Фантастику в Петербургских повестях можно рассматривать и как тему двойничества, ставшего результатом потери духовной цельности человека. В одном случае такая ситуация становится трагедией («Записки сумасшедшего»), в другом – фарсом («Нос»). Двойничество просматривается и в других повестях цикла: Пирогов как опошленный двойник художника Пискарева, Портрет старика как двойник Чарткова, Нос – двойник майора Ковалева, Поприщин здоровый и Поприщин, считающий, что он король испанский, Акакий Акакиевич, мстящий за себя после собственной смерти – вот еще один двойник из «Шинели». Двойник в любом случае – зло. И разрушительная его сущность неизменна, меняется только его облик. Если в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» зло воплощалось в черте, ведьма, колдуне, то теперь, в петербургской реальности, оно оказывается в канцеляриях, департаментах, гостиных, на Невском проспекте, т. е. становится более ощутимым, постоянно воплощаясь в «ужасную действительность».