– Ты доказал лишь одно: ты всего лишь сильнее меня и при том, только физически, – извергает пламя Люцифер, бросая разрезающие воздух слова в сторону Господа. – У тебя – только право сильного и действует, но истина – одна, и она говорит: не в силе правда, а сила в правде.
– Да ты опять ничего не понял, – с грустью отвечает ему Господь.
– Не надо. Я знаю лишь одно: что если нет аргументов – прибегают к грубой физической силе. И только дай время – я докажу тебе свою правоту, что ты прекрасно знаешь. Да, брат… – зловеще скрипит зубами Люцифер.
– Да будь ты проклят, чурка из преисподней, – гремит божественный голос. – Никакой ты мне не брат, – кричит вдогонку Господь…
«После чего разверзаются врата ада, и Люцифер (как сейчас помню), завернувшись в плащ, молнией низвергается вниз…», – пересказав этот диалог Люцифера с Господом, Белиал замолкает, глядя сквозь сидящего напротив него начальника тайной канцелярии Баала, который в силу живости своего характера, но при этом почтенного возраста (хотя, в данном случае возрастные рамки даже как-то неуместны, так что будет лучше применить характеристики: заслуженный и соответствующий) слушал его достаточно эмоционально.
Так вот, сообщать собеседнику о наличии у него артроза не входило в планы Баала, так что вся его живость характера, о которой ходили легенды, отражалась на его лице, которая была под стать его внутренней бушующей энергетики.
Баал – один из немногих, кто заработал себе имя, как в прямом, так и переносном значении.
Так, каждой ступени иерархической лестницы соответствовал свой ангельский ранг, созданный божьей волей, наделившего каждого представителя ангельской братии в соответствии с его занимаемым чином, волей и силой. И видимо, одной из причин, побудившей Баала присоединиться к восставшим ангелам, и было его несогласие с установленным порядком, где он (как им считалось) занимал не подобающее ему место, что, скорее всего, и явилось основной побудительной причиной для многих присоединиться к восстанию, которое, как говорится, всё в итоге и расставило по своим местам. И недовольные своим положением, в принципе, получили то, что хотели, ну, а если новое место вас не устраивает – вините только свою непоседливость, которую всегда будет что-нибудь да не устраивать.
После того же, как треть от всего ангельского воинства была низвергнута в ад – началось строительство нового мироустройства, которое, по большому счёту, стало всего лишь перевернутой калькой иерархической системы Господа.
Так, рождённые в славе, занимали в соответствии с ней своё место в новой системе, да такое, что даже появились предположения, что всё произошедшее было заранее спланированной акцией приближенных к престолу херувимской партии, требующих чистки в рядах ангельской братии, среди которых (как созданий свободной воли) развелось много недовольных своим положением, тем самым ставящих под сомнение особенное положение херувимов.
Другие же предполагали, что всё это уже было предопределено Господом, его божьей волей, создавшей часть ангелов именно такими – с поместившимся в них духом противоречия, которые (как только были созданы для этого условия) и восстали, но не против самого творца, а против его системы.
Но система всё-таки претерпела свои изменения, благодаря этому восстанию, что, опять же даёт основания предполагать, что всё ради этого и было задумано.
Ведь именно появление человека требовало переформатирования всей действующей до него системы взаимоотношений, и Господь, предвидя будущие сложности и опасности его бюрократической системы в работе с новым своим созданием, и создал предпосылки для этих изменений, в которых и была задействована (созданная им же!) недовольная часть ангельской братии.
Но подобные крамольные мысли могли себе позволить только наиболее недовольные, и уже только среди тех, кто последовал вслед за Люцифером, и кто остался, в силу своей сущности, опять же в положении нестерпимости своего положения.
К таким и относил себя Баал, которому, казалось, было грех жаловаться, что опять же в его устах звучит, как похвальба.
В общем, Баал – один из немногих, кто благодаря упорству и трудолюбию (что, хоть и вызывает отторжение и смущение у многих падших ангелов – тем не менее, всегда востребовано) сумел, несмотря на свою ангельскую славу, достичь этой высокой властной ступени в иерархической лестнице системы, выстроенной Люцифером. Хотя – многие так считали – он занимает её не по праву своего рождения.
