Глава 8. Первое чудо Петра

И сказал им: …Уверовавших будут сопровождать сии знамения:

…возложат руки на больных, и они будут здоровы…

Евангелие от Марка

О, этот стол! Каждый раз перед ними вставала одна и та же картина – последний вечер с Учителем: луна, глядящая в окно, комната, как фонарь, плывущая в уединении над городом, треск светильников. Учитель, возлежащий за столом. Они вокруг. По правую руку от Него – Иоанн. А по левую – Иуда!

Как же это могло быть?

– Как же мы могли терпеть предателя? – задавал вопрос Пётр.

Тихий Андрей накинулся на брата:

– Как ты можешь произносить это имя здесь! Его нет! Его нет! За столом сидит другой. Такой же достойный, как и ты!

Да, они даже сохранили прежний порядок, сейчас не могло быть споров насчёт места, и только место Учителя оставалось незанятым, и место Иуды сейчас занял Пётр.

Кроме учеников в этой же комнате находился Иаков – брат Иисуса и Элиазар, последовавший за ними из Галилеи, Марк-Иоанн, сын хозяйки дома Марии, сама Мария, Мария из Магдалы, которая всегда садилась рядом с Матерью Равви, будто то, что она присутствовала при казни, давало ей право находиться рядом. За столом сидела и тётка Саломея, мать сынов Зеведеевых, Мария Клеопова и Иоанна, жена Хузы.

Вот уже несколько дней они продолжали крестить желающих, и казалось, что желающим не будет конца. Теперь они совершали крещение не только в Силоамском пруду, но и самом храме, в бассейне-микве, устроенном для омовений. Люди стояли под палящим солнцем, страстно желая лишь одного – обрести благодать Святого Духа.

Пётр преломил хлеб, передал каждому. Затем пустил по кругу чашу с вином, каждый делал глоток и передавал её другому. Все совершалось в полном молчании, и каждый ощущал присутствие Учителя. Он сидел рядом с ними на своём месте.

«Приимите и ядите, сие есть Тело Моё, за вас ломимое… Сия есть Кровь Моя, за вас изливаемая», – звучал Его голос в каждом сердце.

– Приимите и ядите…

И хотя женщины находились за другим столом, они также принимали хлеб от Петра, также передавали чашу с вином по кругу. Мать сидела опустив голову, будто Ей не под силу было слышать слова, произнесённые Сыном за этим столом, всего два месяца тому назад… Не поднимая головы, Она брала хлеб и чуть прикасалась к чаше, спеша передать её дальше.

Ученики вновь и вновь предавались воспоминаниям о последней ночи перед распятием – слова Учителя, уход Иуды, со жгучей болью вспоминали тёмный Гефсиманский сад и Учителя, выступившего вперёд в кроваво-красном полыхании факелов и произнёсшего священную фразу: «Аз есмь». Матфей всякий вечер, так уж повелось, доставал пергамент и читал проповедь, сказанную в то благословенное лето на горе Курн-Хаттин.

– Маран-афа, Господь придёт, – вставая, говорил тихо Пётр. – Господь говорил: «Не успеете обойти городов Израилевых, как придёт Сын Человеческий».

– Маран-афа, – вставая вслед за Петром, торжественно повторяли ученики.

В этот вечер, уже после того, как, совершив молитву и омовение, все поднялись и собирались укладываться на ночлег, снизу, со двора, раздался голос. Пришёл сосед, живущий в доме наискосок, по ту сторону улицы. Это был плотный, даже, скорее, полный мужчина с чёрной угольной бородой и большими добрыми глазами.

– Мария, Марк, – позвал он.

И, медленно выговаривая слова, покачивая большой головой, сказал, что видел сегодня в Храме, как крестились люди, и вот он, Иосиф бен Лаккуда, стеклодув, имеющий большую лавку в Нижнем городе, решил, что он тоже примет крещение из рук учеников, но сегодня он просит гостей расположиться на ночлег у него.

– Я буду счастлив предоставить свой кров для всех, кто пожелает.

После его ухода Варфоломей предложил бросить жребий, кому идти в другой дом, но Пётр сказал:

– Нет, друзья, давайте всё же не расставаться. Пока. Мне кажется, мы все должны быть вместе. Что, если опять явится нам Господь? Давайте держаться под одним кровом.

И тогда Саломея заявила, что просьбу надо уважить и она и кто-нибудь из женщин пойдут ночевать к стеклодуву.

Мария Магдалина вопросительно взглянула на Мать Равви, но Та молчала.

Вместе с Саломеей ушли Мария Клеопова, Иоанна и Элиазар.

На следующий день с утра Пётр и Иоанн, стоя один подле другого, крестили в Силоамском пруду. Молча подходили люди, тихо погружались в воду. Шепча молитву и благословение, Пётр и Иоанн возлагали руки на головы крестившихся.

