Краткое описание Первой Книги – “Однажды в Карабахе”

Наметившаяся телевизионная передача с присутствием ветеранов Карабахской войны в целях патриотического воспитания молодежи и ознакомления ее с непосредственными свидетелями этого кровавого конфликта неожиданно переходит в скандальный, местами в острый социальный диспут между ее участниками, так как они представляют разные слои населения, с разными судьбами и отсюда с противоречивыми взглядами на то или иное явление, понятие или событие. В том числе и на непростые армяно-азербайджанские отношения, которые участники передачи пытаются изобразить не только через призму национальных и государственных интересов, но и в контексте личностных отношений и с индивидуальными подходами. Ситуация интригуется тем, что один из ветеранов, бывший диверсант, в своем амплуа незаметно заменяет часть минеральных напитков спиртным…

Постепенно разогретые горячительным, участники более откровенно и дерзко начинают выражать свои мысли, порой диаметрально противоположные. Передача выходит из намеченных чиновниками пропагандистских контуров, и перед читателем разворачиваются известные события тех времен – спровоцированные мировыми силами и потворствующие им армянскими националистами истоки и причины конфликта, сломленные судьбы тысяч простых людей на примере конкретных индивидуумов – не только азербайджанцев, но и простых армян, эпизоды карабахской войны, динамично выдержанные порой в ироничном, в комичном или же в трагичном русле.

Сюжет пятого рассказа оказывается наиболее увлекательным. Являясь представителем той яркой молодежи в начале восьмидесятых без националистических и религиозных предрассудков в интернациональном Баку, рассказчик – в то время молодой человек – сначала на фоне разворачивающихся событий расстается с любимой девушкой-армянкой, семья которой вынуждена была перебраться в Москву, следом теряет брата, который погибает в боях с агрессором, и по требованию обезумевшего от горя отца также отправляется воевать с врагом в район боевых действий.

На месте последней дислокации он попадает в поле зрения азербайджанских военных спецслужб, ведущих работу по выявлению активной агентурной сети противника среди личного состава указанной военной части. Разузнав с подачи внедренного в районный госпиталь в качестве военврача сотрудницы Разведцентра старшего лейтенанта Саламовой об отношениях молодого человека с Джулией Манучаровой, дядя которой являлся криминальным авторитетом и сотрудничал с неким разведывательно-диверсионным подразделением армянских спецслужб, функционирующим с территории РФ, военные разведчики принимают решение привлечь его в свои разработки…

Потому Гусейнов – в книге он проходит также под прозвищем Длинный – неожиданно оказывается в гуще динамичных и запутанных историй. Его сначала арестовывают по подозрению в убийстве сослуживца, даже пытают и оказывают моральное давление, а после выясняется, что все это инсценировка Военной разведки с целью проверки личностных качеств разрабатываемого, а также для усыпления бдительности подозреваемой в сотрудничестве с противником руководства военной части, являющейся истинным автором преступления.

В ходе разворачиваемых событий перед читателем вырисовываются яркие образы персонажей. Честный и бескомпромиссный полковник Мусаев, большая умница Саламова, играющая в криминально-разведывательном сюжете не последнюю роль; беженец из Армении – грозный, но справедливый здоровяк Ганмурадбек, сексапильная журналистка Аталай, юркий и смышленый Бакинец, колкая на язык Гюлечка, смертельно оппозиционный ко всему правоохранительному Ветеран в тельняшке – бывший зек, простодушный и очень верующий исламист Хаджимурат Магомедказиев, превратившийся в руках заинтересованных внешних сил в опасное идеологическое оружие; всесильный чиновник, условно обозначенный в книге под прозвищем Прилизанный – позже выясняется, что он не такой уж чопорный и педантичный, как кажется, и ему присущи вполне человеческие и благородные черты; Расулов, Адылов… Даже главный антигерой Алигейдар Мансуров запоминается с сильным характером, харизмой, с трагической и сложной судьбой, которая буквально втолкнула его в объятия противника.

Гусейнов с трудом, но все-таки принимает предложение военных агентуристов, которые спешно подготавливают его к предстоящей задаче в Москве в среде бакинских армян, где проживает и дорогой ему человек, с которым он собирается связать свою жизнь – Джулия Манучарова.

