И вот наступил тот первый, долгожданный, вымученный месяцами тренировок и занятий, самый главный день любого летчика, день полетов. С самого утра настроение у всех было повышенное, каждый ощущал себя героем дня. Утро выдалось как по заказу тихое и без ветреное. Летнее небо при восходящем солнце искрилось. На нем не было не то что тучки, даже маленького облачка. В небе пел жаворонок, зовя свою подругу оторваться от птенцов и взлететь хоть на мгновение в эту пьянящую, никем не изученную, голубую высь. После плотного завтрака у полевой кухни и построения на краю взлетного поля были назначены первые полеты. Комбриг сегодня не взлетал, он руководил полетом своих замов со своими экипажами. К самолетам допустили первый экипаж капитана Стадника. Николай завидовал своему тезке, что именно он первым из всей группы штурманов поднимется в небо. Но в армии не рассуждают, придет и его время. Механики не отходили от самолета ни на минуту, все что-то там протирали и высматривали, складывалось впечатление, что они этого никогда до первого полета не выполняли и сейчас стараются наверстать упущенное. Все заняли свои места и механики закрыли стеклянные кабины пилотов лишь только кабины стрелков не закрывались, и они уже крутили турели своих монстров—пулеметов в разные стороны. На сигнальной вышке подняли флаг, разрешающий взлет и хотя в самолетах и были радио станции их пока только пробовали в первый раз, поэтому и пользовались по старинке флажками. Заработали сначала два ближних к фюзеляжу двигателя, за тем закрутились пропеллеры и двух дальних моторов. Звук заглушал слышимость даже на расстоянии, вот моторы набрали полную нагрузку и машина, спокойно вырулив на взлетную полосу начала разбег. В положенном месте произошел плавный отрыв от земли и бомбардировщик начал набирать высоту по большому кругу вокруг аэродрома. Полетное время после набора 2000метров составило для первого раза всего 30минут и посадка. Затем сегодня еще 4ре взлета и посадки для других машин, и экипажей. Николай лег у края поля в траву и стал жадно наблюдать за первым полетом новой машины. Это было чудо. Он помнил, как первый раз летал на немецком биплане, затем первый раз на любимом У2 утенке, и вот теперь только завтра на настоящем монстре, тяжелом боге войны – бомбардировщике ТБ3. Тем временем самолет Стадника и Кожемяко уже выполнил первый круг и покачав крыльями заходил на второй заход. Пол часа пролетело, как мгновение и ТБ3 нежно так коснулся колесами земли, пробежал необходимое расстояние и развернувшись у кромки поля остановился. Его моторы еще немного пошумели и стали, наступила тишина. К самолету уже во всю бежали механики, чтобы открыть колпаки и выпустить летчиков на простор. Поднесли лестницы стремянки, и все пилоты спрыгнули на землю. «Товарищ командир бригады, полет на самолете ТБ3 успешно завершен, выполнено три полных круга над указанным квадратом, все агрегаты и приборы исправны и работают нормально, экипаж готов к выполнению боевых задач.» – гордо доложил капитан Стадник. Севан Радмирович принял рапорт и обнял боевого друга: «Ну как машина то, Леша? как ведет себя в управлении?». «Как во французском экипаже.» ответил Стадник и вместе дружно засмеялись, не обращая внимания на строй следующей смены. Пташинский вытер платком немного мокрые от счастья глаза и дал команду следующему экипажу занять свои места в своем самолете. Летали на уже своих закрепленных самолетах. Николай подбежал к вышедшему со строя Кожемяко и заглядывая