Ну а господин с Оксфордским акцентом и за меньшее не понимание вычёркивал из числа претендентов на то, чтобы подержать его ногу в стремени, когда он забирается на своего чистокровного рысака, лицо непонимающее какое ему было оказано доверие, когда его включили в этот список. Но видимо на этот раз сложившиеся обстоятельства не позволяли ему раскидываться людьми, готовыми сложить ради него свою голову, да и пробковый шлем на голове Гноз призывал дать ему второй шанс. И господин с Оксфордским акцентом решает дать ему второй шанс.

– Войти в число тех, кому будет оказано доверие. – Глубокомысленно сказал господин с Оксфордским акцентом. И надо сказать, что он нашёл самый верный ключик к Гнозу, который будучи человеком, к которому, если честно, ни у кого, и даже у его супруги Люси, не было никакого доверия, сам между тем питал крайнюю необходимость к тому, чтобы его включили в какой-нибудь подобный круг доверия. Для чего это ему было нужно, никто, даже он не знает, но ясно только одно, что этот доверительный круг просуществует совсем недолго, ровно до того момента, пока в него не войдёт этот недоверчивый господин Гноз (даже странно, почему так и не хотят учесть все эти его заслуги перед чужим отечеством, и хотя бы в виде исключения, не присвоят ему право, по выдающимся праздникам или на похоронах, когда его не сможет услышать адресант этого торжества, говорить застольную речь с использованием Оксфордского акцента).

И, конечно, Гноз хочет войти в этот круг избранных, и чем быстрее, тем для всех будет лучше. Но Гноз также знает, что господа с Оксфордским акцентом терпеть не могут любого рода проявления чувствительности и эмоциональности, и ты только попробуй так себя повести, то они вмиг пересмотрят своё к тебе отношение на предмет благоразумия. К тому же Гноз несколько сомневается в том, а достоин ли он войти в этот избранный круг, – хотя конечно достоин, но сомнение на лице он просто обязан выразить. И скорей всего, поэтому Гноз не бросается в объятия господина с Оксфордским акцентом, да и он не разрешит, а он еле сдерживая свои эмоции счастья, с намёком на некоторые обстоятельства участия в этом деле тех господ из его прежнего круга, задаётся вопросом. – А как же? – И дальше Гноз мог не продолжать, господину с Оксфордским акцентом этого достаточно, чтобы всё за господина Гноза понять – он качественно отвечает всем тем задачам, которые он на него возложить хочет.

Правда его ещё нужно слегка надоразумить пониманием его места в жизни господ с Оксфордским акцентом, а то у всех у них, у тех, кого приблизили к себе эти важные господа, одна общая болезнь – они очень быстро забываются и начинают мыслить категориями социализма и равенства. Они мол, ничуть не хуже, а иногда даже могут на равных разговаривать с господами с Оксфордским акцентом. Так что им надо сразу обозначить их равное с вассалами место. И господин с Оксфордским акцентом, перебив невыносимо презрительным взглядом Гноза на своём недовопросе, принялся не просто излагать своё разумение насчёт господина Гноза, а он констатировал факты видовой присущности в господине Гнозе.

– Чем вы слабы, так это тем, что у вас до сих пор сильно чувство общего. Вы ещё не достигли настоящего понимания настоящего места человека на земле, с его индивидуальным видением себя в этом мире. – Господин с Оксфордским акцентом с начальных слов уронил в бездну отчаяния Гноз, которому даже захотелось зашататься на ногах. Но он не успел так уронить себя перед столь важным господином, так как тот вселил в него надежду. – Но у тебя, как я вижу, всё же есть проблески разума. – Проговорил господин с Оксфордским акцентом. – И я знаю, чего тебе не хватает, чтобы окончательно обрести уверенность и покой в себе. Тебе нужно признание. И если насчёт своего народа, то тут ты не питаешь иллюзий, – тебя и таких как ты свободомыслящих людей, терпеть не могут, – то тебе остаётся его искать в другом месте. Что ж, попробуй заслужить его. – Господин с Оксфордским акцентом сделал внимательную к Гнозу паузу, после чего спросил его:

– Ты готов заслужить признание?

