Память-раскраска

Предисловие первое, желательное

Поздновато, конечно, начинать в 60 лет. Да и вышло это откровенно случайным образом. Родилось из бытовой переписки с родственниками и друзьями, коих жизнь раскидала по всему свету.

По сути, я ничего такого и не пишу. Жизнь написала всё за меня и продолжает это делать. А память лишь выдерживает, подобно хорошему коньяку. Знай себе, дорисовывает «звёздочки» лет, сохраняя не столько события, сколько их «послевкусие».

Почему вдруг «раскраска»? Исключительно по способу написания. Произвольно всплывают разрозненные картинки из глубины памяти. Они уже сами по себе наполнены цветом и ароматом. Иногда даже вкусом. Единственное, что делаю – раскрашиваю эмоциями в меру сил и способностей. Увлекательнейшее занятие, я вам доложу! Право не знаю, можно ли это назвать графоманией, но я помаленьку втянулся.

Есть причина и сугубо эгоистическая. Довольно скоро я понял, что печальные события память воспроизводит смутно и расплывчато. И только нечто забавное, греющее душу, принимает конкретные очертания и начинает «играть красками». Вот так, вольно или невольно, придумал затейливый способ поднимать себе настроение. «Человечество должно весело расставаться со своим прошлым». Если эту мысль действительно первым высказал Карл Маркс, то прошу считать меня марксистом.

Теперь о вынесенном в заглавие вопросе. Хочу ли я сам в СССР? Отвечу: нет, однозначно не хочу. И отнюдь не потому, что там, в СССР, мол, было плохо. Я родился в той стране и прожил в ней большую часть своей жизни. Никаких персональных обид или претензий личного свойства к советской власти припомнить не могу. Не привлекался, в КПСС не состоял, правительственными наградами удостоен не был. Родственников за границей не имел. Октябренком, пионером и комсомольцем, само собой, был. Причём вполне примерным. Чего же мне-то грешить на судьбу? В целом, благоволила. И, всё равно – не хочу обратно. Наверное, это свойство моего характера – не испытывать ностальгии по прошлому. По людям – да, а вот по времени или месту – нет.

Признаемся себе, что наша «советскость» (терпеть не могу уничижительное «совок») особо никуда и не девалась. Мы её давно «взяли на себя и с честью несём» (М.М.Жванецкий). И, похоже, долго ещё нести будем. Потому не удивительно, что все мои картинки – оттуда, из советского времени. Даже если про настоящее, всё равно – оттуда. Состояние души не вытравить из мыслей и поступков, всего лишь назвав страну по-другому. Что-то подсказывает, что и Моисеевых сорока лет маловато будет.

И ещё. Не нужно в моих зарисовках искать политику: её там нет. Хотя… Если верить Ленину, литература (в смысле, печатное слово) не бывает беспартийной. Тогда выходит, что вроде как есть. Да и Бог с ней, с политикой. Не интересно мне об этом.

Буду рад, если получится хоть немного вас развлечь или хотя бы отвлечь. Право слово, нельзя же постоянно относиться к себе с такой серьёзностью, как мы привыкли это делать! «Человек должен уметь иногда посмеяться над собой. Иначе он сойдёт с ума». Так написал Рафаэль Сабатини в моей с детства любимой «Одиссее капитана Блада».

Предисловие второе, не обязательное

Когда возникла идея собрать написанные в разное время обрывки, клочки, зарисовки и объединить их в некую систему, я поставил перед собой ряд граничных условий. Скажем так: для самодисциплины.

• Вовремя останавливаться. Не пытаться объять необъятное.

• Ничего не придумывать намеренно. Хватит и того, что память самовольно посчитала за объективное (всё равно не умею с ней спорить).

• Не пытаться увязать логически (хронологически, тематически) то, что не хочет увязываться.

• Не назидать, не поучать и не обобщать. Пресекать на корню любые попытки делиться жизненным опытом. Его ценность даже для меня не очевидна.

• Не персонифицировать. Кроме случаев, когда считаю это необходимым. Скажем, из уважения к конкретному человеку. Особенно если его уже нет в живых.

