Он отпил глоток холодного чаю, сел в трагической позе деларошевского Наполеона под Ватерлоо и тяжело дышал. Наконец тихо заговорил: – Ну скажи мне чистую правду, Илья, разве Семирадский поступил со мною по-товарищески? Ты – правдивый человек, скажи по совести. – Да, по-моему, ничего дурного, особенно намеренного – уж ты это брось! – не было. Стасов, как видно, очень любит спорить. И мне казалось даже, что он спорил с удовольствием и уходил веселый, прощался совсем дружески, весело. И вот еще: стал бы он обижаться! Не бойсь! Этакий Громобой! Да ему десять Семирадских подавай – всех переспорит. Брось ты, иди спать, пора.