© Илья Тамигин, 2019

ISBN 978-5-4496-4700-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Новая книга Ильи Тамигина – не обычная книга. Это, как бы, два романа в одном, соединенные мастерством Автора в произведение, которое читается на одном дыхании. Мост, перекинутый из двадцатого века в шестнадцатый и невообразимую даль времен ледникового периода, подчеркивает связь поколений, единство человечества, как социума, и факт, что, в какие бы времена люди не жили, они остаются людьми со всеми присущими им достоинствами и недостатками.

Миры, созданные воображением Автора, поражают своей наглядностью, будь то Европа конца шестнадцатого века или Советский Союз двадцатого. Тряская, посыпанная щебенкой дорога из Рима в Геную и общий вагон поезда «Батуми-Москва», таверна в Амстердаме и привокзальный ресторан в райцентре Кузёмычи, подсобное хозяйство-свинарник в воинской части и быт выехавших на картошку сотрудников НИИ – все описано с предельной достоверностью… и капелькой ностальгии.

Очень наглядно и точно, как будто пользуясь математическими формулами, Тамигин описывает своих персонажей: умных и не очень, скромных и тщеславных, честных и жуликов, верных долгу и предателей. Тем не менее, некоторые герои как бы несколько гротескно выпуклы из-за пародийной манеры романа, что, однако, придает им ещё большую сочность и колорит.

Язык, используемый Автором, особо подчеркивает фантазийность и пародийность. Намеренно используются анахронизмы: «религиозный стаж», «Экспертное заключение на предмет присутствия в изделиях греха», «Главное Управление Святой Инквизиции по Французскому региону». Однако, благодаря этим перчинкам юмора произведение читается как добрая сказка. Вообще, очень радует то, что оно написано простым и красивым русским языком, редко встречающимся в наше время.

Несмотря на общую пародийную манеру изложения, ситуации, в которые попадают герои, предельно жизненные и логически замотивированные. В романе нет ничего, так сказать, взятого с потолка – все эпизоды соединены единой нитью повествования и органически вписаны в узор писательского замысла. Хочу добавить, что роман предельно информативен, в нем нет длинных и скучных диалогов, занудных описаний природы, или, скажем, завуалированных дискуссий о добре и зле. Действие развивается на каждой странице и Читателю не нужно напрягаться, ища скрытый смысл. Все открыто, всё на виду.

Гуманистические идеи, выраженные в романе, просты: вера в Бога, без которой невозможно достичь сколько-нибудь важных свершений в жизни, надежда на счастье, а также любовь, встретить которую стремится каждый человек. Вера, Надежда, Любовь…

«… каждый ищет свою богиню – не золотую, простую!» – пишет Тамигин в этих его словах отражается вся суть человеческих устремлений.

В романе, на первый взгляд бесхитростном и безыскусном, Читатель, тем не менее, найдет много тем для размышления на досуге. О долге, патриотизме, ответственности за судьбу страны, о… Впрочем, читайте!

И. В. Смелов

военный историк,

кандидат юридических наук,

ветеран МВД

Роман «Найти богиню» я посвящаю моей жене Наташе

Эпиграф №1:

Север – одна их сторон Света, противоположная югу. В более широком смысле – местность в России. Тогда пишется с заглавной буквы.

И. Тамигин, размышление о сути вещей.

 
Эпиграф №2:
 

Там, во тьме, во мгле печальной…

А. С. Пушкин, «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях»

Эпиграф №3:

– Хороший сказ, какой люди любят, он что? – продолжал рассуждать слепой. – Чтоб был с богатырями и красавицами, это беспременно. Чтоб со слезой – бабам поплакать. И с надеждой в конце, а то и поколотить могут.

Б. Акунин, «Звездуха»

От Автора

Сие произведение не содержит ни буквы вранья – только сплошной, монолитный кристалл сияющего вымысла. Все персонажи, города, селения, секретные чертежи и устройства, а также синий цвет есть выдумка Автора. Не выдумана только любовь, дружба и предательство, а также жизнь и смерть. Если кто-то усмотрит сходство кого-то с кем-то, то пусть радуется – ему повезло!

Пролог

12500-й год до нашей эры. Примерно.

