Фламинго – южная водяная птица с нежно-розовым оперением, длинной шеей и длинными ногами.

Глава 1

Наверное, днём эти заповедные места Подмосковья выглядели веселее. Огромные ели, унизанные длинными, одинаковыми шишками; мелькающие в ветвях белки; пёстрые дятлы на стволах; высокие сверкающие сугробы; хрустальное голубое небо над головой… И первозданная тишина, нарушаемая лишь особенными, лесными шорохами. Даже красные кирпичные корпуса больницы навевали не страх и тоску, как сейчас, глубокой ночью, а покой и уверенность в скорейшем выздоровлении.

Но днём те люди, которые сидели сейчас в роскошном вместительном джипе, никак не могли приехать сюда, и потому вынуждены были таиться. Декабрьской ночью, в кромешной темноте, с которой отчаянно боролся ослепительный свет мощных фар джипа, людей этих трудно было заметить и, тем более, узнать. И вот на эту темноту, на верность и скрытность тех, кто ждал их сегодня, а, самое главное, на удачу, надеялись трое мужчин и одна женщина. Великая нужда заставила их предпринять рискованное долгое путешествие.

Джип был благословлён по чину «Освящение колесницы». К приборной доске магнитами крепились всевозможные иконки, на обратной стороне которых была написана молитва «О сохранении и помощи в пути». Водитель, прищурившись, заводил джип на парковку. Он знал эту молитву назубок. Верил ас и в приметы – не ругал машину, не пинал колёса, не считал деньги в салоне и не ставил на джип запчасти от битых машин.

Наверное, потому водитель ни разу в жизни не нарвался на аварию, за что и был замечен сильными мира сего. Больше всего водитель боялся оказаться рядом с местом столкновения, а о том, что там могут быть погибшие, и думать не хотел. И потому на вопрос женщины-пассажирки, заинтересовавшейся тем, сколько времени займёт дорога, ответил: «Должна занять два часа». Должна, а сколько займёт на самом деле, человеку знать не дано…

Женщина, зеленоглазая шатенка с массивной челюстью и полными, капризными губами, всю дорогу, не отрываясь, смотрела на помещённую в центре икону Николая Чудотворца и молилась про себя. Одета она была тепло и в то же время престижно, стильно – в оленьи унты, в чёрный джемпер из флисса, в приталенную оранжевую куртку и такие же брюки из «дышащей» ткани. Вязаная широкая лента с наушниками поддерживала высокий замысловатый шиньон.

Симпатичный молодой человек, с янтарно-коричневыми глазами и модным «бобриком» на бронзовых волосах, в длинном кашемировом пальто коньячного цвета, словно только что сошёл с подиума. Запах его анисового парфюма плавал в салоне джипа, накатываясь на пассажиров тёплыми мощными волнами, и возбуждал их, заряжал дикой, сумасшедшей энергией. Пуговицы из рога дикого животного, элегантное кашне, тонкие полоски на брюках – всё это выглядело красиво, но неуместно ночью за городом, у ворот психиатрической больницы. Там, вместе с обычными пациентами, содержались опасные преступники. К одному из них и направлялись эти люди.

Молодой человек, скрывая вполне естественное волнение, теребил свой очень модный красный галстук. Полный розовощёкий мужчина в твидовой кепке «Стокманн» и неброском, но дорогом полупальто, казалось, дремал на заднем сидении, не особенно переживая из-за происходящего вокруг.

Женщина вертела на безымянном пальце правой руки кольцо из белого золота с тремя крупными рубинами и множеством крохотных бриллиантов. Она сейчас была похожа на своё кольцо – внешне спокойная, как металл, но в, то же время, взволнованная, напряжённая, как переливающиеся драгоценные камни.

