Часть 1

1

Тропинка вдоль низкого берега мутной речушки не предвещала тех странностей, что ожидали Арсения впереди.

Он медленно брел по берегу Яузы, иногда останавливался, смотрел на светло-коричневую воду, но перед глазами по-прежнему стояла последняя ссора с женой.

Недавно ему исполнилось тридцать семь. Среднего роста, худощавый, со стороны он до сих пор казался парнем лет девятнадцати, особенно из-за мальчишеского чуба. По привычке Арсений время от времени откидывал волосы назад растопыренными пальцами.

Вместе с семьей Арсений жил в районе Ростокино на Малахитовой улице. Трехкомнатная квартира в старой девятиэтажке досталась в наследство от дедушки жены. Они переехали сюда всего восемь месяцев назад. Арсений нашел работу рекламного менеджера рядом с ВДНХ и теперь редко пользовался метро, что не могло не радовать.

С Валерией он ссорился редко. Их брак нельзя было назвать идеальным, но Арсений еще ни разу даже в плохом настроении не думал расстаться с женой. В свои двадцать девять Лера выглядела так же хорошо, как в двадцать, когда они с Арсением познакомились. Прекрасная мать, достойная жена. Сдержанная, обстоятельная, она уравновешивала своего импульсивного мужа, гасила ссоры в самом зачатке. Он уважал ее. Арсений никогда не говорил «люблю»: по его мнению, подобные слова давно извратили и заездили, но, конечно, он испытывал к своей жене сильное чувство.

Тем удивительнее была напряженность в их отношениях в последнее время. И это после двухнедельной разлуки, пока Лера с ребенком ездила отдыхать в Геленджик. Теперь она уже не была водой, которая тушит огонь, теперь она в какой-то степени сама сближалась с Арсением вместо того, чтобы отступить, как обычно. Казалось, жена что-то искала, хотела о чем-то спросить, но не словами, а собственным поведением, каким-то знаками. И это особенно раздражало Арсения.

Поругавшись и покинув дом, он поначалу хотел съездить к своему приятелю, снимавшему квартиру на Юго-западе Москвы. Был субботний июльский вечер, в такой день можно и задержаться. Или вообще заночевать в гостях, пусть Лера побесится. Арсений как обычно двинулся к станции «Ботанический сад» – он не любил суету возле ВДНХ, его длиннющие эскалаторы. Он почти дошел до метро, когда что-то внутри, вылезшее подобно инородному существу, шепнуло: в сегодняшней ссоре, как и в большинстве предыдущих, виноват он и только он. Действительно, что он мог предъявить Лере? Она не всегда сдерживается после его ни чем не обоснованного повышенного тона?

Арсений как-то обмяк. Осознание того, что он ни за что не признает свою вину перед женой, усилило гнетущее состояние. Он не очень-то и нуждался сейчас в общении с приятелем, ему лучше побыть в одиночестве. Он повернул назад, побрел через парк, не обращая внимания ни на парочки, ни на старушек, ни на девушек, выгуливающих собак. У пруда он задержался, посмотрел на уток, прошел к Яузе, а после моста повернул налево – здесь река текла вдоль мощной стены из выщербленного кирпича, ограда то ли каких-то складов, то ли какого-то госучреждения.

Странно было обнаружить такое пустынное место посреди мегаполиса. Узкая полоска земли, поросшая травой, была сырая, скользкая. Арсений заметил утку. Та, словно игрушечная, скользила по мутной воде. Арсений на минуту-другую отвлекся, удивляясь, как вообще что-то живое еще обретается в Яузе.

На другом берегу никого не было, он становился выше, заросли закрывали обзор все плотнее. Сможет ли он выйти, если двигаться все время вперед? Полоска земли между стеной и берегом сузилась, стала еще более влажной – солнце сюда почти не попадало. Зато на таком расстоянии от моста уже не было «туалета на природе», и можно было не опасаться вляпаться в чью-то кучу.