Мохнатое чудовище стремительно разворачивается ко мне и угрожающе трубит. Я бросаюсь в сторону и в подкате перерубаю ему сухожилие на задней ноге. Зверюга издает вопль боли и пытается достать меня хоботом, но я проворнее! Увернувшись, я подсекаю и вторую ногу, и мамонт грузно оседает на землю. В глазах его ярость, боль и бессилие. Загонщики медленно стягиваются поближе. Я предостерегающе кричу, но поздно: мамонт взмахивает хоботом и мой оруженосец Марган отлетает на дюжину шагов с переломленным позвоночником. В этот момент я с разбегу вспрыгиваю на кочковатую спину животного и с размаху опускаю меч на волосатую шею, надеясь попасть между позвонками и перерубить спинной мозг. Меч неуклюж, баланс у него плохой, я так и не научился обрабатывать отливку, но острота лезвия замечательная, она обеспечивает глубокое проникновение в плоть. Рана распахивается, из неё хлещет водопад крови. Значит, я умудрился пересечь яремную вену, но не хребет… Жаль!

Мамонт уже не трубит, а хрипит, и вслепую ищет схватить меня хоботом. Я уворачиваюсь, спрыгиваю с загривка и добиваю его ударом в сердце, вогнав все три локтя клинка по самую рукоятку пониже левой лопатки. Охотники вопят от восторга. Все кончено. Теперь у племени есть мясо!

Все подергивается странной дымкой, моя рука, держащая меч, стремительно превращается в подобие сухой ветки… Я просыпаюсь и осматриваю себя. Увы! Где могучие мускулы, где гладкая, упругая кожа? Тощее, высохшее в мумию, морщинистое тело… Я старик… Сколько раз выпадал снег, сколько сезонов миновало – я не помню. Сотня? Тысяча? Не помню… Все сливается в череду дней, мало отличимых друг от друга. Скоро, очень скоро я умру… но пока только задремываю.

Снова сон, повторяющийся едва ли не каждый день: чужая планета надвигается на меня, заполняя все поле зрения, и невозможно отвернуть, чтобы избежать её нежелательных объятий. Удар! В глазах темнеет… Э, да мы совершили посадку, а не разбились! Однако взлететь, увы, оказалось не суждено, потому что вышедший из строя компьютер счетными палочками не заменишь. Главное – не уходить от корабля, это первое правило выживания потерпевшего крушение. Я и остался здесь. Где это, «здесь»? Север безымянной планеты, которую мне повезло, в кавычках, открыть. Корявая каменисто-болотистая суша на границе с серым, вечно холодным морем. Конечно, я определил координаты, но кому они нужны? Помощь не пришла… и не придет… Если бы спасатели получили сигнал, то уже давным-давно прилетели.

Я просыпаюсь.

Как же холодно! Подкинуть, разве, дровишек в очаг? Лето в разгаре, а ветер с моря ледяной, до костей пробирает… По утрам на траве заморозки. Ледниковый период, что поделаешь. Вон он, ледник-то, на северо-западе виднеется. Красивый, искрится на солнышке радугами алмазными… До него десять дней бега. Высота – пять полетов стрелы. Старшина охотников докладывал вчера, что там, у подножия льда, сейчас пасутся мамонты, стадо голов, этак, в восемьдесят. Будет большая охота! Шкуры, мясо на всю зиму (а зима-то здесь – две трети года!), бивни. Из них много чего нужного в хозяйстве вырезать можно, ну, и для обмена. С юга и с запада каждое полнолуние приходят соседние племена на базар, меняют меха, самородную медь и золото на оружие, зерно, овощи, китовый ус и китовый жир.

В окно, завешенное колеблемой ветром шкурой оленя, видно мой корабль. Он разграблен, почти ничего не осталось: корпус пошел на ножи, наконечники для копий, мечи и топоры. Хоть какая-то польза, а? Сам же и помогал, демонтируя силовую установку, чтобы построить плавильную печь. До сих пор работает! Остальные приборы – увы! – здесь применения не нашли. Разобрали на винтики и проволочки, наделали блестящих украшений: браслетов, сережек. Не жалко! Пригодились и осколки стекла, из которых удалось отлить несколько линз. Корявых, конечно, но добыть огонь можно. После мечей и топоров это главное сокровище.