Водитель «Гранд-Чероки» с шиком завернул на парковку, втиснул машину между дряхлой «Волгой» и «Фордом-Скорпио» кораллового цвета. При свете одинокого фонаря из джипа вышли трое, а водитель остался за рулём и тут же схватился за прикуриватель. Нужно было не только насладиться долгожданной сигаретой, но ещё приготовить кофе, подзарядить мобильный телефон. Да ещё, если понадобится, немного прибраться в салоне. За то время, что его пассажиры проведут в больнице, водитель должен был подкрепиться, отдохнуть, посмотреть телевизор и послушать плейер. Ему не разрешалось только спать. А спать хотелось, потому что биологические часы организма работали, и тело требовало отдыха.

К тому же, водителя не сжигала тайная, запрятанная глубоко в сердце жажда мести, как женщину, шагающую по обледенелой дорожке. Она плотно сжала губы, и зубы её выбивали дробь. Женщина ничего не боялась. Напротив, она рвалась в бой; её дрожь была признаком не паники, а вдохновения. Двое сопровождающих хотели быстро и качественно выполнить заказ, получить за работу деньги. Водитель же был спокоен и горд собой. К назначенному времени, именно за два часа, он доставил пассажиров в загородную психиатрическую больницу, и теперь мог расслабиться.

Пришло время поработать другим – они просто поменялись ролями. Домчаться из Москвы по Симферопольскому шоссе, миновав вечером и ночью на сложной трассе множество городков и посёлков, было не так-то просто. Водитель выполнил всё в лучшем виде и теперь затягивался сигаретой, в промежутках жуя бутерброды и запивая всё крепким «турецким» кофе.

Пройдя через «вертушку» на проходной, где никто ими не заинтересовался, три человека направились к входу в нужный им корпус. Они двигались молча, быстро, с наслаждением разминая затёкшие во время долгого пути ноги. Женщине не терпелось увидеть того, к кому они приехали. Мужчины вели себя спокойнее. Они понимали, что чувствует сейчас их спутница, и потому не останавливали её, наоборот, бережно поддерживали под руки, оберегая от возможных неприятностей.

Женщина всё-таки поскользнулась на ледяном бугорке у массивной железной двери, но молодой человек немедленно подхватил её и удержал. Толстяк в английской кепке надавил на кнопку звонка. Трудно было предположить, что в два часа ночи здесь кто-то может не спать и ждать гостей. Но, тем не менее, дверь тут же открылась. В проёме возник огромный медбрат в белом халате, похожий одновременно на медведя и бегемота. Увидев приехавших, он радостно заулыбался.

– Привет, Серёга! – сказал толстяк и немного посторонился, показывая медбрату своих спутников. Они, высокие и спортивные, смотрелись рядом с Серёгой довольно-таки жалко. – Вот, прибыли, как обещали. Даму зовут Фаина Эдуардовна. С нами ещё Юлиан, – толстяк кивнул в сторону молодого человека. – Всё в порядке? Нас ждут?

– Ждут.

Серёжа помог Фаине подняться на скользкие ступени. Ноги женщины теперь двигались плохо – она вдруг испугалась. Через несколько минут ей предстояло встретиться лицом к лицу с человеком, от которого зависела её судьба.

– Константин Константинович у себя.

– Тогда вперёд!

Дородный мужчина снял кепку. Вёл он себя уверенно и спокойно; не проявлял волнения и Юлиан. Фаина старалась держаться невозмутимо, но это ей плохо удавалось, и она незаметно вытирала о куртку мокрые холодные ладони.

Спустя минуту они уже шагали по вылизанным до блеска коридорам больницы, в сиянии синеватых ламп. Днём здесь бродили больные с обезображенными тяжким недугом лицами, а сейчас в коридорах было пусто. На сестринских постах клевали носами толстые деревенские женщины. Тихо, как призраки, проплывали мимо дежурные врачи. Попался навстречу охранник в камуфляже под белым халатом, но внимания на ночных гостей не обратил.

Визитёры направлялись в кабинет заместителя главврача по принудительному лечению. Тот ради них и коротал сегодняшнюю ночь в больнице, где и днём-то было находиться небезопасно. Палаты без дверей, наглухо запертые бронированные створки при входе с лестницы, проволочная сетка в пролётах, решётки на окнах – всё это производило впечатление даже на бесстрастного Юлиана. По выправке и отточенным чётким движениям в нём с первого взгляда угадывался военный. Фаина инстинктивно прижималась к мужчинам, втягивая голову в плечи.

