Несмотря на навалившуюся усталость, я решаю немного пройтись и купить газеты. Как бы ни были безумны предположения газетчиков, у них можно почерпнуть идеи, которые в нормальном состоянии человеку в голову не придут, но нередко оказываются весьма продуктивными и даже верными.

Мне самой тоже требуется спокойно поразмыслить, и сделать это лучше на лондонских улицах.

Погода словно опомнилась и подстроилась под происходящее у людей. С утра ярко светило солнце и было по-летнему тепло, теперь дует сырой прохладный ветер, а небо затягивает серая пелена. Конечно, она не серая, а черная, поскольку уже ночь, но понятно, что к утру задождит, и надолго.

Но сейчас все под стать моему настроению и думается легко.

Говорят, в нашей работе важней всего умение подобраться к объекту так, чтобы тот не догадался. Я не сыщик и редко занимаюсь именно распутыванием преступлений, чаще просто уничтожаю опасных людей, которых уничтожить законно не получается. Бывает и такое.

Существует ложь во спасение, но существуют и преступления против единиц ради спокойствия тысяч. Да, это незаконно, но иногда иначе нельзя, иногда человека лучше убить тайно, прежде чем он сам станет причиной гибели многих других. Если его поймать и судить, суд все равно приговорит к пожизненному, а это означает, что преступник, виновный в гибели людей, будет много лет жить за счет налогоплательщиков, а потом выйдет из тюрьмы благодаря примерному поведению и возьмется за старое. Против таких не грех применить не вполне законные способы уничтожения.

Одно из достоинств моей подготовки – умение устранить опасного человека так, чтобы никто не догадался, что это сделала я. Мой наставник говорил, что точно всадить пулю даже в сердце не проблема, куда лучше, если смерть выглядит естественной. Вот этому меня тоже научили.

Обучала смертоносному умению китаянка, объяснив, что на теле и особенно на ступнях человека много полезных и опасных точек, и знающие люди могут убить легким надавливанием при массаже или рукопожатии. Смертельная игра, при которой ни охрана, ни даже сама жертва ничего не поймет, но через несколько часов лучшие врачи будут бессильны перед фактом внезапного отказа почек у человека, вообще ничем не болевшего. Или остановки сердца у настоящего качка…

Можно вызвать неудержимый понос или рвоту, невыносимую мигрень на несколько часов или полную потерю интереса к женщинам на несколько месяцев, почечную колику или заболевание кожи, гипертонический криз или жесточайший геморрой… а можно понизить артериальное давление настолько, что человек и головы от подушки оторвать будет не в состоянии… Бывала даже смерть от… страшного запора, случившегося так не вовремя и приведшего к завороту кишок во время отдыха на яхте посреди океана. Единственный врач на судне использовал все слабительные средства, какие только нашлись, но справиться не смог. А причина проста – умелый нажим на определенную точку на стопе.

Кстати, супруга жертвы весьма театрально рыдала у меня на плече, а между двумя всхлипами тихонько прошептала:

– Спасибо…

Я решила, что она благодарит за сочувствие, но Кристина добавила:

– За устроенный запор спасибо. Изящно…

Ужаснуться я не успела, последовал новый всхлип и новое откровение:

– Не смущайтесь, я сама умею это делать… А вас не выдам, ведь протяни он еще месяц, я осталась бы без фунта на счету…

Вот так, уничтожая поставщика оружия, я помогла его вдове получить большое наследство. Оно не пошло впрок – красотку вскоре обнаружили убитой вместе с ее любовником. Но когда соратники ее супруга добрались до счетов, ради которых отправили вдову вслед за мужем, денег на них почти не было – я успела перевести все благотворительному фонду.