Людей моего племени (язык не поворачивается назвать их гуманоидами!) я научил сеять злаки, из которых они пекут хлеб и варят пиво (это уже не я, сами додумались!), ткать полотно из льна, искать железную руду – в болотах её много – и выплавлять из неё железо. Показал, как колесом пользоваться. Письменность, а как же! Освоили все двадцать четыре руны. Местный язык достаточно примитивный – в смысле фонетики, да и лексики тоже, поэтому пришлось напрячься и научить их говорить по нашему. Теперь стараются, Сказитель и его ученики пишут помаленьку на пергаментах, худо-бедно фиксируют историю, в основном в виде песен и саг. Люди… Да, это люди, ибо у меня от множества жен родилась уйма потомков. Удивительно, конечно, такое совпадение генетического кода! Думаю, однако, что это не случайно: видимо, Предтечи, заселяя Галактику, не баловались разнообразием. Жизнь, созданная по их образу и подобию, годится для большинства кислородных планет. Пять населенных планет за последние две тысячи лет открыто, моя – шестая, – и везде наши, так сказать, братья. Кроме одной… забыл название… там раса специфическая, на нас похожая, но генетически мало совместимая: потомство от смешанных браков бесплодное, да и уродства часто бывают. Наверное, местные успели мутировать маленько под радиацией своего светила. Мои правнуки и праправнуки тоже несколько отличаются от здешних смугловатых аборигенов: они светлокожие, светлоглазые и светловолосые. Также они несколько выше ростом… То-есть, похожи на меня.

Однако, надо бы согреться как следует, а то мысли путаются! Колотушкой бью в медный гонг, чтобы позвать младшего жреца Воргу. Вот он входит, один из моих потомков: голый по пояс, несмотря на ледяной ветер, одетый лишь в меховые штаны и мокасины. Изумрудно-зеленые перья зимородка (знак сана) воткнуты в волосы. Торс лоснится от медвежьего жира.

– Подбрось дров в очаг! – приказываю я ему, – И позови Корена. Я буду говорить с ним.

Ворга бросает на угли несколько поленьев и исчезает.

Пламя взвивается, гудит. Тепло наполняет комнату, проникает в кровь. Хорошо! Протягиваю к огню руки: это руки старика. Набухшие вены, сморщенная, сухая кожа, узловатые суставы пальцев. Пальцы дрожат, и я ничего не могу с этим поделать. Проклятые годы! Да, пора…

Входит Корен, старший жрец, тоже мой потомок. Молча садится по другую сторону очага. Правильно себя ведет, говорить первым должен старший. Я отхлебываю козьего молока, чтобы прочистить горло, и начинаю:

– Я скоро уйду. Когда это случится, возложите моё тело на костер и над моим прахом насыпьте курган из камней.

– Я слышал тебя, Великий! – склоняется Корен.

– Далее: Золотую Деву ты и Ворга спрячете в самом укромном месте, какое только сможете найти. В пещере, глубоко в земле, чтобы никто никогда не приблизился к ней. Она должна жить вечно! Место забыть.

– Я слышал тебя, Великий! – снова склоняется жрец, – Но, как же люди будут поклоняться богине, если к ней не будет доступа?

– Тайно сделайте её изображение из дерева, покройте его золотом. Люди не заметят подмены. Копите принесенные жертвы. В трудный для племени час эти богатства можно будет выгодно обменять на что угодно: еду, военную помощь…

Говорить становится все труднее, не хватает воздуха. Я снова отпиваю молока. Это – единственная моя пища, ибо зубов нет ни одного, а желудок ссохся и не принимает даже кашу. Отдышавшись, продолжаю:

– Начинайте немедленно! Когда статуя будет готова, уходите с Золотой Девой…

Корен молча кивает и уходит, повинуясь моему знаку. Я знаю, что он сделает все, как приказано.

Золотая Дева… Пытаюсь вспомнить её имя – и не могу! Это плохо. Нельзя забывать товарища, свою последнюю связь с родиной. Она мой второй пилот, юная девушка, на момент аварии находившаяся в анабиозе. Золотистая изолирующая пленка (отсюда и прозвище!) сохранит её много тысячелетий. Я надеюсь, что когда-нибудь в будущем мою подругу найдут, разбудят, и она сможет вернуться домой. Для неё пролетит только миг. Люди верят, что она приносит удачу в охоте и битвах, и считают её богиней, а меня – полубогом и героем. Что ж, я привык…

Веки неудержимо слипаются. Я откидываюсь на ложе, усланное шкурами, и засыпаю. Навсегда.

