– Так куда мы едем… или плывем? Вы мне скажите все‑таки?

– В Антарктиду.

– Куда? – упал в кресло, чуть привставший Генри.

– Я решил немного реабилитироваться перед человечеством. И построил то, о чем так долго мечтали люди.

– Коммунизм?

– Нет, конечно. Я построил «Рай». То о чем мечтал люди тысячи лет – Царство Божье.

– В Антарктиде Царство небесное?

– Да… Но всему свое время.

На следующий день Генри встретился с Кауперманом только за завтраком. Доктор был молчалив и, сославшись на занятость, быстро куда‑то ушел.

Генри почти весь день провалялся в своей комнате. Попробовал посмотреть какие‑то новые фильмы, но даже детективы были предсказуемыми и скучными. Он пожалел, что согласился на эту авантюрную поездку. Да еще эти сумасшедшие бредни о каком‑то построенном «Рае». Когда‑то Кауперман помог сделать ему имя и это стало главным активом Генри.

Сам Генри Мидас ничего не изобретал и не придумывал, а был хорошим менеджером с большим штатом юристов. Под его имя давали деньги, и чтобы ни создавала его компания, хорошо раскупалось, принося громадные прибыли.

«Как бы эта посудина не пошла ко дну, – слушая постоянные зловещие скрипы где‑то в перегородках, пришло ему в голову. – Любопытно, а какой здесь уровень радиации? Вряд ли русских волновало здоровье экипажа…»

Отказать Доктору было нельзя. Он создавал новые имена. Во власть денег верят только те, у кого их нет. Сегодня ты всем известен и твои акции на бирже стоят дорого, а пара заказных статей и твой имидж испорчен навсегда и твои акции никому не нужны. Ты нищий и в долгах. А кто есть кто в этом мире решали всего несколько человек исходя из своих, неведомых никому, планов. Попасть в высшую элиту было самым главным желанием Генри. А дверь туда для него может открыть только Альберт Кауперман.

Рано утром, на третий день путешествия, Доктор позвонил в каюту Генри и пригласил на завтрак. В этот раз он был весел, возбужден и болтал без перерыва.

– Человек – это желания, – говорил он. – Скажи мне какие у тебя желания, и я скажу кто ты. Кончаются желания – кончается человек.

– Некоторые же живут без желаний всю жизнь, – возразил Генри.

– Данте таким людям не нашел места ни в раю, ни в аду. Да и люди ли они? Неужели миллионы поколений жили просто ради того, чтобы воспроизводить себе подобных?

– Сохранить человечество – не самая плохая задача, – ответил Генри.

– И превратить его в это огромное бессмысленное стадо пожирателей, которое скоро, как жуки‑короеды… как термиты, сожрут все на земле. Нет… – Доктор задумчиво посмотрел на Генри. – Думаю, что был какой‑то другой смысл, который мы даже не поняли. Где‑то человечество свернуло не туда. Точнее свернуло в тупик. Начался отрицательный отбор. Наверх, к власти, выбирались обычные бандиты, воры, мерзавцы, подлецы, негодяи…

– Вообще‑то, последнее время в цивилизованных странах всю власть выбирает народ.

– Мы оба с тобой знаем, что стоят эти выборы. Ничего циничнее не придумано. Благодаря выборам лишь сняли ответственность с власти. Если раньше какой‑то придурок‑идеалист захватывал власть, то он хотя бы отвечал за свои действия. А теперь: «Ну вы же сами нас таких выбрали. А мы не справились. Что поделаешь? Бывает. Выбирайте следующих».

– Любой социальный процесс обусловлен законами и правилами, – прибавил Генри. – Каждый народ заслуживает своего правительства. Да и человечество оказалось в этой точке по той же причине. Что посеешь, то и пожнешь.

– Да‑да… – взгляд Доктора был опять где‑то далеко со своими мыслями. – Пришло время собирать камни. Об этом я и говорю. А собирать нечего. Поэтому проект «Мировая цивилизация» закрывается как неудачный. В своем развитии мы продвинулись не дальше ленточного червя.

– И что же будет вместо нашей цивилизации? – усмехнулся Генри.