Когда солнце стало клониться к западу, они направились в Храм, на вечернее богослужение, было три часа пополудни. Поднявшись по лестнице, они миновали двор язычников. Пахнуло теплом хлева, запахло навозом, и тут же из-за угла донеслось встревоженное блеяние овец, мычание быков и крик торговцев. Откуда-то сверху тянуло запахом свежей крови. Пётр и Иоанн, не останавливаясь, миновали клетки с голубями и, спеша, стали подниматься по широкой лестнице к Красным воротам, ведущим во внутренний двор. Огромные литые ворота, обитые медью, были распахнуты настежь, вбирая в себя молящихся, спешащих в Храм.

У ворот, за которые проход для калек был запрещён, сидел мужчина лет сорока. Обнажёнными, худыми, как щепочки, ногами он преграждал путь и протяжно завывал:

– Подайте искалеченному на пропитание!

Постоянная просьба о помощи сделала его равнодушным к происходящему, он не думал ни о каком занятии, ни об изменении своей судьбы. Он был обречён до конца дней сидеть у ворот во внутренний двор и жаловаться на свою жизнь.

– Люди добрые! Вы спешите совершить вечернее сожжение, идёте приносить Господу жертву. Я не могу этого сделать сам, с рождения я не хожу, и мои родители каждый день приносят меня сюда. Принесите жертву и мне, подайте на пропитание, – протягивал он такие же худые, как и ноги, руки к проходившим мимо людям. – Сорок лет! Сорок лет я сижу здесь!

Пётр остановился и внимательно осмотрел калеку.

– Взгляни на меня, – неожиданно для себя сказал Пётр.

Глаза калеки были устремлены мимо Петра на богато одетого паломника.

– Взгляни на меня! – снова приказал Пётр.

Искалеченный оторвал взгляд от монетки, брошенной паломником, поднял голову и встретил взгляд Петра, твёрдый и внимательный.

– Гляди! – приказал Пётр. И, помолчав, будто на что-то решаясь, добавил: – Серебра и золота у меня нет, а что имею, то даю тебе. – Пётр быстро поднял руки и, раскрыв ладони, словно толкая слова к сидящему на полу, крикнул: – Во имя Иисуса Христа встань и ходи!

С этими словами Пётр схватил калеку за худую руку и сильно потянул кверху.

Подчиняясь властному взгляду, калека встал. Ноги дрожали, как у только что народившегося ягнёнка, казалось, колени даже стукались друг от друга. Он странно возвышался над Петром, не замечая, как холодный пот застилает глаза, струится за ворот хитона, стекает ручьями под колени.

– Я никогда не видел внутренний двор, – потрясённо бормотал он, – теперь я могу проникнуть туда… Сейчас, сейчас, – торопился он, всё более поражаясь происшедшей с ним перемене. – Сейчас я куплю на эти деньги, – он вытряхнул монеты, полученные за день, и начал торопливо пересчитывать их. – Сейчас, сейчас, – бормотал он, но вдруг остановился и высыпал деньги на лестницу. – Что мне делать? – взмолился он. – Что мне надо делать? Возложить жертву для всесожжения?

Потрясённые происшедшим Пётр и Иоанн молчали.

Внезапно ставший здоровым калека приседал, ощупывал колени, поглаживал ноги, рассматривал руки и вдруг закричал сиплым от волнения голосом:

– Он меня исцелил! Он меня исцелил! Вы видели меня, когда шли мимо! Сейчас смотрите! Я хожу! – Он спустился на ступеньку ниже и попытался обнять Петра. – Как мне отблагодарить тебя за чудо?

Пётр и Иоанн молча стали спускаться вниз. За ними, осторожно ступая, шёл исцелённый и кричал не переставая:

– Глядите, глядите! Он исцелил меня!

Молящиеся провожали их глазами, уступали дорогу, и многие, разворачиваясь, шли следом.

Пётр, который всё ещё не мог оправиться от потрясения, направился к правому крылу притвора Соломона. Именно здесь, в нише, когда-то сидел Учитель и, как бы говоря сам с собой, повторял: «Овцы знают голос Пастыря…»

Именно здесь теперь ежедневно собирались галилеяне, именно здесь Пётр держал речь о Духе Святом, именно на этом месте люди принимали решение креститься. Когда Пётр и Иоанн подошли ближе, толпа заметно выросла. Отовсюду слышались возгласы:

– Это тот, что говорил о Духе Святом!

– Те, что крестят, вместо Иоанна!

– Они, как и пророк Иоанн, – от Бога!

– Их Учитель вышел из Назарета! Это галилейские назаряне!

– Чему учат?

– Это – гассидим. Секта такая.

– Вовсе нет! Каждый день проводят в Храме! Очень благочестивы!

– Они проповедуют о своём Учителе. Уверяют, что Он воскрес!

– Да может ли это быть?

– Говорят – может.

– А вот саддукеи, они знают! Недаром заседают в Синедрионе, говорят, что никакого Воскресения после смерти не может быть!

– А фарисеи, которые тоже сидят в Синедрионе, учат, что есть!

– Саддукеи продались римлянам, а верные люди – это фарисеи! Их надо слушать! Они говорят, что воскресение ждёт каждого истинно верующего после смерти!