– Готов. – Уже без всякого сомнения дал ответ Гноз. На что господин с Оксфордским акцентом лезет в карман штанов и достаёт оттуда карту и протягивает её Гнозу. Гноз смотрит на протянутую даму крестей и, засомневавшись в верности выбора карты господином с Оксфордским акцентом, с этим сомнением посмотрел на этого господина. Что не может не покоробить господина с Оксфордским акцентом, не терпящего сомнений на свой в счёт в глазах господ без Оксфордского акцента. И он сам того не заметив, и возможно, что и не поняв, как так незаметно у него получилось, вдруг обнаруживает в своей руке шайбу. На что господин с Оксфордским акцентом хотел было удивиться, но заметив, как господин Гноз отреагировал на появление шайбы в его руках, – он осел и потёк страхом, – счёл, что не время удивляться, а нужно раз и навсегда выбить из головы этого господина все эти его сомнения насчёт своей незавидной участи, если он ещё раз позволит себе такие дерзости.

И господин с Оксфордским акцентом сейчас же, с помощью шайбы в зубы Гнозу, запечатал бы все эти его недоразумения и глупости, но тут к их общей неожиданности, с одной из боковых сторон (как совсем скоро заметит господин с Оксфордским акцентом, то он, а ранее Гноз, остановились на пересечении нескольких дорог, где чуть сбоку был даже лестничный выход на верхний этаж), донёсся шум в виде человеческого разговора, что заставляет их отвлечься друг от друга и перевести свои взгляды туда. Там же, как они видят, появись два бесспорно стоящих друг друга человека, – так они увлечённо спорили друг с другом, что не замечали никого вокруг, – которые то шли, то останавливались на месте, чтобы убедить своего ничем не убеждаемого товарища в том, что он, как минимум, его не слушает и настаивает на своём ничем не доказуемом и оспоримым им.

Но это длится до того момента, пока ими не замечаются стоящие уже не в таком далеке, так внимательно на них смотрящие Гноз и господин с Оксфордским акцентом. А как замечаются, то эти два бесспорно стоящие друг друга господина, на поверку оказавшимися господином Поспешным и господином Паранойотовым, замирают в одном положении и начинают так же внимательно смотреть на Гноза и господина с Оксфордским акцентом, как и они смотрят на них. При этом они пошли несколько дальше дозволенного им господином с Оксфордским акцентом и стали подвергать его умственному осмыслению и анализу.

Что почувствовалось им, и он, не поворачивая свою голову в сторону Гноза, с присутствующей в голосе хрипотцой спрашивает его. – Что всё это значит?

– Не знаю. – Не моргнув глазом, соврал всё отлично знающий Гноз. А всё дело в том, что и его присутствие здесь было не столь случайно, как мог бы подумать человек близко и отдалённо не знающий господина Гноза, который уж точно не стал слоняться в такое время по отсекам корабля, где можно наткнуться не только на выступ потолка, но и на куда как большие неприятности. А Гноз и те господа из их общего круга общения, с кем у Гноза сложились обоюдно доверительные отношения (у них между собой имелись взаимозачёты) и кто посчитал, что к предложению господина с Оксфордским акцентом стоит прислушаться, сговорились на этом пересечении дорог встретиться и обсудить поступившее им предложение.

Так что появление здесь господина Гноза было не случайно, как и господ Паранойотова и Поспешного, чего не скажешь о господине с Оксфордским акцентом, не просто внёсшим свою интригу в эту встречу, а так сказать, полностью перечеркнувшего все их планы. И теперь никто из здесь, на этом пересечении дорог, собравшихся людей, не знал, что насчёт всего этого думать. Хотя господин с Оксфордским акцентом всё же знал, что думать. – Врёт как сивый мерин и не краснеет. – В ответ на ответ Гноза подумал господин с Оксфордским акцентом. – Но он не знает, с кем имеет дело. – Усмехнулся про себя господин с Оксфордским акцентом, посмотрев на шайбу. После чего он, не отворачивая своего взгляда с незваных гостей, сквозь зубы проговаривая слова, обращается к Гнозу:

– А теперь слушай меня внимательно. Если хочешь заслужить моё доверие, ничего не спрашивай, а в точности делай так, как я скажу. Ты меня понял? – спросил Гноза господин с Оксфордским акцентом. И Гноз, понимая, что любую его заминку с ответом примут за сомнения, не тратя время на размышления, даёт ответ. – Да. – И только прозвучал этот его ответ, то тут-то и настало время для всеобщего удивления.