в глаза спросил: «Как оно там было, Коля?». Кожемяко потер ладони одна о другую и гордо ответил: «Если бы сейчас в бой, ох и наваляли бы мы неприятелю такими машинами, почти 2000 кг бомб берет». И сколько потом ему не задавали вопросов он только тихонько насвистывал новую мелодию «Если завтра война, если завтра в поход…». Так пролетел день первых пяти полетов. Получилось так, что все с Колиной команды отлетали кроме самого командира. Было немного обидно, но ожидание завтрашнего полета перебивало это чувство. Вано писал письмо тете Манане на грузинском языке, Моня ходил и рассказывал всем о том, что ему показалось, что видел он самого Бога, только просил не рассказывать об этом замполиту. Вася и Сеня спорили о каком то, по их мнению, не правильно показывающем приборе высоты, ибо Пуляк каким то, ему только известным способом определил, что летали не на высоте 2000метров, а 3000. И только Николай, их первый командир, не о чем ни с кем не спорил. Он думал о Розе, как и когда произойдет встреча он не знал, но что она его ждет был уверен. Прибежал дневальный с КПП и спросил Николая Стрельникова. Сержант отозвался. «Там Вас на КПП ожидает старшина» доложил солдат и ретировался по своим делам. Коля прошел на КПП и увидел знакомое лицо Гавриловича. «Привет сержант, ничего не ждешь?» и ухмыльнулся себе в усы. «Вот на тебе почта пришла, прибежала Софья и по просила тебе отнесть» опять ухмыльнулся он. «Правда не сказала от кого, чистый конверт только твоя фамилия и написана» он протянул Николаю обычный конверт только тугой от наполнения и запечатанный. «Спасибо Вам, Гаврилович», «Да ладно чего уж нам старикам, сами небось когда-то были молодыми, помним» и еще раз хитро хмыкнув ушел. Конверт горел в руках парня, хотелось прямо здесь и сейчас его разорвать и прочитать. От нее…, от нее…стучало сердце.
«Ми так понимаем усе що летати Ви уже не так чтобы и хотите, Ваши глазики видають нам усю прэлесть Вашего положения. Или ми чего-то там не рассмотрели с высоты полету? Ви нам не хотите растолковать от кого сиротка получает такие вот толстые произведения?» и взглянув на Кожемяко, Моня вспомнил угрозу и не дав ему подняться с кровати объявил, что идет просвежить свои глаза. Этим он спас свой нос. Николай лег на кровать, до ужина еще уйма времени, он спокойно отрезал ножницами полоску с конверта и достал письмо. «Дорогой мой, Колюшка!» и у него заблестели глаза, он вытер их аккуратно, что бы не заметили товарищи, но было уже поздно: «Вах вах, ти чево плачешь, может что случилось у тэбэ дорогой? скажи мы все сделаем.» грузин стоял уже рядом. «Спасибо Вам друзья, это от счастья.», он продолжил читать: «Ты просто не представляешь, мой дорогой, как я скучаю без тебя, понимаю умом, что ты на службе и что так будет всегда, и что ты совсем рядом, но прийти тебе нельзя. Я буду ждать столько, сколько надо. Я попросила Софью передать тебе мое письмо через пройдоху Гавриловича, он хороший и ухаживает за нашей Софьей. Как ты там, моя радость, когда же уже закончатся ваши полеты и мы опять будем вместе. Ходила на наше место встречи и знала, что ты в казарме, и все равно сердце так сильно билось. Я не знаю, что со мною происходит, это впервые. Я тебя сильно жду, но пожалуйста не вздумай уйти в самоволку, это только хуже, я дождусь тебя, мой Коленька.
Твоя Роза.» и еще листки со стихами Сергея Есенина. Николай много раз перечитывал и перечитывал дорогие сердцу строки. «Моя, она моя, моя и больше ни чья» билось кровью в висках.