Не всегда получается использовать стопы: не станешь же просить, чтобы твой враг разулся, в таком случае используются другие точки на теле или даже ароматерапия (вернее, антитерапия). Это страшное, жесточайшее оружие, знающие люди ни за что не допустят, чтобы кто-то на что-то надавливал на их ногах или руках, да еще не раз. Они боятся массажа, как огня. Хорошо, что такие знающие редко идут в террористы, обычно там народ попроще, им приятен массаж стоп, а их товарищам едва ли придет в голову, что тихая смерть объекта воздействия, которая последовала во сне, вызвана слишком сильным понижением давления, а оно в свою очередь массажем… неважно каких точек на стопе.

Главное – устранить, желательно так, чтобы остаться живой самой, еще лучше, чтобы тебя даже не заподозрили, и высший класс, если в свидетельстве о смерти стоят естественные причины.

Занимающиеся этим службы и спецагенты существуют в каждой стране, как и списки тех, кого нужно уничтожить. В таких агентствах одни специализируются на аналитике, другие заняты технической подготовкой, третьи тренировкой агентов, а сами агенты либо действуют, как киллеры, либо, как я, работают под прикрытием.

Мы крайне редко попадаем в ситуации, подобные сегодняшней, и еще реже в таком случае вмешиваемся, раскрывая себя. А я вмешалась, что недопустимо с нескольких точек зрения. Да, после пересадки сердца я вне штата, и неизвестно, вернусь ли в него. Но правил это не отменяет. Теперь добрая сотня людей знает меня в лицо, пусть не все, но многие поняли, что я владею оружием, это называется «засветом». Агентов, которые умудряются попасть под объективы телекамер, обычно убирают если не вообще, то в аналитическую группу.

Это означает, что работа под прикрытием для меня теперь едва ли возможна, и то, что Элизабет Форсайт вообще подключила меня к делу хотя бы для помощи следствию, – настоящий подарок с ее стороны. Подвести нельзя, потому я буду работать за троих, чтобы доказать, что списывать со счетов меня никак нельзя.

До сих пор я нарушила правило лишь однажды – когда влюбилась в Джона. А правило простое: не подпускать к себе никого ближе расстояния вытянутой руки, даже самых дорогих тебе людей. А уж влюбляться вообще немыслимо. Правила устанавливают не из желания кого-то ограничить, а ради того, чтобы спасти. Нарушившие их обычно расплачиваются. Иногда собственными жизнями, иногда и жизнями других.

Я плачу по счету сама…

Пройдя пару улиц, я покупаю прессу и решаю все же поймать такси, поскольку давно пора принимать лекарства. Я и без того пропустила дневной прием, а уж вечернего запаса с собой не имела совсем. Кто же мог утром ожидать, что мне придется до полуночи возиться с трупами?

Едва устроившись на заднем сиденье, я разворачиваю газеты одну за другой. Но мне попался весьма разговорчивый таксист, впрочем, они часто норовят обсудить с пассажирами все происходящее в мире – от заседаний ООН до обезьяньих разборок где-нибудь в джунглях Малайзии. Я всегда считала, что таксисты одни из самых осведомленных людей в городе.

– Вы слышали о налете на Букингемский дворец?

– Да, конечно.

– Мне рассказал один пассажир, – водитель оглядывается, проверяя, слушаю ли, – что там нашлась девушка, которая перестреляла десяток террористов. Да… только благодаря ей и удалось спасти королеву, не то захватили бы в заложницы, как Саманту Браун, упокой господь ее душу. Саманты, конечно.

Опля! О моем героизме уже слагают легенды?

Я честно пытаюсь усомниться:

– Но ведь пишут, что убитых боевиков всего пятнадцать…

Таксист в моей уникальной способности уложить каждым выстрелом пятерых не сомневается ничуть:

– Вот из них десять эта героиня и убила! А потом прикрыла собой королеву.

М-да… Мой светлый образ явно начинали путать с образом барона Мюнхгаузена…

– А откуда ваш пассажир все узнал?

– Он сам там был! Жалел, что и у него не было оружия.