А также ему предстоит опасное противоборство с Алигейдаром Мансуровым, являющимся ключевой фигурой в этой сложной, многовекторной сети противника, которого сами военные разведчики пока еще представляют себе довольно призрачно…

Национализм – это в сравнении доброкачественная опухоль в теле нации, при “благоприятных” условиях переходящая в злокачественную – это фашизм. А иногда и откровенный расизм, когда заявляют на уровне официального лица об этнической несовместимости двух соседних народов. То есть, один из них должен исчезнуть…

Автор

Глава I

- Я плохой, – равнодушно ответил Длинный, неприлично зевая. – Поверьте, все хорошие люди -лицемеры. Чтобы сохранить планку хорошиста, они постоянно вынуждены лгать. Лицемерие провоцирует, в конце концов, подлость. Получается сплошная бутафория…

А с плохого чего взять? Он и так плохой. Потому, какой есть. Парадокс…

Москва встретила меня неласково. Стояла осень. День был пасмурный и дождливый. Я со спортивной сумкой на плече неторопливо шел вдоль Курского вокзала и думал о прожитом. Сердце угнетенно билось, и меня доканывало желание послать все к чертям собачьим, найти Джулию и укрыться с нею где-нибудь подальше.

К сожалению, не всегда можно потакать желаниям…

Еще в Баку я получил известие, что родители пытаются ее выдать замуж за какого-то перспективного хачика, но она упорно отказывается.

Мы иногда созванивались. Лишних слов не говорили – зачем… Я лишь просил, чтобы она ждала. Подожду, сколько понадобится, ответ всегда звучал лаконично. Почему так долго, тоже не обсуждалось, ситуация была ясна, телефоны прослушивались.

Пока что меня должны были встретить перед кассами Ленинградского вокзала, куда я быстро добрался на метро с Курского, и помочь с обустройством. На вопрос, кто и как, в Конторе ответили уклончиво – сами найдут.

Кругом ходили, словно заведенные роботы, жители и гости столицы. Ощущение – всем на всех наплевать. Лишь угрюмый и пожилой милиционер, вяло жуя бутерброд, кажется, с сосисками – их продавали рядом, в маленькой не то в будке, не то в палатке – неодобрительно сверлил злым взглядом.

“Что ты буравишь меня, словно скважину? Наверно, годков 10 раньше у тебя не такое сердитое лицо было”, – вздохнув, подумал я, вспомнив свой первый приезд в Москву в составе группы детей нефтяников по линии профсоюза. Какие тогда были люди, господи! Улыбка на лицах, свет в глазах… Не у всех, конечно, – уродов всегда хватало. Но их как-то неописуемо меньше было. Милиционер терпеливо объяснял приезжему, перешедшему дорогу в неположенном месте о неправомерности его поступка, вежливо слушал стандартные оправдания, попутно подавая объяснение – куда и как пройти, что и где найти…

Я про себя улыбнулся и подошел к слуге закона с недобрым взглядом.

– Товарищ милиционер, подскажите, пожалуйста…

– Я те че, адресное бюро, мать твою? А ну, топуй отсюду! – гаркнул он мне, брызжа томатным соусом и дожевывая остатки бутерброда. И когда я шарахнулся, заорал вслед.

– Стой! Покажи документы! Че-та рожей не вышел.

– Ты свою-то видел? – я начал злиться.

– Что-о!.. – он моментально схватился за дубинку, висящую сбоку. Я вздохнул и сосредоточился на оружии рабовладельцев всех времен и народов.

“Хреновый ты разведчик, Гусейнов,” – невольно подумал. – “Что ты топчешь говно?”

– Суши весла, папаша! – чей-то звонкий голос за спиной милиционера, словно волшебная палочка, остановил дубинку на лету. Мент невольно обернулся.

– Он свой…

Я с удивлением посмотрел на возникшую, словно добрая фея из ниоткуда, худенькую девушку. Впрочем, одета она была не так, как фея, а как ее паж – в джинсах, кожаной курточке и широкой модной кепке, скрывающей, вероятно, волосы. Двое здоровых ребят в спортивках и кроссовках внушительно стояли за ее спиной, играя желваками.

– Он наш. Мы должны были его встретить, опоздали. Видишь? – она пальцем указала на край моей тельняшки, “выглядывающей” из-под рубашки.

– Да он черномазый, – возмутился мент, – какой он ваш? Пусть документы…

– Ты че, не понял, урод? – один из “шкафов” вплотную подошел, носом упираясь аж в его лоб. – Щас твоя морда потемнее будет. Его Игорь ждет. Пшел отсюда!

Тот побагровел от ярости, но, видимо, бессильной. И, уходя, плюясь и матерясь, все оглядывался, лицезря, как троица, взяв меня в кольцо, уводит в сторону от вокзала. Впереди шла девушка, держа руки в карманах, и что-то весело насвистывая.