Толстяк вдруг поскучнел и вроде бы похудел. Один лишь Серёжа безмятежно косолапил, выворачивая носками вовнутрь огромные ступни в стоптанных кроссовках. Так, молча и тихо, они поднялись на третий этаж.

Серёжа, не постучав, открыл дверь в кабинет, и взорам гостей предстало тесное, набитое казённой мебелью помещение. Окно было затянуто сеткой, да ещё прикрыто пыльной шторой синего цвета. В углу стояла маленькая стремянка, увитая зажжёнными ёлочными гирляндами. Константин Константинович Берлет, с виду вылитый Дон Кихот, слыл большим оригиналом и частенько выдавал чрезвычайно странные, на первый взгляд, идеи. Вот и сейчас он, чтобы не покупать не нужную в хозяйстве ёлку, накануне Нового года приспособил под лампочки взятую у маляров лесенку – в больнице как раз шёл ремонт. На столе у врача горела яркая лампа, свет которой падал на бумаги и на два стакана с остатками чая на донышках.

В кабинете до прихода гостей находилось два человека. Сам заместитель главврача, выставив вперёд острую бородку и сверкая толстыми стёклами очков, поднялся навстречу вошедшим. Его собеседник, напротив, даже не прореагировал на появление новых лиц. Темноволосый молодой мужчина продолжал пить чай, глядя куда-то в угол, заваленный картонными папками, будто там происходило что-то для него интересное. Одет он был в фиолетовую больничную пижаму и, судя по всему, являлся пациентом этой лечебницы.

– Здравствуйте, Борис Михайлович!

Врач вроде бы искренне обрадовался появлению маленькой компании. Распахнув полы белого халата, высокий, костлявый и стремительный, он вышел из-за стола и обменялся рукопожатием с толстяком.

– Мы вас ждём, причём уже давно.

– Вижу, что ждёте. Но мы ведь не опоздали.

Борис Михайлович Хило чувствовал себя в этом кабинете увереннее хозяина. Он бывал здесь не раз, и потому, не дожидаясь приглашения, принялся переставлять стулья, чтобы выбрать мебель попрочнее.

– Вот, привёз, как обещал… Костя, ты только не волнуйся. Проблем у тебя не будет. Люди со мной надёжные, им невыгодно засвечиваться. Юлиан рассказал мне про Володю.

Хило говорил о присутствующем здесь человеке так, словно тот был товаром, подлежащим продаже, не обращая на него никакого внимания.

– Юлиан? – переспросил Берлет, дёргая себя за бородку.

– Разумеется, это не настоящее имя, – скромно улыбнулся плейбой в кашемировом пальто. – Я взял псевдоним в честь моего любимого певца.

– А-а, ясно.

Врач знал от Бориса, что этот парень имеет отношение к спецслужбам, поэтому старался лишних вопросов не задавать.

– А вы, значит, Фаина?

Берлет с любопытством смотрел на суровую, даже мрачную даму и втягивал широкими ноздрями исходящий от неё терпкий аромат роз, грейпфрута и чёрной смородины. Именно эта парфюмерная композиция считалась подходящей для спортивного стиля одежды.

– Да, она самая.

Хило устроился в кожаном кресте напротив стола Берлета. Фаина молча наклонила голову и присела на краешек стула, так и не расстегнув куртку. В кабинете было прохладно, к тому же её трясло от волнения. Юлиан не стал садиться, а подошёл к человеку в пижаме, бесцеремонно взял его двумя пальцами за подбородок, заглянул в глаза. Так не поступали даже хозяева со слугами, и все понимали, что пациент лечебницы является фактически рабом Юлиана.

– Ну, как, Вовчик, тебе отдыхается? Клизмы вовремя ставишь? Таблетки в унитаз не спускаешь? Ведёшь себя примерно? – В тоне Юлиана смешивались гнев, презрение и брезгливая жалость. – Тебя совсем здесь в дурака превратили, или сможешь выслушать даму? – Юлиан, похоже, никого не стеснялся. – Вы его до маразма не залечили, доктор?