– Когда разрушится дом твой на земле, то господь приготовил нам дом вечный на небесах. Царство Небесное – это начало и конец всех времен, всего развития человечества логический конец.

– Скоро мы все окажемся в раю? – Генри окончательно решил, что Доктор выжил из ума, если прожив всю жизнь злостным атеистом, начал цитировать Библию.

– Все, да не все… Много званных, да мало избранных. Что такое «рай» в твоем понимании?

Генри улыбнулся. Ему стало все понятно. И теперь главной задачей стало быстрее вернуться домой без каких‑либо последствий. Поэтому он решил не обострять и не спорить.

– И как же выглядит этот «рай»? – ответил он вопрос на вопрос.

– «Рай» выглядит так, как мечтаешь именно ты, как ты его вообразишь, таким он и будет. Он не может быть одинаковым для всех. Понимаешь?.. Главное, что никто не будет чувствовать, что его рай хуже или лучше соседского. Для того чтобы все стали счастливыми, надо просто убрать зависть, а значит соперничество.

– Ну не будет зависти, не будет желаний, – не удержался Генри, – что будут делать те, для кого счастье это борьба и преодоление? Для кого счастье быть лучше, богаче, сильнее других…

– Для них будет особое место, – Доктор Кауперман встал, показывая, что не хочет больше это обсуждать и что он давно принял свое решение. – Всему свое время, мой друг. Скоро ты все узнаешь. А сейчас нам пора на выход. Через тридцать минут мы прибываем.

Глава 4

Когда Генри вышел из рубки лодки, то ему пришлось прикрыть глаза рукой от ослепительного необычного сияния. Чуть привыкнув к яркому свету, он осмотрелся. Лодка пришвартовалась у пирса, расположенного в снежной пещере. Она была настолько огромной, что он даже не смог точно оценить ее размеры. Высота сверкающего голубыми кристаллами ледяного свода позволяла построить здесь приличный небоскреб. Зал, в котором они находились, где‑то вдалеке, изгибаясь, переходил в другой.

– Мы в Антарктиде, Генри! Земля Королевы Мод, – восторженно объявил вышедший за ним Доктор Кауперман.

Ярко было из‑за прожекторов, поставленных на узкой полоске берега, тоже ледяного, и направленных в свод зала. Там свет отражался и заполнял все пространство. Генри удивило, насколько было тепло. Конечно не как в Майами, но температура была явно плюсовая. Притом, что вокруг был лед, это казалось странным и неестественным.

– Течения. Теплые течения, – угадал его ощущения Доктор. – Это вода подогревается вулканами, которые находятся в сотне километров отсюда в глубине материка… Теплая вода здесь смешивается с океаном, создавая свой микроклимат и эту уникальную систему пещер ‒ самую большую в мире. А над нами… ты только не пугайся… пять километров льда, – и, помолчав, невозмутимо добавил: – Можешь не верить, но часть этих залов и многокилометровые туннели искусственные, и сделаны не нами.

– А кем? Фашистами? – рассмеялся Генри, вспомнив какие‑то легенды про нацистские эксперименты в Антарктиде.

– И не ими. Это точно. Я не знаю, кто их сделал, но возраст этих залов – несколько тысячелетий… Может быть, сделаны теми, кто создал нашу цивилизацию. Они же подготовили вариант как ее закончить. Но ты об этом не думай. Не это главное.

Они перешли на небольшой катер.

– Какие у тебя ощущения, Генри? – внимательно глядя на молодого миллиардера, с любопытством спросил Кауперман.

– Ощущения необычные. Умиротворение… Даже счастье. Как будто я только что получил Нобелевскую премию и сразу же занялся с сексом с очаровательной девушкой в бирюзовой лагуне. А главное, я… мне трудно выразить эти ощущения словами… Мне легко думать… Мои шестеренки в голове не скрипят как раньше, а крутятся, как в дорогих швейцарских часах. Вы подсыпали мне в завтрак какой‑то наркотик?

– Нет, конечно! Такой здесь воздух. Мы долго исследовали, но ничего необычного в нем не нашли. Все как везде, только, естественно, гораздо чище. Но дело не в экологии. И не в наркотиках. Просто здесь почему‑то мозг работает по‑другому. В другом ритме. Быстрее получает информацию, быстрее усваивает и, что самое главное, здесь человек всегда счастлив.