Но разве теперь, зная все методы работы этого въедливого и не знающего устали трудоголика-Баала, кто-то может, вот так, в открытую, предъявить ему это.
– У меня, не заба… – звучащий голос начальника тайной канцелярии перебивает истошный крик сомневающегося, после чего сказанное им преобразуется и уже звучит, как «заБААЛуешь». И говорят, что это прозвучавшее слово так насытилось зловещим смыслом, что после этого о начальнике канцелярии стали говорить только как о «Баале».
Он об этом знал и со временем окончательно переменил своё уже затертое временем и непримечательное имя на это значительное – Баал.
Тайная канцелярия, которую возглавлял Баал, в иерархической системе хоть и стояла наряду с силовыми ведомствами (находящимся в ведении Агареса – ведомством веры, а также Вельзевула и управделами Административного Департамента под руководством Люцифуга Рокофаля) на одной из высших ступенек управления исполнительной ветви власти, но всё же административно находилась в подчинении у АД-а, что совершенно не устраивало Баала.
Что же касается его собеседника Белиала – это был один из первых ангелов, присоединившихся к Люциферу, имеющего на того большое влияние, но при этом, всего лишь занимая место министра без портфеля, что, впрочем, не мешает ему быть одним из тех серых «кардиналов», которые знают все скрытые внутренние пружины, приводящие в движение работу системы.
– Ну, и что ты думаешь, было дальше? – хитро посматривая на Баала, говорит Белиал.
– И – что же? – следует ответ Баала.
– Ты же знаешь Люцифера, и его никогда неунывающий характер. Так Господь, уже было успокоился, как услышал адский смех из преисподней.
– Гавриил, иди, посмотри, чего он там ржёт, – посылает Господь того.
Гавриил мигом летит туда и обратно, после чего смущённо докладывает.
– Да вот, кричит, что ему оттуда всё видно, а в особенности – ваше исподнее.
– Ах, подлец, и там не успокоится, – в сердцах говорит Господь.
После пересказа этого диалога, Белиал смотрит в упор на Баала, и они одновременно закатываются от смеха.
– Да уж… – отойдя от смеха, заявляет Баал.
– А что поделать, когда все кутюрье только у нас и обитают, так что им там, наверху, придётся мириться с существующим порядком дел или же вносить поправки в действующие заповеди, – отвечает Белиал.
– Ну, этого от них не дождёшься, так что, как и всегда – смирятся, что у них лучше всего и получается, – хмыкнул Баал.
– Я тоже так думаю, – развалившись в кресле, говорит Белиал.
– Ну, а всё же, скажи: кем, по твоему, Люцифер приходится Богу? – живо интересуется Баал у того.
– Я, конечно, многое знаю, но есть секреты, в том числе относящиеся к божественной сущности, к которым даже первые из первых не имеют допуска. Ведь познав, ты становишься в один ряд иже с ним, – сверкает глазами Белиал, имеющий на этот счёт своё мнение и желание познать.
– Ну, в операции «Древо» я не принимал участие, так что все вопросы к Сатане. Это он у нас мастак на подобного рода дела, – следует ответ Баала.
– Да, были времена, – со сладостным вздохом вспомнил Белиал.
– Да, не говори, – поддержал Баал.
– Сейчас уже всё не то, и даже те, кто должен был остаться тем же – изменился, – намекает Белиал. – Знаешь, что он мне тут как-то сказал? – не ожидая подтверждения или отрицания, продолжает он. – Ему, видишь ли, не перед кем держать планку, и что за неимением равных себе – его гордость чувствует упадок. И это он говорит мне? Первому из первых, появившемуся гораздо раньше его загоревшейся звезде.
– Белиал не удержался и дал волю своим эмоциям, затем, всё же быстро (виня себя за неподобающую невоздержанность) успокоился и, бросив взгляд на непроницаемое лицо Баала, не стал себя обманывать в том, что тот всё пропустил мимо ушей (что, впрочем, ничего не даёт, так как он не упоминал имена, но, всё-таки имеет под собой упущение, связанное с этим), и что Баал не сможет сделать для себя результирующих выводов по поводу его истинных умопостроений.
Так что необходимо было срочно перевести разговор, и Белиал спросил:
– Я, знаешь, заметил, что в последнее время наша ангельская братия всё чаще устремляет свой взгляд в небеса. Что, по-моему, не может не тревожить.