– Мужи израильские! – покрывая гомон, раздался голос Петра.

– Молчите! Молчите! Слушайте! Он только что исцелил! Ему надо верить!

Люди становились на цыпочки, забирались на ступени. И уже за спиной Петра и Иоанна стали кольцом, теснили со всех сторон. Кто-то даже, обхватив ногами колонну, взобрался вверх, чтобы разглядеть Петра.

– Что дивитесь, что смотрите на нас, как будто мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит? Именем Иисуса был исцелён только что этот человек. – Тут Пётр потянул к себе исцелённого и поставил рядом с собой. – Бог Авраама и Исаака и Иакова, Бог отцов наших, прославил Сына Своего Иисуса, Которого вы предали и от Которого отреклись пред лицом Пилата, когда он предлагал освободить Его. Но вы от Святого и праведного отреклись и просили вам даровать человекоубийцу. А Начальника жизни убили.

– Какого человека-убийцу?

– Варавву! Разбойника!

– Вот, вот, он опять проповедует про Иисуса! Слушайте!

– Можно ли ему верить?

– Как не верить, когда стоит рядом с ним тот, что сидел сорок лет?! Он его исцелил! Ты что – можешь не верить? После всего?

– Не слушайте его! – кричал левит из храмовой стражи. – Соблюдайте порядок.

– А Начальника жизни убили! – повторил Пётр.

– Начальника жизни? Что он говорит?

Головы лезли друг на друга. Раздался крик – толпа припёрла к колонне какого-то мужчину.

– Покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши! Моисей сказал отцам: «Господь Бог воздвигнет из братьев ваших Пророка, слушайтесь Его во всём, а всякая душа, которая не послушает Пророка Того, истребится из народа».

– Правильно говорит! Моисей предупреждал нас о ложных гадателях и прорицателях Хананейских и от лица Бога обещал, что у нас всегда будут пророки истинные, которых мы должны беспрекословно слушать!

– Вот так! Вот так! – проговорил старик из Хеврона. – Истинная правда! Я знал, что это Господь. Мои внуки могут это подтвердить! В израильском народе родился Спаситель мира! Всевышний обещал Аврааму: «В семени твоём благословятся все племена земные». Всё так, именно так! – повторял старик.

– Что ты говоришь? Опомнись!

– Моисей заповедал израильтянам во всём слушаться грядущего Пророка, которого Бог воздвигнет из его среды!

– Верно, – согласно кивал подошедший фарисей, – во Второзаконии сказано: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой, Его слушайте…»

– И все пророки от Самуила и после него также возвестили дни эти. Бог воскресил Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел.

– Вот-вот, я же говорил!

– Говорил, говорил. Слушай, что говорит этот ученик!

– Откуда они?

– Из Галилеи, галилеяне.

– Их называют ноцрим – назаряне.

– Его называют Сыном Человеческим. Говорят, Он Себя так называл.

– А как звать того, что проповедует?

– Симон бар Иона, Кифа, – это его так назвал Учитель: потому что он крепок, как камень, – вмешался в разговор Иоанн, хранивший до этого молчание. До сих пор он только слушал, что говорит Пётр. Приклонив голову, Иоанн думал, что, видно, Учитель, когда позвал Петра следовать за Собой, многому того научил. «Иначе откуда такое явное знание? Откуда такая смелость? Я ведь не ощущаю в себе этого, несмотря на то что Святой Дух снизошёл и на меня, – думал Иоанн, теребя покрывало на голове и прикрывая им лицо. – Да, Пётр теперь показал, что сила духа не только в слове, но и в деле».

Внезапно Иоанн ощутил опасность. Он увидел, как в толпу врезались сразу с четырёх сторон несколько левитов – стражей Храма. И среди толпы по открытой левитами дороге медленно шествовал саган – их начальник, Ионатан, сын Ханана, тот, что присутствовал в Гефсиманском саду при аресте Учителя, второй человек после Первосвященника. Иоанн не мог оторвать взгляда от лица Ионатана и всё яснее видел, насколько оно полно угрозы. Иоанн испугался. Он ринулся к Петру, но не успел ничего сказать, как Ионатан схватил за плечи Петра.

– Какое ты имеешь право? Ты, неуч, ам-хаарец, проповедуешь то, чего сам не знаешь? Здесь книжники и священники, образованные люди, учат народ.

Кто-то из толпы крикнул:

– Он только что исцелил калеку!

– Какого калеку?

– Вот этого!

– Того, что сидел у Красных ворот. Не ходил уже сорок лет!

– Верно! Верно! – раздалось сразу несколько голосов. – Мы видели и шли за ними.

– Запрещено же подниматься с посохом на Храмовую гору, как же вы говорите, что он сидел в Храме? – недовольно повернулся Ионатан к говорившим.

– Его внесли на носилках! – закричал кто-то. – Ты что, первый раз в Иерусалиме?

Но Ионатан, казалось, не слышал. Он только крепче схватил Петра за плечи и кивнул левиту, стоявшему за его спиной.