“Однако…” – подумал я, мысленно почесав затылок. – “Или с кем-то спутали, или…”

Что-то знакомое мелькнуло в чертах незнакомки.

“Лицо в веснушках… Я бы запомнил…”

Меня отвезли к небольшому трехэтажному помещению с аккуратным квадратным двориком неподалеку от Комсомольской площади или, как она именуется в народе, – “Площадь трех вокзалов”. Снаружи это было обыкновенное совковое строение. Их было в Москве сотни, если не тысячи. Но внутри… Убранству и дизайну могли бы позавидовать лучшие торговые дома Европы.

Что тут не соответствовало обозрению – это контингент. Повсюду шныряли крепкие ребята с криминальными физиономиями. Все в основном были в спортивках, как Павел и Толик Романовы, сопровождавшие меня по дорогим ковровым дорожкам на второй этаж к своему боссу. Я позже узнал имена этих фигурантов своего повествования – они являлись братьями. Мы к ним еще вернемся, так как эти персонажи примут в моей жизни, соответственно, и в истории, не последнюю роль. А пока меня провели в просторную комнату, оказавшуюся прихожей. За столиком стучала на машинке, как дятел по березке, премиленькая секретарша в короткой юбчонке. Впрочем, длину ее юбки я определил внутренним взором, ножки ее частично укрывал указанный столик. У массивной дубовой двери же небрежно растянулся в кресле некий верзила с уродливым лицом и оттопыренными ушами. Ножевой порез вдоль фейса придавал ему скорее свирепый, чем отвратительный вид. И как-то странно выглядело, что он смог натянуть на свои горы мышц бордовый, мешкообразный костюм, который явно должен был его раздражать. Правая часть груди была чуть вздута, видимо, под мышкой висел ствол.

“Левша…”

Взгляд верзилы равнодушно скользнул по мне и на секунду сосредоточился на выглядывающей из-под воротничка сорочки тельняшке. После кивком освободил сопровождающую меня троицу. Парни хотели выйти, но девушка замешкалась.

– Я должна остаться. Это мой клиент.

– Позовут, когда понадобишься, – коротко отрезал верзила.

Девушка заколебалась, неуверенно посмотрев вслед за вышедшими уже братками, но все равно осталась.

“Черт. Я же ее знаю…”

Попробовал нарисовать ее без кепки. Не успел. Дубовая дверь распахнулась нараспашку. В проеме показался чуть полноватый тип в белом костюме, чем-то напоминающий мультяшных героев. Толстая сигара в его зубах моментально окунула нас в ароматный запах Гаваны. Верзила торопливо вытянулся при виде босса. Но тот небрежным взглядом остудил его.

– Так, посмотрим, что за птица… – босс внимательно оглядел меня оценивающим взглядом и… видимо, остался недоволен.

– И этот черножопый доходяга будет обучать моих орлов? Кого ты привела, сучка, хахаля своего? – гаркнул он девушке в кепке.

– Я!.. – девушка остолбенела и в страхе прижалась к двери.

– Федя! – босс кивнул Верзиле.

Я не успел среагировать. Верзила с ходу замахнулся лапой, и медвежья затрещина отправила меня в дальний угол. В ушах зазвенело. Не успел поднять отяжелевшую в один миг голову, как Верзила оказался рядом, схватил за шиворот, и в тот же миг вторая затрещина откинула меня обратно, прямиком к ногам босса. Он в своих лакированных туфлях, цвета слоновой кости, брезгливо отошел в сторону.

Кажется, я еще и оглох. Голова шла кругом, глаза искрились. Краешком глаза успел перехватить и подлую ухмылку секретарши, и полный ужаса взгляд девушки в кепке.

Верзила вновь поднял меня и вроде примерялся для третьей затрещины. Но, видимо, взглянув на мои болтающиеся ноги, замешкался, переведя взгляд на босса. Тот же потерял ко мне интерес и смотрел уже мимо на чуть потемневшие обои, явно подумывая, что пора их заменить…

И тут я раскрылся. Резкий прямой удар в лицо Верзилы, кажется, расплющил ему нос. Вскрикнув от боли, он пошатнулся. Рука моя молниеносно выхватила пистолет у него из-под мышки – точнее, из кобуры-порезки для быстрого доступа – а нога сильной подсечкой посадила Федьку буквально на жопу. В тот же миг короткий боковой свободной левой в челюсть отправил его в отключку.