Арсений пробирался вдоль стены, чувствуя, что раздражается – тропинка не заканчивалась, становилась все более неудобной для ходьбы. Арсений рисковал соскользнуть в грязную воду. Он не сказал бы, сколько времени он шел вдоль реки, но немало. Казалось, за это время можно было достичь проспекта Мира.

Пройдя еще сотни полторы метров, Арсений остановился. Июль выдался прохладным, сегодня было не больше двадцати градусов тепла, но Арсений вспотел. И он по-прежнему не мог определить, где находится – стена и заросли на другом берегу закрыли обзор.

Чертыхнувшись, Арсений двинулся в обратную сторону. Он понимал, что ему оставалось совсем немного, но его мог поджидать тупик, и увеличивать себе путь не хотелось. Солнце село, и, хотя долгие июльские сумерки не спешили привести за собой ночь, видимость ухудшалась. Арсений не хотел бы идти по этой тропинке в темноте.

В какой-то момент он забеспокоился, и его беспокойство очень быстро переросло в страх. Ему не просто надоело идти неудобной дорогой, он устал, измучился. Он любил ходить пешком, был к этому привычен. Судя по усталости, он прошел километров пять, и это не по асфальтированной пешеходной дорожке. Абсурд, конечно. В парке, который в поперечнике вряд ли превышает один-два километра? Что-то случилось с его восприятием?

Возникло желание позвать кого-нибудь. Просто убедиться, что рядом есть люди.

Устыдившись уже такой близкой паники, Арсений ускорил шаг. И едва не пропустил узкую вертикальную пробоину в стене. Казалось, кто-то пробил дыру кувалдой, хотя это и было  проблематично – стена была в полметра толщиной. Арсений приблизился, заглянул в дыру. Видимость закрывал высокий куст сирени. В дыру можно было протиснуться, и Арсений колебался недолго. Протиснуться, найти кого-нибудь, спросить, как выйти с территории. Только бы крупных собак не было.

Лишь пробравшись на другую сторону, Арсений осознал: когда он проходил этой дорогой первый раз, никакой дыры в стене было.

2

Мысли о пробоине в стене, которой не было всего час назад, затмило удивление. Арсений оказался во дворе частного дома.

С минуту он стоял, таращась на бревенчатое двухэтажное строение, на цветочную клумбу возле заднего входа, на невысокий деревянный заборчик перед фасадом. Здесь просто не мог находиться никакой частный дом, здесь был склад или какая-то фабрика, что-то государственное и ни как не жилое.

И все же Арсений видел добротный двухэтажный дом, о котором, он это точно помнил, никогда не слышал, дом, находившийся в парке. Была еще одна странность. Стена уже не мешала, и Арсений должен был видеть высотку из тридцати пяти этажей, недавно построенную на Сельскохозяйственной улице. Этот небоскреб из комбинации серого и розового цветов находился в какой-нибудь сотне метров отсюда. Вокруг, правда, были деревья, густой кустарник, и дома пониже оставались вне поля зрения, но верхушку высотки они скрыть не могли.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил, никто не вышел из дома. Арсений заметил, что ближнее окно распахнуто, задняя дверь прикрыта неплотно. Он направился к двери, хотел постучать. Из-за угла дома послышался смех. Смеялись дети. Кажется, мальчик и девочка. Был еще какой-то звук, будто скрипнули качели.

Арсений прошел на угол дома, выглянул, но там никого не оказалось, хотя качели действительно были. Теперь детский смех послышался перед фасадом.

– Эй! – крикнул Арсений. – Ребята! Вы меня слышите?

Он пошел вдоль торца дома, обогнул пару одиноких кустов жасмина, но у фасада детей не было. Они смеялись уже за следующим углом. Арсений заглянул в широкое окно, ничего не рассмотрел – окно занавешено. Парадная дверь почему-то оказалась заколочена, досками крест-накрест. Чувствуя себя неловко, он быстро вернулся к прежнему месту, но детей так и не обнаружил. Кажется, они гонялись друг за другом, и, чтобы их нагнать, Арсений должен бежать сам.