• Не говорить ни о ком плохо. По возможности, конечно.

• Не писать о политике. И – опять же по возможности, – даже не поминать её всуе.

• Не злоупотреблять цитатами. Поскольку знаю за собой такую слабость.

• Не пересказывать «бородатые» анекдоты или чужие остроты. Кроме случаев, когда автор лично симпатичен или достоверно известен.

• Проверять факты, которые возможно проверить. Если уж привираешь, то глупо и обидно попадаться на мелочах.

К сожалению, вынужден констатировать, что все эти благие намерения по большей части таковыми и остались. Но, честное благородное слово, я очень старался.

Вот прямо сейчас же и нарушу данное себе обещание. Потому что лично мне эта мысль Фридриха Наумовича Горенштейна объяснила очень многое. Например, почему пишется не то, что хочется, а лишь то, что получается. Ну, и вообще, зачем я всё затеял.

«Память – дело тайное, ждущее сенсационных открытий. Может быть, поняв механизм памяти, можно понять психологию времени. Время ведь не сплошное, а прерывистое, сотканное из отдельных кусков, далеко не равноценных и часто абсолютно лишних. Впрочем, кто знает, что в этом мире лишнее, что необходимое» (Рассказ «Арест антисемита».)

P.S. Мне очень понравилась идея Вячеслава Солдатенко (Славы Сэ) при появлении в тексте аллюзии на нечто общеизвестное помечать её значком ©. Так сказать, ненавязчивая дань уважения чужому авторству. Пожалуй, тоже попробую.

Зарисовки. Часть первая

Вообще-то зарисовки – в моем понимании – должны носить характер некой абстрактной обезличенности. Вроде как бы сторонний наблюдатель отрешённо излагает. Если случается такое написать, сильно радуюсь. Но подобная удача выпадает редко. Сплошь и рядом получается лишь нечто личное. Иногда глубоко личное, почти интимное.

В этой части изложены фрагменты, которые объединить какой-либо общей идеей даже и не пытался. Различные темы, времена, случайные события, подслушанные, подсмотренные или прочитанные ситуации, – короче, сборная солянка. Вот и назвал с некоторой претензией: «Зарисовки».

* * *

Дети подарили мне новый телефон. Благодаря чему возник повод провести ревизию телефонной книги. Обнаружились неопознанные номера. Некий Анатолий. Хоть позвони и сам у него спроси: ты кто? Или какой-то Саша. Наморщил ум, но так и не вспомнил.

Нашёл немало контактов, утративших актуальность. По большей части, случайное одноразовое общение или давно вычеркнули друг друга из жизни.

Увы, среди последних есть телефоны друзей и близких, кого безжалостно вычеркнула сама жизнь. Их удалить – рука не поднялась. Так и оставил.

Сын, переносивший номера абонентов из одного аппарата в другой, поинтересовался, кто это там у меня называется «Мама». А то был просто номер домашнего телефона. Мамы уже давно нет…

* * *

У мамы прохудился рассекатель. Стал крошиться, кусочками проваливаясь внутрь себя и оставляя после мусор и грязь. Рассекатель – это такой специальный металлический прибор с дырочками, который надо класть на горелку газовой плиты под кастрюлю или сковороду. Чтобы поверхность равномерно прогревалась. А маме ж без рассекателя ну совершенно никак! Попросила купить новый. Я честно пообещал.

Стал искать по хозяйственным магазинам. «Нет ли у вас иголок для ножной швейной машинки «Zinger» 1895 года выпуска?» – «Ой, извините. Только вчера закончились. Не успевают подвозить! Но через неделю обещали». Что-то примерно в этом роде.

И вот в одном магазине на краю города (за кольцевой), к большому моему изумлению, увидел на витрине искомый объект. По какой-то совершенно смешной цене. Выбил в кассе, попросил девочку-продавца упаковать. Она пригласила подружку и обе барышни, застенчиво извиняясь, спросили, что это я у них покупаю. А то лежит-лежит, а назначения никто не знает. Говорят, знала одна тётя в отделе, но ушла на пенсию. Пришлось удовлетворить их любопытство.