– Стоять, падла! – заорал я и нацелился из “Вальтера” на неуклюже потянувшегося за оружием босса. Тот в испуге замер и уронил изо рта сигару. Держа его на прицеле, я бросился к двери и успел защелкнуть замок – и вовремя. С той стороны, видимо, навалились, но тщетно. Раньше вещи добротно делались. Секретарша взвизгнула и вмиг уползла под стол, с шумом уронив телефон.

– Брось волыну! – заорал я боссу, ударом ноги в голову вновь отправив зашевелившегося Федьку в бессознанку. Босс нехотя снял, уронил и пушку, которая упала рядом с все еще дымящей сигарой.

– К моим ногам! – я вновь гаркнул. Он выполнил и эту команду, ногой протолкнув оружие в указанном направлении.

– За падлу ответишь, – тихо процедил.

– А ты за черножопца… – я быстро подобрал и засунул второй ствол в карман. Странно, что это был обыкновенный “Макар”. – Хотя моя жопа чище и белее твоей морды, я ее каждый день мою…

Дверь всеми петлями заскрипела и начала поддаваться. С той стороны слышались проклятья и угрозы. Я быстро отошел к окну и примерился. Внизу никого не было, бандюги растерялись всерьез.

– Сними кепку! – крикнул я девушке с вокзала. Распахнув окно, я уже стоял на подоконнике, когда она выполнила команду.

– Ты?.. – успел удивиться уже в прыжке и уловил ее крик на азербайджанском, прежде чем приземлился.

– Встретимся у цыганки!

Не было времени обрабатывать информацию. По инерции кувыркнулся. Лежа плашмя, сходу выстрелил в сторону появившихся у парадного входа стрелков, заставив их ретироваться внутрь. Далее вскочил и со всех ног кинулся к воротам.

“Не успею…”

Скорее чутьем, чем мимолетным взглядом увидел прицеливающихся по мою душу бойцов, как у парадного входа, так и на окнах верхних этажей. Но, пронесло, фатальных выстрелов не последовало. Выскочив из-за ворот, я с ходу огрел рукояткой ствола молодого таксиста, стоявшего возле новенькой “копейки”. Он, видимо, был заинтригован выстрелом и вышел присмотреться.

Таксист, держась за голову, медленно присел. Я нырнул в кабину, и “шестерка”, взвизгнув всеми шинами, умчалась прочь от бандитского логова…

Длинный перевел дыхание, взглядом пройдясь по столу. Официанты успели поменять блюда, подали еще жаркое. Арзуман вновь наполнил пустующие рюмки, а Ветеран в тельняшке подложил рассказчику самые сочные куски мяса.

– Мне бы фрукты, – стеснительно попросил Длинный. – У меня авитаминоз.

– Ишь, какой грамотный… – заворчала Гюля. – С виду тихоня, а на самом деле… А таксиста почему… огрели? Могли попросить подвезти или отобрали бы машину. Ну, припугнули…

Длинный, откусив яблоко, вяло ответил:

– Таксисты – народ упертый. Они скорее с жизнью распростятся, чем с тачкой.

– А ты зачем страдаешь за таксиста? Мож, любишь кого? – заржал, как лошадь Пржевальского Ветеран в тельняшке.

– Да, люблю, – спокойно ответила Гюля. – Мой брат – таксист. И он при встрече обязательно долбанет твой чердак монтировкой. Все равно особого вреда не будет.

– Так, стоп! – вовремя вмешался Прилизанный, укладывая влажной салфеткой редкие волосы. – Давайте по теме.

– Да, действительно, – раскачалась и Аталай. – Вы, кажется, узнали девушку в кепке?

– Да. Хотя она была перекрашена в огненно-рыжий цвет, постриглась и почему-то покрыла себя дурацкими веснушками.

– Так кем же она являлась? – в нетерпении спросила Гюлечка и тотчас мстительно заворчала:

– Если бы у меня был муж с вашим характером, я сдохла бы от тоски через день после свадьбы!

Длинный сконфуженно посмотрел на Гюлечку, но не успел ответить. Опередил Бакинец.

– Не успела бы…

– Почему? – уже тихо спросила Гюля.

– После первой брачной ночи он застрелил бы тебя из своей снайперской винтовки.

Та фыркнула. Режиссер ухмыльнулся. Нагнувшись к Оператору, прошептал так, что все услышали.

– Ревнует…

Тот с пафосом ответил.

– Он в отличие от… некоторых, видимо, мужчина.

Прилизанный постучал вилкой по тарелке и обратился к рассказчику.

– Голубчик, вы выпили, закусили?

Тот кивнул, проглатывая последний ломтик апельсина.

– Тогда не томите. Публика в ожидании…