© Инок Максим (Смирнов), текст, 2006

© Издательство «Сатисъ», 2006

* * *

«В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Ап. 9, 6).

Опасно и неполезно, как считают святые отцы Церкви, «исследовать глубины сатанинские». Само прикосновение к скверне уже неизбежно оскверняет душу человека. Именно по этой причине православная литература весьма скупо касается темы суицида. Тем не менее, главное на эту тему сказано и, прежде всего, в комментариях святых отцов по поводу самоубийства Иуды: самоубийство есть высшая форма гордости, восстание против Бога, отрицание Его премудрости и неверие в Его любовь, или еще точнее: самоубийство – это грех хулы на Духа Святого, который, как говорил Спаситель, не простится ни в этом, ни в будущем веке. Самоубийство является столь тяжким грехом, свидетельствующим об окончательной погибели души, что церковная практика еще с древних времен лишала самоубийц христианского погребения и молитвенного поминовения в Церкви. Самоубийцу даже хоронили вне кладбища – за оградой, и лишь самым близким родственникам, да и то по особому благословению, разрешалось молиться за них келейно. Душа самоубийцы, по учению святых отцов, обречена на вечные страдания, и молитва за нее небезопасна.

Случаи самоубийства были, наконец, настолько редки, что нужды в суицидологии, т. е. науке о самоубийстве, практически не было. Христианство являлось той мощной плотиной, что на протяжении почти двух тысячелетий сдерживала неукротимый поток греховности, постепенно разрушавший природу человека. Но начиная с эпохи Возрождения, христианские устои человеческой цивилизации стали постепенно ослабевать – сначала на Западе, а позднее и у нас, в России. Процесс расцерковления культуры нес иные идеалы, иное видение мира. И одной из главных идей Нового времени была идея прогресса, осуществимого, якобы, лишь при условии освобождения человечества от «устаревших» форм христианской культуры и жизни. Новая эпоха сознательно противопоставила себя христианству, провозгласив свободу от ограничений и запретов, налагаемых Церковью на определенные проявления человеческой деятельности и сознания. Эти ограничения Церковь налагала, исходя из богооткровенного знания всей глубины поврежденности человеческой природы. Словом, на место христианского трезвения пришла эпоха вседозволенности с ее поощрением всех форм греха. На смену христианской культуре теперь приходит культура антихристианская, а православную духовность постепенно вытесняет духовность откровенно демоническая и породившая, в итоге, этот феномен – массовую эпидемию самоубийств. И мы сейчас переживаем время небывалого распространения зла в мире, когда рушатся последние барьеры на пути стремительного потока греха и ослабевают силы духовного сопротивления и самосохранения человека. Священное Писание свидетельствует, что последние дни существования отступившего от Христа человечества будут протекать под знаком самоуничтожения. «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Ап. 9, 6). Таков предел раскрепощения греховных наклонностей людей, критическая точка разлития греха и зла в мире.

Масштабы эпидемии самоубийств сегодня воистину устрашают. «После распада СССР, – как пишется в одной из публикаций на эту тему, – стало очевидным фактом, что во всех европейских государствах, возникших на его территории, уровень самоубийств является самым высоким в мире, а проблема саморазрушающего поведения с каждым годом принимает все более угрожающие, эпидемические масштабы… Согласно критериям Всемирной организации здравоохранения, психическое здоровье нации находится под угрозой, если количество суицидов превышает 20 случаев на 100 тыс. населения»^[1]… «Согласно современным статистическим данным, в России ежегодно регистрируется 37,8 случаев суицида на 100 000 населения. Для сравнения: в США эта цифра колеблется от 10 до 13… В современном мире смертность от самоубийств более чем в три раза превышает смертность от автомобильных катастроф. Возрастная ось суицида сместилась в сторону 24-х и даже 15-летних уже с конца 60-х годов нашего века, причем в наиболее благополучных с экономической точки зрения странах, таких как США, Австрия, Швейцария, Германия, Голландия, Англия, Австралия и Япония»^[2]. «Статистические показатели по суициду в мире впечатляющи: каждый год полмиллиона землян самовольно расстаются с жизнью; лидируют такие страны, как Латвия, Литва, Эстония, Венгрия, Россия – однако не отстают от них США и Канада, Япония и Шри-Ланка»^[3].

Словом, масштабы эпидемии таковы, что замалчивать проблему суицида становится уже невозможно. Если раньше, когда случаи самоубийства были крайне редки, церковные писатели не касались этой темы из соображений духовной гигиены, то теперь появилась необходимость, продиктованная теми же самыми соображениями, в изучении законов развития и проявления этой страшной духовной болезни. В наши дни эта проблема становится особенно актуальной и к ней обращается все большее число исследователей, особенно на Западе.

Большинство научных работ по суициду ограничивается рамками эмпирического описания фактов, а тайна самоубийства, по признанию самих ученых, при таком подходе непостижима; «понять глубинные причины роста самоубийств невозможно, не вглядываясь в духовные факторы – незримые опоры человеческого бытия, и… разгадка проблемы самоубийства кроется, главным образом, не в материальном быте»^[4]. Книг по суицидологии выходит все больше, но наука по-прежнему не знает ответа на главный вопрос: почему люди кончают жизнь самоубийством, что запускает в человеке механизм саморазрушения? «У суицида свои законы, которые мы можем констатировать, но не в силах объяснить»^[5], – утверждает психология.

Наука не идет дальше внешнего описания явлений. Но все-таки научно добросовестное исследование фактов по-своему обогащает наши знания о духовной природе человека. И главная ценность таких исследований, как нам кажется, заключается в том, что они, несмотря на свою индифферентность к вопросам религии, непроизвольно, сами того не желая, подтверждают существование духовных законов, на которые всегда указывало Православие и которые игнорировались или, в лучшем случае, недооценивались современным сознанием. Именно по причине этой своей «непредвзятости» и «незаинтересованности» они служат лучшим подтверждением истинности христианской антропологии.

И одним из таких научно добросовестных исследований является книга ведущего американского суицидолога Эдвина Шнейдмана «Душа самоубийцы». Эта книга интересна, прежде всего, своей попыткой проникнуть в душу самоубийцы. Многолетние работы ученого в этой области позволили ему вычленить десять психологически устойчивых характеристик, присущих всем самоубийцам в 95 случаях из 100.

Укажем некоторые из них. Вот главная особенность самоубийства по Шнейдману: «Почти во всех случаях к нему приводит боль – ее особый вид – психическая или душевная боль…»^[6] «Некоторые люди живут в состоянии непрекращающейся муки. Страдание, беспокойство или смятение вызываются болью, иногда физической, но чаще душевной. [Именно] душевная боль является основной составляющей самоубийства…»^[7] «Таким образом, боль можно считать квинтэссенцией самоубийства. Суицид является уникальной человеческой реакцией на невыносимую душевную боль – боль, порожденную человеческим страданием…»^[8]

Здесь нужно отметить, что автор делает акцент на чисто психологическом или душевном характер этой боли. И, как бы отвергая привычное научное представление о том, что психические явления почти целиком сводятся к функционированию клеток головного мозга и поэтому могут как-то фиксироваться приборами, он пишет, что «никакой детальный анализ электрофизиологической активности головного мозга не может снабдить нас реально важными сведениями о драме страстей, происходящей в душе»^[9]. Ученый даже специально задерживается на проблеме измерения интенсивности физической боли, чтобы показать, что это «…не та боль, которая сопровождает большинство самоубийств»^[10]