И вот полеты, сегодня ими руководил капитан Стадник А. И. Наш ТБ3 стоял, как и вчера у кромки взлетного поля аэродрома, уже расчехленный и подготовленный механиками к своему первому полету с экипажем. Но чего-то все же не доставало. И тут Николай понял их экипаж на взлетной был один. Все построились в одну шеренгу, и командир машины объявил, что сегодня наша машина проделает 1000километровый испытательный полет с полной загрузкой в бомболюках, только вместо бомб будут ящики с песком, которыми мы и атакуем противника. Так вот в чем смысл полета с комбригом. «По машинам» – скомандовал командир, как будто мы поднимались всей эскадрильей сразу, а не одним самолетом. Механики установили стремянки и помогли каждому занять свое место в самолете. Закрыли фонари у летчиков и штурмана. Николай подключил свой шлемофон к розетке сети связи и тут же услыхал: «От винта». Как по команде заработали два мотора ближние, затем два дальних и набрав необходимые обороты самолет плавно выкатил на рулежную дорожку. На башне показался флаг разрешающий взлет и в шлемофоне что-то сильно затрещало и четкий голос Стадника отдал команду на взлет. Самолет разбежался и как-то тихо оторвавшись от земли стал плавно набирать высоту. В наушниках что-то щелкнуло и голос командира сказал: «Штурману вскрыть пакет и подготовить маршрут полета, дать ориентировку на ветер и прогноз погоды на время полета». Николай повернулся на своем креслице к креслу командира и получил пакет. Вскрыв его прочитал маршрут полета и глядя на приборы дал ориентир на движение по азимуту, по барометру высчитал прогноз и в карте нарисовал карандашом курс, все это сразу передал командиру самолета. Немного спустя получил кивок головой, значит все было сделано вовремя и точно. Погода баловала. Поднявшись на высоту 3500 м заняли курс. За бортом было минус 10ть, в самолете так же, а вот стрелкам доводилось хуже всех, их кабины не закрывались. Тут и спасало теплое белье и меховые одежды. По времени 500км в одну сторону должны пролететь за два часа с небольшим, затем атака в лес и поворот на 180градусов еще два с небольшим и того почти пять часов лета. Самолет шел ровно по курсу, моторы работали в нормальном режиме без особых нагрузок. Николай без отрыва следил за своей навигацией, чтобы не дай Бог пропустить что ни будь. Что бы стрелки не замерзали, комбриг систематически подавал им команды на отражение атак мнимых противников то с одной стороны, то с другой и те стреляли губами в переговорное устройство, как настоящие пулеметы. Вторым пилотом был лейтенант Сошенко Сергей Иванович, чуть старше Николая, но уже имевший приличный налет, комнату в общежитии для семейной и молодой жены ожидающую ребенка. Он был не большого роста крепыш с маленькими, как будто наклеенными усиками, кучерявой головой темного цвета и шрамом на правой щеке. Пташинский относился к нему уважительно и называл его в полете только по имени и отчеству. С Николаем он поздоровался на взлетной полосе за руку и познакомился очень просто. Радист—пулеметчик, и два стрелка были служащие срочной службы так как пока еще не было команды брать в штат рядовой состав. Первая половина полета подходила к концу, Николай сделал расчет сброса, в районе по карте это был глубокий лес и вывел время сброса. В назначенное время второй пилот открыл рычаг бомболюков и наши бомбы полетели точно в цель. Второй пилот произвел фотографирование местности атаки и самолет лег на обратный курс. Еще пару раз стрелки отбивали яростные атаки противника на наш облегченный самолет. Теперь по расчетам Николая мы летели с большей скоростью, так как вес самолета уменьшился и поэтому расход горючего уменьшился, и мы к тому же должны были прилететь на пол часа раньше. Через не полных два часа Николай в полетной карте отметил время и место посадки и самолет пошел на снижение. Колеса спокойно коснулись мягкой почвы аэродрома, полет закончен, мы дома. К нам уже бежали механики, ставили стремянки и помогали всем вылезать с машины. Настроение было приподнятым, но дикая усталость от полета чувствовалась во всем теле. Все построились у самолета. Комбриг снял с себя шлемофон и одевший фуражку пожал каждому крепко руку, а Николаю сказал: «Спасибо тебе, сынок, видно я в тебе не ошибся,
молодцом отработал первый свой полет, верю, выйдет с тебя штурман.» и похлопав парня по плечу пошел на встречу бежавшему капитану Стаднику.