Я замечаю как можно более равнодушным тоном:

– А здесь пишут, что королеву прикрыла собой министр…

В данном случае я согласна с газетчиками, поскольку точно помню, как Элизабет Форсайт заслоняла собой ее величество, но таксист снова возражает:

– Они что хотите напишут…

Вот с чем не поспоришь, и все же я осторожно интересуюсь:

– Как можно сначала перестрелять десяток бандитов, а потом от них же заслонять?

Столь логичный вопрос ненадолго озадачил водителя, однако он нашелся:

– Значит, сначала заслоняла, а потом застрелила!

Я не уточняю, почему бандиты покорно ждали, когда, закончив заслонять собой королеву, героиня возьмется за оружие. Не желая вступать в долгий и бесплодный спор, просто тяну: «Ааа…» и прошу высадить у метро.

Кажется, таксист с удовольствием расстается со слишком въедливой пассажиркой, тем более что сразу находится пожилая пара, которая, заняв мое место в машине, тут же задает вопрос:

– А вы слышали о сегодняшнем налете на Букингемский дворец?

Представляю, какое количество небылиц сейчас будет озвучено.

Я спешу прочь. И дальше решаю ехать подземкой, благо теперь она работает круглосуточно.

Но и в метро творится нечто подобное. Все разговоры только о налете и поведении людей, оказавшихся в сложной ситуации. Два джентльмена едва не подрались, пытаясь выяснить, кто же кого закрывал грудью – то ли премьер королеву и потому получил пулю, то ли королева всех остальных, не позволив террористам расстрелять полторы сотни посетителей выставки.

Домой я приезжаю с сильнейшей головной болью, пришлось даже принять аспирин. Джон всегда твердил, что это одно из самых вредных лекарственных средств, поскольку меняет к худшему формулу крови, но я обычно на это возражала:

– Жить вообще вредно, ты не знал? Никто не выдерживает, все в конце концов умирают.

Я долго стою под душем, на меня упругие водяные струи действуют оживляюще. Правда, теперь приходится следить, чтобы вода как можно меньше попадала на грудь. Потом варю себе кофе и с удовольствием пью.

Почувствовав себя немного лучше, я снова берусь за газеты.

У меня сто лет нет семьи («сто» значит «десять», но это одно и то же), нет нормального дома, а крохотная кухонька чуть больше трех квадратных ярдов просто не предназначена для приготовления кулинарных изысков. Но мне хватает, чтобы разогреть что-то из пакета или баночки, достаточно микроволновки, одноразовая посуда не требует мытья, а кофеварка уютно чувствует себя на низеньком холодильнике. Главное, чтобы в нем всегда был запас этих самых пакетов и баночек.

Вспомнив, что сегодня ничего не ела, я достаю очередную упаковку. Конечно, это негодная диета для человека с проблемами сердца, она вредна для организма, но едва ли мой организм протянет долго – потому какая разница, чем его питать? На вопрос своего доктора Викрама Ратхора я неизменно отвечаю, что сижу на строгой диете. Он почему-то верит. Или делает вид, что верит. Мне все равно.

Курица, зеленая стручковая фасоль и картофель фри – три блюда, три пакетика и кипяток из чайника, рисковать здоровьем, пользуясь горячей водой прямо из-под крана, как делают в Швеции, я бы не стала. На ближайшие пару лет я себе все же еще пригожусь. Чайник закипает быстро, я ставлю все на поднос и разыскиваю в морозилке мороженое. Есть только банка под названием «Банановый фостер». Вообще-то «банановый фостер» означает фламбированные бананы, которые по определению должны быть горячими. И что мне делать – греть мороженое?

Единственное, что я категорически не могу поглощать в суррогатном виде, – кофе. Он должен быть только смолотым и заваренным и хорошего качества, никакого растворимого. Не такая уж я и привередливая…

Наспех проглотив курицу и картофель, забираюсь с мороженым на диван. Пора работать…

Поза лотоса: в одной руке банка с лакомством (банановое фламбе превратилось в тянучку, но все равно вкусно), другая на клавиатуре ноутбука.

Рахул Санджит… Какой бы ты ни был, тебе страшно не повезло оказаться на выставке и стать заложником.