Так господин с Оксфордским акцентом приближает к своему лицу шайбу и свободной от шайбы рукой начинает какие-то странные тыканья пальцами по шайбе. Когда же господин с Оксфордским акцентом таким образом напряг разумение Гноза и стоящих поодаль наблюдателей, начавших ещё меньше понимать, что тут происходит, то он подносит эту шайбу к своему уху и с видом человека ожидающего ответа на свой телефонный вызов, начинает ждать, когда там, на той стороне трубки, соблаговолят к ней подойти и ответить.

И если насчёт господ Паранойотова и Поспешного, по причине их отдалённого нахождения от места где всё это происходило, можно пока было сильно не беспокоиться, – они близко не видели, что находится в руках господина с Оксфордским акцентом и вполне могли принять находящийся в его руках предмет за телефон, – то вот насчёт господина Гноза нельзя было не побеспокоиться. Ведь он прекрасно видит, во что якобы звонит господин с Оксфордским акцентом. – В шайбу! – И тут не тронуться умом, надо иметь сильнейшие для этого подпорки. И они у Гноза как не странно были. И он, вспомнив насколько чудна и невероятна жизнь этой богоизбранной прослойки людей, которые только так необычно и должны себя вести, собирается со своей растерянностью и в ожидании команды от своего сюзерена смотрит на него.

И Гнозу не пришлось долго ждать, и как только господин с Оксфордским акцентом дождался ответа того, кому он звонил, то и ему представилась возможность, быть полезным господину с Оксфордским акцентом. – Добрый вечер. Нет, вы меня не знаете, но зато я вас отлично знаю. Откуда? Ваш супруг сейчас вам всё об этом расскажет, – Таким образом представившись и, переговорив по шайбе только с виду, но после такой феноменальной актёрской игры господина с Оксфордским акцентом, Гноз уже и не знает, что правда – в его руках телефон, замаскированный под шайбу, а что нет – в его руках просто шайба, господин с Оксфордским акцентом протягивает шайбу Гнозу, и под внимательными взглядами незваных гостей требовательно на него смотрит.

Гноз же находясь в новой степени растерянности, впал в непонимание, что от него сейчас требуется, бестолковым взглядом смотрит на господина с Оксфордским акцентом и не торопится включаться в игру, приняв шайбу. Отчего господин с Оксфордским акцентом до скрежета зубов закипает и с зубовным проворотом, сквозь всё те же зубы угрожающе говорит. – А ну, сука, бери шайбу и отвечай на звонок. – Что, видимо, привело в чувство Гноза и он, протягивая руку к шайбе, спрашивает господина с Оксфордским акцентом: Кто звонит?

– Твоя супруга. – Уже мягко сказал господин с Оксфордским акцентом и добавил. – И только давай без фальши. Сам знаешь, что неубедительная игра только увеличивает подозрения.

– Я понял. – Тихо сказал Гноз, бросив взгляд на наблюдателей. После чего Гноз включает всё своё актёрское мастерство, которое годами им оттачивалось на сцене театра под названием семья, где единственным зрителем была его супруга Люся, – а тут уж только попробуй обмануть зрительские ожидания, мигом лишат права голоса до своего исправления, – и выразительно изобразив на своём лице полную покорность и послушание, тихими голосом отвечает в шайбу, а для господ Паранойотова и Поспешного, в телефон. – Это я дорогая.

Что же сказала ему в ответ его дорогая, то об этом никто никогда не узнает, но по испуганному и потерянному виду господина Гноза можно догадаться, что разговор шёл на повышенных тонах и был уж очень не простым для господина Гноза.