– Я в хорошей форме, – ровным, бесцветным тоном ответил больной.

Фаина вздрогнула – этот ответ произвёл на неё большее впечатление, чем глумливые вопросы Юлиана.

– Рад это слышать.

Молодой человек в кашемировом пальто уселся напротив своего ровесника в байковой пижаме. Последний даже не моргнул – похоже, лечение всё же изменило его психику и притупило реакцию.

– Костя, мы можем поговорить спокойно? – Хило прищурился, повернувшись к Берлету. – Часика два, ну, три. До утра справимся.

– Да-да, конечно! – Врач поспешно направился к двери, словно это был не его кабинет. – Серёжа проследит, чтобы вам никто не помешал. Буду нужен – звоните, я за стеной.

Врачу хотелось поскорее уйти отсюда и сделать вид, что происходящее в кабинете его не касается. Особенно пугал его остановившийся взгляд зелёных глаз Фаины, которая неотрывно следила за ним и мысленно умоляла покинуть их, чтобы можно было приступить к главному разговору. Врач-психиатр сразу же отметил, что этой женщине тоже требуется помощь, но ничего говорить не стал, потому что гости прибыли с другой целью.

Он должен был только предоставить в их распоряжение кабинет, оставив на «вассере» санитара, и проследить, чтобы гостей не увидел дежурный медперсонал. Находящийся на принудительном лечении пациент никак не должен был сейчас принимать посетителей. Ему полагалось спать в палате, в окружении таких же скорбных главою, которые бубнили и ворочались на расхлябанных старых койках, получив вечером положенную дозу лекарств.

Берлет перешёл в соседнее помещение, устроился на покрытой оранжевой клеенкой кушетке и подумал, что за всё происходящее можно очень дорого заплатить. Сразу же заныл желудок, и Берлет вспомнил о язве, которая стала особенно громко заявлять о себе в последние годы. Стрессы, курение, беспорядочное питание, а в последнее время и алкоголь приближали тот ужасный день, когда Берлету придётся оказаться на операционном столе из-за прободения язвы.

Доктор это отлично понимал, пытался скопить нужные средства и выехать для лечения за рубеж. Закон он нарушал исключительно по финансовым соображениям. За такие вот ночные посиделки ему хорошо платили, да и поздно сейчас было соскакивать с этого поезда. Подними он хвост, откажись работать на Хило, и какой-нибудь улыбчивый Юлиан устроит ему автокатастрофу на Симферопольском шоссе. Раньше надо было думать, но заела нужда. Кроме жены и двух дочерей, на руках оставались старики-родители. И ради их спокойствия Берлет окончательно заглушил в своей душе голоса разума и совести.

Каждый устраивается, как может, думал Берлет, прижимаясь затылком к холодной крашеной стене и закрывая глаза. Он подумал, что неплохо бы выпить ещё один стаканчик чайку. Но не шевельнулся; только слушал, как барабанит кровь в пылающей голове и ледяных пальцах. Если это не сделает он, сделает другой. Зло всё равно совершится, но деньги окажутся в чужом кармане. Своей принципиальностью доктор медицинских наук Берлет никому ничего не докажет, а родное семейство огорчит и обездолит. Пускай всё идёт, как идёт. И ни к чему думать о том, что когда-то всё равно наступит развязка…

А тем временем Хило запер дверь кабинета изнутри, повернулся к Фаине и широким жестом указал на Владимира.

– Вот, познакомьтесь, господин Звягин по кличке Чёрный Аист. Эта птица очень осторожная, людей по возможности избегает. Друг другу чёрные аисты тоже не доверяют и свято хранят тайну своих гнездовий. Птица редкая, занесённая в Красную книгу. Вот и наш Володя такой – профессионал высочайшего класса…

– Я слышала о Чёрном Аисте, – Фаина с восторгом посмотрела на Звягина, потом вопросительно – на Юлиана. – Но, говорили, он сидит.

– Он сидит, – кивнул Юлиан. – Всё верно.