Гугл на запрос его имени послушно выдает внушительный список фильмов, которые явно пользуются успехом в Индии и соседних странах. Но больше всего, конечно, сообщений о его захвате и… гибели! Вот кто, спрашивается, сливает информацию? Бывают минуты, когда я, как и большинство моих коллег, прессу просто ненавижу.

Врут на все лады, чтобы не злиться зря, я принимаюсь изучать работу Санджита, связанную с «Тадж-Махалом».

Да, Рахул Санджит был режиссером дорогущего даже по меркам Голливуда фильма с таким названием. Сайт, посвященный фильму, выдает сумасшедшие цифры, не так часто Голливуд снимает что-то вместе с Болливудом, а тут еще и Пайнвуд присоединился.

Суперпроект стоимостью 200 000 000 долларов. «Яш-Радж-Филмсу» в качестве бюджета такие деньги и не снились. Это не все, актер, играющий главную роль Шах-Джехана, тоже из Болливуда. Я не жалую индийское кино, но внешность Раджива Сингха невольно отмечаю – большие умные глаза, четко прорисованный овал лица, волевой подбородок, прекрасная форма губ. Сочетание черных волос и серых с темным ободком по краю роговицы глаз эффектно, у Раджива Сингха наверняка толпы поклонниц, даже если главная заслуга его как актера – песни и танцы. Не люблю красавчиков, считаю, что, дав внешность, природа наверняка обделила умом, а глупый мужчина хуже некрасивого.

Алисия Хилл, играющая роль любимой жены Шаха-Джехана Мумтаз, в память которой он построил мавзолей Тадж-Махал, американка с азиатскими корнями. А может, латиноамериканскими, но из Голливуда. Хилл звезда, но пока без «Оскара». Ее годовой доход вплотную приблизился к восьмизначной цифре, после «Тадж-Махала» уверенно перевалит. Раджив Сингх и того круче – он входит в сотню самых высокооплачиваемых актеров мира по версии «Форбса». «Форбсу» верить можно, он знает все обо всех. Хорошо, что я журналистов «Форбса» не интересую. Моим гонорарам до звездных так же далеко, как до самих звезд…

Названные суммы впечатляют, как и рассказы о фильме. Яркие костюмы, натурные съемки, индийская музыка… И как это Голливуд решился доверить работу своему индийскому конкуренту, не боясь, что фильм превратится в слезливо-паточную историю с песнями и танцами к месту и не к месту?

Неожиданно среди перечня фамилий организаторов цепляет одна – Хамид Сатри!

Таких совпадений не бывает.

Хамид Сатри оказался сопродюсером фильма с индийской стороны, вернее, бывшим сопродюсером. За свою карьеру он организовал съемки почти десятка очень успешных по меркам Болливуда фильмов, начал и «Тадж-Махал», но потом самоустранился. Понятно, не сработался с голливудским и английским продюсерами. Вероятно, он хотел побольше тех самых песен и танцев, а еще немыслимых боевых сцен, которые в Болливуде в последние годы круче, чем у Джеки Чана, а Голливуд требовал реализма и строгости.

А может, ему просто уже не нужны деньги (если получил алмаз)?

И все же я запрашиваю в поисковике имя Хамида Сатри. Вот тут меня ожидает шок!

– Эдвард, ты должен это увидеть и прочесть! – я кричу в телефон, едва Ричардсон снял трубку.

– Джейн, ты на часы смотрела? – Голос у Эдварда не сонный, но очень усталый. Вероятно, принял седативное средство и только начал проваливаться в сон. Мне жалко Ричардсона, но эта информация очень важна.

– Понимаю, уже пятый час, только, Эдвард, это не может подождать до утра! Я отправляю тебе ссылку на сегодняшнюю статью, немедленно прочитай.

– Хорошо, – бурчит Ричардсон.

Я знаю, он профессионал и меня простит, как только увидит, что именно я откопала среди новостей в Гугле.