Он остановился, надеясь, что дети бегают вокруг дома и вот-вот покажутся. Дискомфорт усилился. Со стороны могли подумать, что он здесь бродит неспроста. Например, задумал воровство.

Дети так и не показались, их смех, кажется, уже звучал внутри дома. Арсений вспомнил заколоченную парадную дверь и вздрогнул. Или он ошибся, и дети смеялись в доме с самого начала? Не похоже. Он слышал их смех именно во дворе.

 С минуту Арсений колебался. Самым разумным в его ситуации было вернуться к пробоине и снова пойти прежней тропой. Тем путем он выйдет к мостику через Яузу, иначе и быть не могло. Любопытство в его положении вряд ли вело к чему-то хорошему. И все-таки он шагнул к двери, постучал. Его наверняка заметили из окон, и его уход после того, как он бродил вокруг дома, станет подозрительным.

И Арсению хотелось увидеть хозяев этого дома, убедиться, что дом всегда стоял здесь, и что в этом нет ничего нереального.

На стук никто не отозвался. Арсений потянул дверь на себя. Она чуть слышно скрипнула, обнажая темное пространство внутри, и он крикнул:

– Хозяева?! Есть кто дома?

Арсений осознал абсурдность своего крика. В нос ударил затхлый запах нежилого помещения. Когда глаза привыкли к темноте, Арсений понял, что внутри вообще нет стен, и он видит все пространство до забитой снаружи парадной двери. Пол местами провалился, его усеивали песок, какие-то темные пятна и, кажется, крысиный помет.

Арсений оцепенел. Его поразило несоответствие между внешним видом дома и тем, что он обнаружил внутри. Захотелось отойти на десяток шагов, окинуть дом взглядом, убедиться, что это не было галлюцинацией. Арсений точно помнил, какое впечатление произвел дом в первый момент, он просто не мог быть заброшенным. Покинутые дома снаружи так не выглядят. Что, черт возьми, вообще происходит?

Он прислушался к мертвой тишине в доме, его почему-то тянуло зайти внутрь, хотя в этом не было никакого смысла. Он вспомнил про детей, чей смех слышал считанные минуты назад, но его отвлекло какое-то движение.

Арсений посмотрел вправо, и этого оказалось достаточно, чтобы заметить, как человек в чем-то черном и длинном свернул за угол.

– Уважаемый! Постойте, пожалуйста! Минуту!

Он метнулся к углу дома. Едва не споткнувшись, выглянул из-за угла. И увидел спину мужчины в черном пальто. Еще один шаг – и мужчина опять скрылся за углом.

– Подождите! Я только спросить хочу!

Незнакомец не остановился. И его уже не было, когда Арсений обежал фасад и затоптался на месте. Он еще раз-другой окликнул человека, ответа не получил. Мужчина в пальто мог скрыться в зарослях окружавших дом, но только если сам этого хотел. Зачем же он это сделал?

Тихо выругавшись, Арсений попятился к пробоине в стене. В эту минуту узкая дыра в стене показалась чем-то родным, словно калитка собственного дома.

– К черту все. Без вас выберусь.

Сумерки брали свое – видимость ухудшалась, но Арсений убедился, что снаружи этот странный дом по-прежнему выглядит ухоженным, по крайней мере, жилым.

Когда Арсений выбрался на другую сторону к реке, стемнело быстро. Только что видимость была еще терпимой, и вот – полная темень. Арсений, будто с опозданием испугавшись, почувствовал озноб: чтобы он делал, если бы в том дворе не обнаружил пробоины, через которую туда попал?

Конечно, вопрос абсурдный. Куда денется пробоина за десять минут? Арсений двинулся вдоль берега, напрягая глаза, чтобы видеть, куда ставить ногу. Он настроился на долгий путь и удивился, когда всего через минуту сквозь листву появились проблески парковых фонарей. Спустя сотню шагов Арсений рассмотрел мостик и вздохнул с невероятным облегчением, которое в иной ситуации показалось бы смешным.

