пошел приторный флер-д’оранж… Романтизм совсем не в нашем духе. Нам показалось все это сентиментальностью и претила эта праздная помещичья среда. – А вот у меня есть «Илиада» Гомера, – говорит, осклабясь, Кириллыч, – как это вам покажется? Не попробовать ли?– Ха-ха! – развеселился от этой неожиданности Васильев. – Да ты несомненный антик! Какую книгу в дорогу берет!Нет, где же нам, заснем от этих шестистопных дактилей и спондеев; это ведь надо особенно как-то читать, нараспев, я не берусь. Если нас, – продолжал Васильев, – даже Тургенев не восхищает, так уж не до этой допотопности… А ну-ка дай «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…».Ничего не понимаю, нет. А ну дальше! И вдруг неожиданно совсем, слово за словом, стих за стихом, и мы не заметили, как нас втянула эта живая быль. Мы уже не могли оторваться