Наутро тягучий звук Большого Гонга разнесся над пещерным городом-становищем. Люди выходили из домов, тревожно глядели на сторожевую башню: не развивается ли на ней красный вымпел, знак войны? Нет, вымпел висел черный, знак смерти. Такой поднимали в случае смерти кого-либо из вождей, или гибели отряда воинов, или когда на племя надвигалась чума. Но чумы сейчас нет, мужчины все целы…

На площади постепенно собиралась толпа. Все стояли тихо, ожидая объявления грустной вести. В полдень на помост взошли верховный вождь Тарга, главный охотник Свен, старший жрец Корен и сказитель Борра. Вождь поднял руки, призывая ко вниманию. Все стихли.

– Дети мои! – разнесся над площадью мощный голос Тарги, – Сегодня Великий ушел от нас!

Толпа дружно охнула. Женщины зарыдали. Все опустились на колени и посыпали головы песком в знак скорби, ибо Великий был с ними всегда. Давно умерли люди, видевшие его приход с неба, с тех пор сменилось несколько поколений!

Тарга продолжал:

– Тяжело расставаться с Отцом и Учителем, ниспосланным нам богами из Верхнего Мира, человеком, чьё огромное сердце билось для всех нас, человеком, вокруг которого сплотилось множество кланов, образовав наше могучее племя! Всему, чего мы добились, мы обязаны Ему!

Он говорил ещё долго, перечисляя все великие деяния усопшего. Люди, терзаемые горем и гнетущей пустотой в душе, внимали.

Затем, за южной стеной, тело, завернутое в полотно, возложили на погребальный костер со всем, что может понадобиться для путешествия в Верхний Мир: огромный меч, копьё, щит из крепчайшей кожи мохнатого единорога, украшенный литым диском с орнаментом, заплечная корзина с едой, а также личные вещи Великого, принесенные им со звезд: шлем и странная плоская пластина в ладонь величиной с гладкой, как зеркало, поверхностью, на которой, если провести пальцем, высвечивались загадочные знаки. На костер взошла и одна из ранних жен Великого – дряхлая (шестидесятилетняя!) старуха Тану, с браслетами на руках и ожерельем на груди, одетая в лучшее льняное платье, расшитое драгоценным жемчугом.

Тарга поджег факелом обильно политые китовым жиром брёвна. Языки пламени, гудя и ревя, взметнулись в низкое, затянутое тучами небо. Фигура Тану исчезла в дыму. Корен и другие жрецы затянули погребальную песню. Племя принялось справлять тризну…

Курган над прахом Великого начали насыпать сразу, как только остыли угли.

– Алларк! Ты лучший из резчиков по дереву. Согласно последней воле Великого ты вырежешь из крепчайшего мореного дуба изваяние Золотой Девы, дабы невозможно было отличить копию от оригинала. Об этом никто не должен знать, поэтому ты не выйдешь из святилища, пока не закончишь.

Алларк, мозолисторукий пожилой мужчина лет сорока, с достоинством поклонился:

– Я слышал тебя, жрец! Но это сложная работа, она займет много времени!

– Теперь я Верховный Жрец, называй меня «Святейший».

– О! Святейший, я слышал тебя!

Корен остро взглянул на него, не посмел ли улыбнуться? Нет, серьёзен. Значит, проникся.

– Сколько же времени тебе надо, мастер?

Алларк поскреб бороду, растопырил пальцы:

– Если я начну прямо сегодня, то… думаю, к весне, когда растает снег.

– Да будет так! Иди, Ворга проводит тебя. Он будет с тобой неотлучно, чтобы ты ни в чем не нуждался во время работы.

– Но, мои инструменты?

– Они уже там.

– А… моя семья?

– Их известят.

Ворга крепко взял мастера за плечо:

– Пошли!

Корен проводил их тяжелым взглядом.

Короткое лето перетекло в осень. Тучи гусей и уток много дней покрывали небо, стремясь на юг. Все, кто мог держать лук, без устали пускали стрелы, и каждая падала с добычей. Женщины и подростки солили птицу заранее заготовленной морской крупной солью. Затем выпал снег и наступило время оленьей охоты. Неисчислимые стада половодьем разлились по равнине на три дня бега. Мясом и шкурами заполнили все хранилища! Люди славили Золотую Деву и, в благодарность за изобилие, приносили в Святилище щедрые жертвы: изделия из меди и железа, соль, золото.

На долгие семь лун воцарилась зима. Метели, снегопады, вьюги. Море замерзло, стало возможным охотиться на тюленей и моржей из засады около полыньи. Богиня благоволила людям, часто награждая их Небесными Огнями, причудливо мерцающими и танцующими на небосводе.