Полевая кухня ждала с обедом. На первое наваристые щи, конечно от вкуса борща они отличались, но выбирать не приходилось, на второе был плов и казалось, что рис просто забыли положить одно мясо и морковь с луком, 100 грамм сухого вина и сок виноградный с плиткой шоколада на десерт. Плотно поев и положив шоколад в карман, Николай пошел в палатку немного отдохнуть и привести себя в порядок. Разговаривать ни с кем не хотелось только умыться и немного поспать.
«Командир, ми все свои глаза уже висмотрели в то небо, в которое ви утром полетели без нас» начал было свою бодягу Моня, но сам каким-то задним чувством понял, что парень хочет спать, замолчал. «Сильно устал, командир?» спросил Семен, «Да, Сеня сильно, прости все потом» и завалился на сбитые доски с уложенным на них матрацем. Через минуту он крепко спал. Вся команда вышла с палатки, чтобы не мешать своему другу и командиру. Спал он не больше часа, когда объявили общее построение всего личного состава. Перед строем выступил комбриг и его замполит Стадник, которые поздравили личный состав в первых летных занятиях на новых боевых машинах. После этого была дана команда всем прибыть на места основной дислокации, то есть в часть. Солдаты срочной службы остались разбирать палатки, а летный состав погрузив свои вещи в открытую полуторку строем пошли в часть. Эти семь километров тянулись вечностью. Вечернее солнце уже так не палило, как в полдень, но все равно многие сняли свои головные уборы и несли их в руках. Механики обсуждали полеты, как и какая машина справилась с полетом, летчики обсуждали вечерние дела дома. Курсанты во всю обсуждали первый Колин полет и бомбометание. «Тобе бы тильки по гравейней дорози ходити, а не летати» –спорил Вася с грузином. «У тебе ум то йость или нема?» – возмущался Вася, когда Вано сказал, что надо было бы боевыми отбомбить. «А йожели там будя хто с народу грыбы збирать али охоту весть, що тоди?» и он яростно махал своими длинными ручищами в такт своим ногам – ластам. «А мене так усе в равную, я тутэчки думку мыслив, а и справда бы бахнули бы бомбою и сразу бы показали де и що впало» отредактировав свою с Вано цитаты, выдал Моня. Вано строил большую стратегию войны в горах: «Ви только подумайте, а в горах как? там людей мало, только в деревнях, а коли враг, как бомбити?». «Надо будет влесть на самую высокую гору и сбросить с нее бомбу» пошутил Сеня, «Вах!» – поднял Вано свой указательный палец правой руки вверх: «зачем так говариш, в горах лавины сходят, там даже кричать нельзя сильно, а ты бомбу, вах, не розумный ты абрек, сын шакала» и Вано по-своему сказал: «отцхели мутели» и возмущенно замолчал. Сеня слышал перевод, но как ни странно не обиделся. Он подошел к грузину и шепотом попросил прощения за разбомбленные горы. Все заулыбались. Все были молоды, а значит добры. Открылись центральные ворота и строй вошел на территорию части. «Разойдись!» и весь строй просто рассыпался, не разобравшись в том, а кто же этот шутник, подавший команду. Но было поздно и ведущий строй офицер только махнул на все рукой, так, как и сам спешил к семье.
Коля через минуту уже плескался в ванной комнате под холодным душем. Не про муссатив лезвие опасной бритвы, Николай порезался при бритье и заклеив наслюнявленным кусочком газеты порез, уже бежал одеваться. «Падажди, дарагой, ты ведь к невесте идешь? вах, как нэ хорошо без духов» и достав пол флакона «Красной Москвы» налил в Колину пригоршню хорошую порцию. Лицо сразу сильно обожгло, но через секунду стало приятно свежо. «Спасибо Кацо» пошутил Николай, но Вано на сей раз не понял шутки: «Я Вано». Но спорить уже было некогда и Коля, подмигнув другу, убежал.