– Мне кажется, что за нами кто‑то наблюдает…

– Достаточно об этом. Все тебе знать не надо. Я хочу тебе совсем другое показать. Более важное… Понимаешь, к старости я решил реабилитироваться перед человечеством за свои прошлые грехи.

Они подплыли к другому пирсу: меньше размером, но гораздо лучше обустроенному. Сразу от пирса начиналась рельсовая дорога, которая уходила от воды в сухой тоннель. Здесь их уже ждал небольшой поезд. Через несколько минут они были в другом зале, самом большом из виденных Генри ранее. Здесь было еще теплее, было много людей, много оборудования. Под высоким сводом растекалось что‑то напоминающее туман или облака.  Лестницы и лифты, расположенные вдоль стен, вели на многочисленные площадки и в застекленные комнаты, похожие на лаборатории, пункты управления или что‑то еще. Но самым поразительным было не это. Прямо в центре зала, ни на что не опираясь, висел кристалл яйцевидной формы такого гигантского размера, что его вершина пряталась в тех искусственных облаках.

В первую секунду Генри принял его за глыбу льда. Но  присмотревшись, понял, что он и по цвету, и по внутреннему строению отличается от замерзшей воды. Он был более матовым, молочным и не сиял голубым блеском, как лед. Когда они подошли ближе, Генри увидел, что кристалл пронизан мириадами внутренних прожилок, нитей, граней и более мелких кристаллов, которые постоянно меняли конфигурацию и светились изнутри явно своим, а не отраженным светом. Не ярким, но бесконечно многообразным, очень теплым и мягким. Казалось, внутри все жило. Узор прожилок менялся, и менялись, переливаясь, их цвета.

– Что это? – удивился Генри.

– Это «Рай», Генри, – в глазах Каупермана отражалось сияние, исходящее от кристалла. – Здесь мы создали тот мир, который у каждого из нас в лучших воспоминаниях и в самых волшебных фантазиях. Он не статичный, он для каждого свой, откликающийся на нашу память: на первый материнский поцелуй, на первый взгляд на окружающий мир, первую любовь, первую мечту. Все, что любил человек, все, о чем мечтал, будет здесь с ним. Кристалл – это тот рай, про который нам рассказвыли тысячи лет, это наш новый дом, наша новая вселенная! Через неделю мы все сюда переселимся.

– Кто все?

– Все человечество. Здесь будет действующая копия нашего мира… только без болезней, без боли, без смерти.

– Вы хотите сделать большой семейный фотоальбом? – не понимая, о чем говорит бывший наставник, решил пошутить Генри.

– Да нет же, Генри! Ты не понимаешь? Это будет спасательный корабль для всего человечества. Мы создадим точные копии каждого человека. Повторяю – характеры, воспоминания, желания и надежды – все сохранится. Все программы, которые делают нас человеком, все жизненные приоритеты: свобода, безопасность, желание совершенствоваться, обучаться, общаться с другими людьми – все перейдет сюда.

– Вы уверены, что у вас все получится? – скептически спросил Генри.

Доктор Кауперман посмотрел на него с досадой.

– Чуть позже ты поймешь, что выбор у человечества не очень большой.

– И что же, в этом новом мире мы сохраним свою личность?

– Личность?.. Вчера, к примеру, ты был беден как церковная крыса, а завтра забытый дядя оставил огромное наследство. Или наоборот. Сегодня ты входишь в пятерку «Форбс», а завтра шьешь варежки в русской тюрьме. Что произойдет с твоей личностью?

– Уверен, что я ничуть не изменюсь.

– Тогда и здесь, в Кристалле, ты точно не изменишься.

Они подошли к группе людей, что‑то обсуждающих в той части зала, где стояло оборудование.

– Вот эта милая девушка тебе все расскажет более подробно. Для меня это слишком сложно. Но ты же сам ученый. А тем более о компьютерах ты должен знать все – это же твой бизнес. Поэтому разберешься, – с нескрываемой иронией сказал Доктор. – Наш юный гений все тебе расскажет, – он указал на молоденькую девушку, подошедшую к ним.

