровня производительности труда. В свою очередь низкий уровень – следствие дефицита капитала, который является следствием низкого уровня сбережений населения. А тот – результат низкого уровня доходов. Круг замкнулся. Данные теории рекомендуют разрывать этот круг в какой-либо критической точке – ее выбор варьируется в зависимости от конкретного варианта теории. В этой связи вспоминается подход Сергея Витте, который стремился ускорить развитие России за счет привлечения иностранных капиталов и технологий. Сходные проблемы и сегодня стоят перед некоторыми регионами России.

Анализ модернизационных проектов показывает, что критическая точка в условиях узкого рыночного спроса – дефицит инвестиций и, следовательно, возможность их мобилизации. Если капитал доступен, инвестиции будут сделаны. Априори предполагается, что традиционное общество готово к изменениям и хочет рациональных инвестиционных решений. Но опыт целого ряда развивающихся стран опроверг этот тезис. Даже при доминировании вестернизированных элит наиболее вероятно, что это путь к складыванию небольшого модернизированного сектора, погруженного в преобладающий «традиционный», – то есть к дуальной модели.

При ином подходе критической точкой считается не дефицит капитала, но недостаток готовности предпринимателей. Потенциальным предпринимателям препятствуют институциональные факторы, и для преодоления недостатка готовности требуется формирование мотивации, а также давление власти, приводящее к необходимым инвестиционным решениям. Последние, согласно Альберту Хиршману, обеспечиваются не сбалансированным ростом, а различными дисбалансами, которые создают источники возможных доходов и потерь^[5]