Спинным мозгом он знал, что Роза его ждет на их месте. Ходьбы до ДОСов совсем ничего, а лету еще меньше, Коля летел. Ее голубой сарафан он заметил сразу. Девушка сидела на спиленном после бури, дереве и что-то перебирала в руках. Это был носовой платок, для того, чтобы хоть как-то занять свои руки. «Я пришел, я пришел, моя Роза.» парень просто не знал, что делать дальше, то как он себе это представлял, осталось в мечтах. Наяву все совсем по-другому. Их глаза встретились, платок выпал с непокорных, готовых броситься на любимую шею, ладоней и руки сами собой обвили плечи парня. Голову она прижала к его плечу и так они стояли целую вечность, им было просто хорошо вдвоем. «Я так скучал все эти дни без тебя, моя милая.» он произнес эти слова тихо, прямо в ее красивое ушко. «И я очень скучала, мой дорогой.» И больше ничего не хотелось ни знать, ни слышать в этой жизни, только эти слова. Молодые присели на спил и держась за руки смотрели теперь без моргания друг на друга. Вечер пролетел не начавшись.
В общежитии его все ждали, Моня тайком припер со столовки ужин—вареники с картошкой и салат, обвернул его полотенцем и поставил на тумбочку командира. Все лежали без света и ждали его прихода с первого свидания. Казалось, что все переживают больше его самого. Скрипнули противно половицы в длинном коридоре и приоткрылась входная дверь. Николай постоял мгновения думая зажигать свет или не надо, не стал и на цыпочках прошел к своей кровати. Вася тихо похрюкивал на втором ярусе, он один не дождался командира и спокойно спал сном великовозрастного ребенка. «Ми що как будто должны долго глаза свои высматривать в твою сторону, командир?» на своем тарабарском языке спросил Моисей. «Вах, вах, вах» сел на своей кровати грузин: «Ми что будем так и молчанкой играть или расскажешь, что било?», «командир, там Моня тебе перекус принес, покушай и рассказывай» голос Сени был настойчивым. «Если надо, то сам все скажет, хотя и нам интересно тоже» под итожил Кожемяко и опять наступила тишина в полумраке. Несколько минут Коля с удовольствием уплетал вареники с салатом. Он был благодарен этим парням, которые таким образом волновались и заботились о нем, он понимал, что постепенно складывается дружный мужской коллектив. «Спасибо ребята, что рассказать, все очень хорошо, просидели молча весь вечер взявшись за руки и говорить не хотелось, так было нам хорошо вдвоем.» «Ото и усе? а поцеловать дивчину у щочку? а хотя бы шоколадку ейной видал би. Не пойнимаю я» и Моня стал что-то шептать себе под нос. Все дружно засмеялись. Все в жизни будет впереди.
Учебные полеты и занятия шли своим чередом, штурманы набивали руки и свой глазомер в учебных полетах, да и полеты становились все продолжительней и интересней. Прошло лето, шла середина осени, листья практически уже опали и начались первые осенние дожди, а с ними пришла и русская распутица. В ноябре намечались контрольные вылеты на полегон с настоящим бомбометанием, затем на месяц в Харьков сдавать экзамены, получить своих младших лейтенантов и боевая работа на всю жизнь. С Розой все было хорошо, Николай часто бывал у них дома и комбриг относился к их отношениям положительно, уже иногда мечтая за столом о двух внуках и внучке. Дома Николай называл его только по имени и отчеству. Роза просто расцвела, она сильно похорошела, постоянно улыбалась и была в хорошем расположении духа. Все готовились к будущей свадьбе. Срок приблизительно на праздник Красной Армии в 1936м году, Николаю как раз 21 марта исполнится 21год. Все зарабатываемые деньги Николай уже отдавал Розе, и она сама регулировала свой бюджет. Собирали деньги на костюм.
О проекте
О подписке