Рашми Амрит, родом их нищих северных районов Мумбаи, хорошо знала кто такой Генри Мидас. Во многом он определил ее будущее. Дома, в Индии, еще в детстве она как‑то увидела его по старому телевизору, который стоял на полу их небольшой комнаты. Он рассказывал о том, какой легкой и красивой станет жизнь после внедрения компьютерных технологий. Рашми поверила ему и дала себе слово, что сделает все возможное, чтобы стать полезной этому замечательному человеку и его новому миру.

Ее родители почти постоянно были на работе, но все равно денег в их большой семье не хватало даже на самое необходимое. Первый раз настоящий компьютер она увидела только в школе. И после этого все свободное время проводила, изучая его возможности. Ей очень повезло. Молодой учитель математики, сразу оценивший ее способности и поверивший в ее мечты, поговорил со своим институтским преподавателем, и в 16 лет девочка попала в институт в Дели, а через три года оказалась в Массачусетском технологическом университете. Там она поняла, что ее идола, Генри Мидаса, абсолютно не волнует жизнь бедных людей, и его выступления – обычный пиар. Все новейшие технические достижения он использует только ради личной выгоды. Для этого создаются специальные программы и социальные сети, охватывающие почти все население планеты, с единственной целью – заставить их выбрать то, что нужно заказчику. И абсолютно неважно, что это – стиральный порошок, гигиенические тампоны или президент страны. Вместо расширения применения технологий в образовании или медицине, происходит простое превращение людей в однородную, легко управляемую массу. И все это ради интересов ничтожной группки людей.

Девушка уже решила вернуться к семье в Индию. Но именно в этот момент ее нашел доктор Кауперман и пригласил принять участие в своем фантастическом проекте.

«Почему же я не знал обо всем этом?» – подумал Генри.

– Все это очень интересно. Ведь мы тоже занимаемся созданием искусственного интеллекта, – обратился он к молоденькой индианке.

– То, что вы делаете, это не искусственный интеллект, – обрезала его Рашми. – Что бы вы ни делали, у вас получается большой калькулятор. Мы не пытались просто научить считать, говорить или думать электронную машину. Ведь скопировать человеческий мозг невозможно. Мы создали новый мир и хотим переместить в этот волшебный мир человека.

– Вы с Доктором так много об этом говорите, но, наверное, для меня это сложно. Не могли бы вы объяснить чуть попроще. На что это похоже?

– На утренние сны, – улыбнулась девушка‑гений. – Бывает, человек еще до конца не проснулся и досматривает великолепный сон, и именно в этот момент он уже может немного влиять на происходящее. У вас такое бывает?

– Ну да, конечно.

– Так и здесь. Отличие в том, что сон обычно очень хрупкий…

– Если это не кошмар. Кошмары кажутся бесконечными, – перебил ее Генри, вспомнив свой сон про пингвинов и акулу.

– Да-да… И влиять на него не всегда получается. А здесь все очень легко моделируется. Не вы следуете за сном, а сон следует за вашими желаниями.

– Уже гораздо понятнее, – улыбнулся Генри.

– Мне не просто вам объяснить за пять минут то, над чем мы работаем несколько лет. И кто‑то работал до нас, – продолжала объяснять Рашми. – Вот, к примеру, вы захотели покорить Эверест и через мгновение вокруг вас величественные вершины, вы уже в базовом лагере в Непале. Вы проходите весь маршрут, получая совершенно четкие и реальные ощущения. Потом вам захотелось погреться у теплого моря. И вы в Италии. В маленькой таверне пробуете великолепное рагу из баранины и запиваете отличным красным вином. Вам захотелось развлечений – вы в Бразилии на карнавале с очаровательной девушкой.

– Как вы красиво все рассказываете. А когда все это надоест?

– Если у вас такие скудные желания, то вы можете и здесь, в «Раю», просто остаться дома на диване и смотреть футбол по телевизору – все как в реальной жизни. Но я сомневаюсь, что это может наскучить. Ведь воображение, мечты, фантазии – все это не имеет границ. Вы можете быть кем угодно. Кем вам захочется. Вы можете представить себя капитаном пиратского корабля или голливудской суперзвездой, затворником философом или кокеткой с Монмартра.