Рассекатель был щедро обработан маслом. Это очень предусмотрительно: мыть водой его нельзя (ржавеет), а если выжигать смазку прямо на плите, то вонь и дым, понятное дело, стоят на всю квартиру и её окрестности. Однако выбора не было. Девочки не пожалели оберточной бумаги, и я, совершенно счастливый, отправился радовать маму.

На мою беду в тот день предстояло много перемещений на метро. А в городе как раз была объявлена повышенная антитеррористическая безопасность. И повсюду на входе бдительно нёс службу человек с металлоискателем, в погонах и при оружии. Каждого мента интересовало, что это за диковинный «аллах акбар» везу. Терпеливо объяснял, куда и зачем еду. Рассказывал про маму. Хорошо, что в тот день вышел в город не только без бороды, но и вообще чисто выбритым.

* * *

Метро. Центральная пересадочная. Час пик, все бегут. Посреди платформы стоит мальчик. Печальные карие глаза отрешённо смотрят сквозь непрерывное людское мельтешение. На юной симпатичной физиономии застыло немного обиженное выражение. Занятой люд на бегу огибает его справа и слева, оставляя примерно по метру свободного пространства и снова смыкаясь за ним в единый поток. А он стоит твёрдо, привычно расставив ноги на ширину плеч и сложив руки за спину. На поясе матовым блеском тускло отсвечивают наручники, тут же висят резиновая дубинка и пистолет в кобуре. Мальчик одет в милицейскую форму.

* * *

Я очень люблю свой район. Центр города, зеленый и красивый. Рядом – озеро, река и большой парк. Но беда пришла, откуда не ждали. Если в прежние времена военный парад проводился на Центральной площади, то лет 10 назад он переместился почти ко мне на дом.

Кто-то мудро придумал, что значительно удобнее наблюдать парад хоть и краем глаза, зато прямо с балкона. И теперь в праздничный день 3 июля (День независимости Республики Беларусь) где-то в 8 утра нас будят настойчивым звонком в дверь два парадно одетых милиционера. И очень вежливо просят на балкон не выходить, окна не открывать и, по возможности, к ним не подходить вообще. По причине СПЕЦМЕРОПРИЯТИЯ. Робкие увещевания, что из наших окон ничего, кроме небольшого кусочка улицы и растущих в сквере напротив деревьев не видно, милицию не убеждают: у неё приказ.

А мама такой человек, что если бы её специально не просили на балкон не ходить, то, скорее всего, и не пошла бы. Но раз попросили, то уж пойдёт непременно. Ну, любопытно же. Выходит на балкон, открывает настежь одну створку застекления, располагается основательно и приступает к вдумчивому изучению обстановки.

А в скверике под балконом несут дежурство трое бойцов. В штатском, но с пружинчатыми проводками, торчащими у каждого из уха. Да ещё и рация постоянно что-то гундосит. Мама смотрит на них сверху вниз, они смотрят на маму. И начинают жалобно так енчить: «Бабулечка! Дорогая вы наша! Уйдите, пожалуйста, с балкона! Начальство увидит – нас очень ругать будет!». И ведь знают же, чем пронять бабушку… Конечно же мама не может допустить, чтобы кого-то из-за неё ругали, и великодушно покидает обзорную позицию.

* * *

В другой раз уже я вышел на балкон покурить. Жарко ведь, лето в разгаре. А почему, собственно, если у них СПЕЦМЕРОПРИЯТИЕ, так я на своем персональном балконе и курить не могу?! Ну, выкурил себе пару сигарет (минут 10, не особо наглея) и покинул балкон.

Через короткое время раздаётся звонок в дверь. Стоят те же два милиционера, которые заходили утром. «Мы же Вас просили на балкон не выходить! Ну, что же Вы так?». Дальше – ещё интереснее: «А то снайпер засёк Вас и сообщил нам по рации». Вот это неожиданный поворот! Несколько обалдевший, я попросил ребят передать снайперу респект за то, что не пристрелил сразу. И на том спасибо.

Странно, но в этом году на 3-е июля никакие милиционеры нас поутру своими грозными наказами не беспокоили. Даже тревожно стало. Они – что там? Бдительность утратили, что ли?!