– Володя работал не только в России, но и в Европе, даже в Штатах. И нигде ни одного срыва. Попал сюда по глупости, по личному.

Хило тяжело поднялся, подошёл к Звягину, и тот немного привстал со стула. Фаина, приоткрыв от любопытства рот, пожирала глазами парня в фиолетовой пижаме. Он, несмотря на отсутствующий и помятый вид, который объяснялся интенсивным курсом лечения и далеко не идеальными условиями содержания, всё-таки внушал уважение. Возможно, на Фаину действовал взгляд его прозрачных серых глаз, совсем не похожих на глаза безумца.

Звягин был поджарый, коротконогий, очень интересный внешне. Фаина заметила это даже в полумраке тесного кабинетика и слегка улыбнулась. А потом взглянула на чёрно-белый пластмассовый чайник и захотела кофе или крепкого чаю. Но Борису Михайловичу не терпелось поскорее уладить дела. И впрямь они явились сюда не для того, чтобы непринуждённо трепаться на отвлечённые темы.

– Не обращайте внимания на его пижаму, Фаечка, – продолжал Хило, расхаживая по кабинету. – Владимиру Аркадьевичу полных двадцать девять лет. Садись, – Хило надавил на плечо больного, и тот послушно опустился на стул. – Родом он из Питера, хотя его мать – молдаванка по крови. Она приехала в город на Неве по лимиту и стала водителем троллейбуса. Вышла замуж за типографского наборщика. Отец Владимира умер от белокровия, а мать постриглась в монахини. Семьи он не завёл. Наверное, это и к лучшему. Теперь Чёрный Аист может полностью посвятить себя работе, требующей полного самоотречения. Это тот человек, который вам нужен, Фаина, – уже более жёстко и напористо произнёс Хило.

Женщина растерянно кивнула, ещё не понимая, почему непременно должна согласиться с этим.

– Срочником Володя прошёл первую чеченскую. На вторую попал уже контрактником. Был командиром стрелковой роты. После окончания контракта и лёгкого ранения прибыл в Москву, где жил его друг. Через некоторое время пришёл проверку в Центре Элитной медицины на Гоголевском бульваре. Там и были выявлены его способности к работе в экстремальных условиях. Он ведь сперва хотел стать спасателем. Их в числе прочих – военных, спортсменов, моряков, полярников – натаскивают в Центре элитной медицины. Его проверили по всем статьям и решили, что парень ошибся. У него совершенно другие наклонности. Организм крепкий, задатки перспективные, биография подходящая, но делать из него лучше не спасателя… Одним словом, получился ниндзя. Он способен противостоять четверым в рукопашном бою, пройти без отдыха восемьдесят километров, а потом всадить десять пуль в «десятку», причём с трёхсот метров. Даже после ранения, не совместимого с жизнью, он закончит боевую операцию и только тогда умрёт. Всё было так, Фаина, но я не знаю, как обстоят дела теперь. Один раз Чёрный Аист не смог совладать с собой; значит, он способен на брак в работе. Выяснилось, что отсидеть полчаса в ледяной воде и остаться в живых для него легче, чем остудить пыл ревности. Иначе Володя не оказался бы здесь. А вообще-то до ареста он был настоящим суперменом, и этот факт задокументирован. Фаина, вы ищете человека, способного на всё. Итак, он перед вами. Небольшой период реабилитации, интенсивные тренировки в течение месяца – и Володя выполнит любую задачу. Слышите? ЛЮБУЮ! Военные технологии по воспитанию сверхлюдей разрабатываются уже много лет. Выявляются те, кто от рождения обладает высоким потенциалом. После с ним работают лучшие спецы – военные, медики, психологи. Самые выдающиеся преумножают свои способности, доводя дар природы до блеска. Для этого существуют специальные технологии, позволяющие сказку сделать былью. Здесь именно этот случай, Фаечка. Володя сможет исполнить вашу просьбу. Он знает свой генотип, грамотно пользуется стимулирующими медикаментами. Короче, он достиг совершенства биоробота, терминатора. Услуги его стоят недёшево, но затраты окупятся. Как, Юлиан?