– Надо же, надумал о себе напомнить! – с такой прямо ехидцей, что сразу же хочется отключить телефон, ответила Люся на вполне себе нормальное приветствие Гноза. И не успевает Гноз в своё оправдание сказать оправдание или хотя бы конструктивом смягчить этот, не с того начатый разговор, как Люся уже завелась и не даёт слово вставить (хотя слово Гнозу удаётся иногда вставить).

– А не поздновато ли напоминаешь о себе? – с подкожной издёвкой задаёт вопрос Люся, и сразу же даёт на него свой логичный ответ. – Или ты настолько самоуверен в себе, что даже не допускаешь мысли о том, что я с лёгкостью согрею свою душу и тело в объятиях такого же как и я одиночества. – И хотя Гноз не допускает таких мыслей (да что там не допускает, он их постоянно гонит от себя), всё же когда он о таком допуске слышит, то начинает нервничать и волноваться за репутацию своей супруги, которой ничего не стоит её, по той же глупости – чтобы ему неповадно было гулять – измарать. А как он начинает нервничать, то он краснеет, потеет в очках и начинает заикаться.

– И с ке..ке …кем? – что есть силы сжав трубку своего телефона, то есть шайбу, с дрожью в голосе вопросил Люсю всегда верный себе Гноз. Ну а в ответ, ожидаемо Гнозом, да и уже всеми, раздаётся до печёнок пробирающий, до чего же невыносимый смех Люси. – А разве ты, дурак, так до сих пор не догадываешься? – усмехается в ответ Люся, своим туманным ответом создавая немыслимую интригу в голове Гноза. И хотя Гноз не просто догадывался, а всегда знал, кто бы мог воспользоваться его недосмотром за Люсей и долгим отсутствием – подлец Коконов – он не может вот так сразу своим ушам поверить и дать шанс Коконову на такую реализуемость своей подлости. И Гноз, не побоявшись прослыть дураком, как то утверждает Люся, даёт ещё один шанс на исправление своей зловредной и столь обидчивой супруге, готовой наговорить на себя в три короба, лишь бы задеть его. – Кто он?! – уже на повышенных тонах, нервно призывает к благоразумию свою ли ещё Люси.

И если она скажет, что этим одиночеством был молодой Бельмондо, кому Гноз всегда готов был пойти на уступки, или к примеру, один не назвавший себя по имени президент одной демократической страны (но ни в коем случае с авторитарным управлением), то он так и быть, простит эти её фантазии.

Но разве он не знает эту Люсю, которая ни перед чем не остановится, лишь бы пошатнуть устойчивое положение своего супруга. И, конечно, Гноз в ответ от неё не слышит все углы сглаживающее имя Бельмондо, – он умеет рассмешить по настоящему, не то что ты, – а она проявляет отличное знание всех больных мест своего супруга и называет ему самое ему невыносимое из всех имя. – Это Коконов. – Как громом среди ясного неба звучит и оглушает сознание и вместе с ним здравомыслие Гноза ответ Люси. И Гноз, явно войдя в роль обманутого мужа так, что можно было констатировать факт того, что он заигрался – если, конечно, знать, что он звонит по шайбе, а это только одному человеку известно (и это не Гноз), и поэтому этот факт не констатируется, – начал всё больше нервничать и как следствие, забываться.

А ведь вспомни он вовремя, что так ненавидимый им господин Коконов находится вместе с ним на корабле, и значит, он, как минимум, не мог замещать его дома у Люси, то это бы всё решило. Но видимо неудовольствие видеть этого, неприятного во всех смыслах господина, в объятиях Люси настолько огромно, что Гнозу, наплевав на все физические и законы разума, хочется на месте любовника своей супруги видеть именно этого невыносимого господина. А иначе ненависть к нему пойдёт на снижение и Гноз начнёт терять ориентиры в своей жизни.