* * *

На даче у родителей моей жены росли яблоки. И каждый год случалась плановая беда. Когда яблоки не уродились – трагедия. А если, не приведи Господи, урожай – то ещё бОльшая. Что с ними делать и куда девать? – Ну, что делать, что делать? Употреблять в пищу. Сколько получится.

На кухне стоял огромный таз, а иногда ещё и ведро с яблоками. Те что начинали чуть-чуть портиться оттуда извлекались, мылись и с вырезанными ножиком подгнившими местами выставлялись на стол для еды. Пока успевали съедать стоявшие на столе в миске, остальные тоже, мягко говоря, дозревали до экстренного выедания.

Однажды я, набравшись мужества, спросил бабушку жены, почему мы никогда не едим пока что целые яблоки. Ответ был ожидаемо логичным: в первую очередь надо употребить те, что портятся, а целые ещё могут полежать. Кажется, ни одного нормального яблока за всё время так и не съели.

Позже в книге воспоминаний Рины Зеленой прочёл историю, совершенно аналогичную нашим яблокам. Только там фигурировала сметана. Они с другой актрисой во время каких-то съёмок жили вместе в гостинице в Ялте. По утрам покупали на местном рынке свежую сметану. Но каждый раз ели ту, что оставалась со вчерашнего дня и по причине жары успевала скиснуть. Холодильников-то не было! А Рина Зеленая все съёмки мечтала о вкусной сметане.

У моей мамы похожая ситуация постоянно случалась с хлебом. Свежий-то ещё полежит! До боли одинаковые истории.

* * *

Совсем недавнее. Иду по улице и вижу – «Драники». Тут же очень сильно захотелось драников: люблю я их. В небольшом заведении – столики для желающих перекусить «на бегу», но есть и сидячие места. Красочное меню с картинками, тётя за кассой. Вечер. Народу маловато.

Выбрал что по вкусу, оплатил, получил бирочку с номером 40. В ожидании заказа занял сидячее место. Напротив парень ковырял ложкой что-то в креманке. Кажется, пельмени. Я достал книжку. Минут через 10: «Номер 40! Заберите заказ». Получил вместе с плошкой сметаны, попутно прихватил нож и вилку. Салфетки стояли на столе, как и положено, в салфетнице.

Хлопец разобрался со своими пельменями, забрал папочку и ушёл. Тут же появилась тётя с подносом. Стала жёстко так сгружать на него оставленную парнем грязную посуду. Я осторожно пододвинул ей свои освободившиеся плошку и нож. «Да вы что?! Я что ли обязана за вами убирать вашу грязную посуду?! У нас – самообслуживание. Читать надо!». Ну да, висит сиротливо листок, где так и написано. Я извинился, собрал свою посуду (поднос не нашёл) и отнёс на столик к внутренней двери. По пути испачкался сметаной. Палец облизал: идти за салфеткой поленился.

Back in USSR!

Кстати, драники у неласковой тёти были очень даже ничего.

* * *

В развитие кулинарной темы. Лет 30 назад мой друг работал в Италии. И вот довелось ему вместе с итальянскими коллегами посетить престижный научный форум в соседней Франции. По завершении мероприятия гостеприимные хозяева организовали гостям приём в очень дорогом загородном ресторане. О статусе заведения (а французы вообще-то неплохо разбираются в еде) можно судить хотя бы по тому, что за каждым из гостей стоял персональный служащий, и все они по команде одномоментно поднимали металлические колпаки, прикрывавшие горячие блюда. Очень, говорит, эффектно смотрелось.

Когда разнесли богато оформленное меню, возникла проблема выбора блюда. По-английски или по-итальянски разобрался бы, но там, увы, было лишь по-французски. Пришлось обратиться за советом к итальянскому коллеге. Тот, будучи человеком опытным, посоветовал особо не заморачиваться. Мол, бери и не думай: тут буквально всё – изысканное и отменно вкусное. Главным образом – из морепродуктов, в которых французы тоже кое-что понимают. Мой товарищ совету внял, принял волевое решение и уверенно ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо с длинным названием.