– Даже так? Я могу менять пол? – не смог скрыть своего удивления миллиардер.

– Вы можете выбрать любой образ, любое занятие, любой пол и возраст.

– А как же знания?

– Знания вам имплантируются вместе с образом.

– То есть без всяких усилий? – допытывался Генри.

– Если в ваших фантазиях появится желание реального обучения, то вы будете по‑настоящему читать книги, выискивая крупицы знаний. Но вы можете и сразу получить весь багаж знаний, если, к примеру, вам хочется не учиться, а сразу изобретать и конструировать. Все зависит от ваших желаний.

– А если мне захочется… Ну, что‑то такого… что не принято в вашем обществе?

Рашми Амрит снисходительно посмотрела на него.

– Мы немного модифицировали наш мир. Поэтому, попадая в него, человек теряет все плохое, что у него было от животного, что мешало ему быть человеком, быть счастливым.

– Что же вы убрали?

– Наши ученые и философы пришли к выводу, что корень всех проблем на земле в строгой запрограммированности человека на воспроизводство себе подобных. Фактически это главная и единственная цель его жизни. Остальное все следствие.

– Вы убрали основной инстинкт?

– Не до конца. Мы его немного модифицировали, – сдержанно ответила Рашми.

– Зачем? Вы же создаете «Рай.» А разве не в этом источник большинства райских наслаждений?

– За эти наслаждения человек платит слишком большую цену. После того, как человек выполнил эту задачу: создал потомство – запускается процесс самоуничтожения. Постепенно человек выключается эмоционально и физически: он теряет способность радоваться жизни. Поэтому, чтобы человек жил вечно, не старея, и все время мог радоваться жизни, надо, прежде всего, убрать программу воспроизводства себе подобных как главную и единственную цель.

– А разве рождение детей это само по себе не бесконечная жизнь? У меня, кстати, их пять.

– Вот‑вот. Продолжение именно своего гена является целью любого животного, и человека в том числе. Это закон эволюции.

– Что в этом плохого? Родители видят в детях свое продолжение, – настаивал Генри.

– Это обман, заложенный в нас на уровне программных инстинктов. На самом деле человека определяет индивидуальная память и его личные мечты и желания. В новом человеке появляется новая память и новые надежды, поэтому ребенка трудно считать продолжением, а тем более одним и тем же существом только на основании общих генов и хромосом, как бы родителям этого не хотелось, – невозмутимо пояснила девушка‑ученый.

– Но родители об этом не думают. Они счастливы и им этого достаточно.

– У них просто нет выбора: такая программа. И из‑за этого начинаются все проблемы. Желание привлечь лучшего самца или самку приводит к тому, что ради этого человек готов на все. Это причина всех комплексов неполноценности и причина большинства отвратительных вещей. Чтобы добиться своего, человек готов обманывать, воровать, убивать, развязывать войны.

– Все плохое в мире из‑за секса? – рассмеялся Генри Мидас.

– Как вы не понимаете! Причины в том, что человек запрограммирован на выживание только своего генома. И поэтому других детей он рассматривает как конкурентов. Его главная цель сделать так, чтобы именно у его детей были преимущества перед другими. И он готов для этого сделать все что угодно. Некоторые, – она гневно посмотрела прямо в глаза медиамагнату, – продают чужим детям бессмысленные вредные игры, подсаживают их в отупляющие социальные сети, отучают их самостоятельно думать, чтобы свои дети вечно жили во дворцах и им ничего не угрожало…

– То есть все проблемы из‑за желания устроить жизнь своим детям, – не стал спорить Генри. – А что же вы улучшили?

– Все, что отличает нас от амебы, – обиженно ответила Рашми. – Например, умение мечтать.

– То есть вы создали мир для бездельников‑мечтателей. Не получится ли у вас здесь оранжерея для выращивания овощей, у которых даже секса нет?

– У нас сохранится и секс, и любовь, но без цели воспроизводства себе подобных, – невозмутимо ответила молодая индианка.

– Вы знаете, у меня пять детей, и я люблю свою жену как мать своих детей.

– То есть, как человек она вас не интересует, а лишь как…