– Не может быть?! – чуть ли не завопил Гноз. При этом не совсем было понятно, чего он добивался, задаваясь этим вопросом. То ли он призывал к благоразумию Люси, утверждая таким образом, что всё то, что она говорит, не очевидно и не подтверждено никакими фактами, то ли он добивался от неё всё тех же убедительных доказательств своей измены именно с Коконовым.

Ну а Люся не приемлет полумеры, и если она решила проучить своего, по гроб ей обязанного и значит находящегося в неоплатном перед ней долгу супруга, – о чём она ему все уши прожужжала, но детальной расшифровки её трат на него он так и не видел, – то она пойдёт не просто до конца, что в данном случае звучит несколько двусмысленно и не цензурировано, а она готова прибегнуть к любого рода мистификациям, чтобы день расплаты по счетам по скорее настал. И он (этот день), наверное, при её то старании доводить до нервных коликов Гнуза, давно бы настал, если бы его не удерживало на этом свете уверенность в том, что Люся совсем не правильно распорядится теми счетами, которые будут предъявлены ему к оплате.

– Что, хочешь услышать его голос? – так до дерзости уверенно заявляет в трубку Люся, что Гноз на мгновение даже опешил от такого её наступления. И если здраво, а не впопыхах, как Гноз, подумать над этим её не таким уж и простым вопросом, то много чего и особенно подводных камней можно найти в нём.

Так первое, что сразу же бросается в глаза, так его построение на взаимоисключающих противоречиях. Как может Гноз хотеть услышать голос Коконова, когда он его и не в исключительных, как сейчас случаях, слышать не хотел. И получается, что если Гноз в ответ скажет, что не только не хочет услышать его голос, а век бы его не слышал, то он тем самым на слово верит всему тому, что тут про себя нагородила Люся.

В другом же случае, что невозможно по вышеуказанной причине, если Гноз в экспериментальных целях выдавит из себя: «Да…а, я хо…очу, услы…ышать голос этого гада», – то Люся, глядишь, не поверит, и с упрёком ему заявит. – Ты себя то, слышишь? Куда ты подевал свои принципы, гад? – А если поверит, то кто ей помешает включить диктофон с записанным на нём голосом Коконова и не предъявить его в качестве доказательства его недальновидности насчёт Коконова.

– Значит, не веришь, гад! – возмутится Люся, в случае второго ответа Гноза. – Тогда слушай. – И поднеся к трубке телефона диктофон, обрушит на Гноза откровение в виде голоса Коконова.

– Это я Коконов. – Доносится из трубки до Гноза голос Коконова. – Я самый счастливый на свете человек. Спросите почему? А всё очень просто. Я не ставлю перед собой несбыточных задач. Что позволяет мне достичь желаемого и радоваться жизни. И это на самом деле более чем дальновидное решение и взгляд на жизнь. Вот и сейчас я достиг того, чего хотел. И ты не можешь не догадываться, о чём я говорю.

– О чём? – не сдержался Гноз.

– Тебе крестовидная родинка под лопаткой о чём-нибудь говорит? – шепотом проговаривает свой вопрос Коконов, но этого уже Гнозу хватило, чтобы … Передёрнуться и наконец-то прийти в себя под требовательным взглядом господина с Оксфордским акцентом.

И понятно, что всё это только на представлялось быстрыми на воображение господами Паранойотовым и Поспешным. При этом это так всё натурально выглядело со стороны, что даже господин с Оксфордским акцентом, на время этого разговора впал в заблуждение насчёт реальности происходящего.

– Поговорили и хватит. – Сказал господин с Оксфордским акцентом, протягивая руку к Гнозу. И тому ничего не остаётся делать, как вернуть это средство мобильной коммуникации, шайбу. Правда, когда господин с Оксфордским акцентом перехватывал у Гноза это средства коммуникации, то он так знаково на него посмотрел, что Гноз не имел никакого права не понять этот поданный ему сигнал. И Гноз на этот раз не подвёл господина с Оксфордским акцентом и всё понял – эта его игра на публику, для господ Паранойотова и Поспешного, имела своей целью убедить этих господ в немалых технических возможностях господина с Оксфордским акцентом. А для чего, то понять не сложно.