– А, что тут удивительного-то. Ха-ха! – прохаживаясь вдоль своего кабинета, засмеялся Баал. – Куда смотришь – то и приходиться видеть, а значит – и осмысливать. А раз перед нами постоянно маячат небеса со своими прелестями – что поделать? Вот и приходится, может и не желая того – упоминать их в разговоре.
– Ну, это только отговорки. Ведь необязательно задирать голову, поглядывая ввысь, а оставаться верным своему делу и продолжать работать. А если уж так невтерпеж – всегда можно заглянуть в себя и отдохнуть, – отвечает, имеющий право на сомнения, Белиал.
– Но ведь небесная рать, со своей стороны, видя наши взгляды на них, пребывает в смущении и тревоге, и тем самым нервничая, допускает больше ошибок в своих действиях. К тому же, закон материальности никто не отменял, и снаружи всегда видней, чем изнутри, сколько бы ты не старался заглянуть в себя, – заявил, остановившись напротив своего критичного собеседника, Баал.
– Ну ладно, давай по делу, – понизив свой голос, заявил Белиал.
– Значит так, необходимые наработки уже есть. Уже направлена группа для сбора всех нужных компонентов, плюс параллельно этому: одному младенцу был имплантирован блокиратор, и он, можно сказать, так и остался девственно чистым без этих икс-примесей. Сейчас мы ведём за ним постоянное наблюдение, и как только будут собраны все компоненты и проведены подготовительные аналитические работы – можно будет запустить процесс отторжения, – проговорил Баал и стал ждать реакции своего визави, который не спешил с ответом, предпочитая в своих действиях (при всём своём обманчивом юном виде) тягучую неторопливость, которая всегда слишком дорого обходилась его оппонентам.
– А какие есть гарантии того, что всё пойдёт по плану, и он будет поступать так, как нам того нужно? – следует тягость речи Белиала.
– Ну это уже не ко мне. Ведь даже договор с Диаволом, не дает того, чего от него ждёшь. Хотя это может, и крамольно звучит, – хихикнул Баал.
– Что ж, надо будет покумекать, – вставая со своего места, сказал Белиал, подошёл к столу, за который вновь уселся Баал и, уперев руки в столешницу, наклонился к нему и тихо спросил. – Ну, а от меня-то что требуется? – обдал смертельным холодом он Баала, который хоть и был ко многому привычен, но Белиал умел охладить пыл любого, и даже адский огонь, бушевавший в груди у самых стойких приверженцев Люцифера, обволакивался ледяной коркой смертельного холода, который изливал Белиал.
– Всего-то ничего, – задёргал глазом Баал. – Раз дело требует беспристрастности – нам нужен независимый проводник.
– А разве… – хотел было что-то сказать Белиал, но вдруг замолчал и, выпрямившись, задумался, после чего сказал. – Хорошо. Я переговорю с теми, от кого зависит принятие решений, – после чего Белиал направляется к выходу и скрывается за дверьми.
Баал же, всё также оставаясь на одном месте, не сводит своего взгляда с дверей. При этом кажется, что в его голове идёт борьба между несколькими весьма противоречивыми мыслями. После чего он выразительно хмыкает и выдает вслух:
– Гарантии ему подавай… – затем он вдруг подскакивает с места, сложив пальцы руки в многозначительный знак из трёх пальцев, который по степени авторитетности употребляется даже чаще, чем слово «чёрт».
Что же касается употребления этого знака в данный момент Баалом – он резко выбрасывает руку вперёд и кричит:
– А вот этого ты не хочешь?! – затем приходит в должное равновесие и, садясь обратно в кресло и сложив руки в замок на груди, начинает делать прикидки. – Ему-то хорошо. Он в любом случае и при любых результатах отмажется, заявив: что он так и знал, а, что – знал, разве будет важно? А вот ему-то потом придётся держать ответ и если не перед Люцифером, то, или силовики из ведомства Агареса, или из комиссии Астароты по чистоте «Славы» найдут, что предъявить ему, вплоть до измены, а это прямиком ведёт из свободных в заключенные. – Потирая виски, думал Баал, который, впрочем, и завертел все эти дела. – Сомнения, есть ключ ко всему, – любил частенько говаривать он, чему и следовал на протяжении всего своего существования.
О проекте
О подписке