Дома жена уже спала. Оказалось, близилась полночь. Арсений забрался под одеяло с каким-то странным, необъяснимым ощущением. С одной стороны он хотел бы понять, что с ним такое случилось в парке, с другой стороны крепло желание вообще никогда не вспоминать об этом.

Лишь утром, проснувшись почти на рассвете, Арсений получил хоть какое-то объяснение случившемуся. Он вспомнил случай из собственного детства.

Одно из самых странных происшествий его жизни.

3

Дом у дедушки был старым, но просторным. Как и двор. Соседские деревенские дети и те, кто приезжал сюда на лето, как Арсений, тянулись сюда неспроста. Есть где поиграть в прятки, можно забраться на сеновал, полакомиться малиной и вишнями, а позже – яблоками и грушами, можно залезть на дерево и орать, сколько влезет. Дед Арсения никому ничего не запрещал. Он любил не только собственных внуков, и дети отвечали ему тем же.

В тот вечер в прятки играли не меньше десятка ребят, хотя иногда собиралось и побольше. Среди детей было две девчонки. С одной из них, Леркой, уже две недели как дружил Арсений. Ей в конце весны исполнилось семь, Арсению скоро должно было исполниться восемь. Как и Арсений, Лерка приехала из Москвы к дедушке и бабушке на лето.

В деревне она жила всего через три дома от Арсения, и во дворе его деда проводила больше времени, нежели у своего. Они почти не ссорились, хотя Арсений нередко ссорился даже со своим лучшим другом. Казалось, не будь они разнополыми детьми, их бы вместе укладывали спать.

Ничего удивительного, что даже во время игры в прятки Арсений с Леркой частенько прятались вместе.

Игра только начиналась, но Арсений уже после первого кона обнаружил самое подходящее место, чтобы прятаться. Место, где каждый должен был постучать кулаком и крикнуть «Туки-туки, сам за себя», тем самым, опередив «водящего», находилось между огородом и задним двором – невысокий столик с двумя скамейками. Именно там «водящий» закрывал глаза (или только делал вид, что закрывает) и громко, чтобы все слышали, считал до двадцати пяти, пока играющие, хихикая, разбегались и прятались. Затем «водящий» выкрикивал: «двадцать пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!». И шел на поиски остальных. Дальше все зависело не только от прыти и скорости, но и от места, где ребенок прятался.

Этот столик находился всего в шести метрах от сеновала, с другой стороны от столика шел соседский забор. Обычно детвора пряталась где-нибудь во дворе – там было больше подходящих мест. На огороде прятались лишь самые отчаянные или тот, кто по какой-то причине хотел быть «застуканным» и «водить» следующий кон. «Водящий» в первую очередь шагал на угол сеновала, убеждался, что там никто не стоит, заодно прочесывал взглядом огород.

Наверняка многие из играющих знали, что через чердачную дверь сеновала можно без проблем выбраться на огород и оказаться возле самого угла постройки. Выход располагался всего в двух с половиной метрах над землей. Повисни на руках – и спрыгни на мягкую землю. Но определить момент, когда это надо сделать, чтобы не оказаться в лапах у «водящего», было сложно, и никто из ребят выходом из сеновала не пользовался. Арсений же обнаружил в боковой стене щель между бревен, небольшую, но достаточную, чтобы видеть, когда «водящий», проверив огород, пройдет к заднему двору.

Когда Арсений увидел, как «водящий» прошел мимо, он взобрался по лестнице на верхний ярус сеновала, приоткрыл дверь и спрыгнул вниз. Он «застукался» первым и без всяких проблем. Когда «водящий», рыжий соседский мальчик, обнаружив кого-то, несся, чтобы «застукать» первую жертву, Арсений уже сидел на столике и самодовольно улюлюкал. Можно было использовать этот вариант снова и снова, бессчетное количество раз, использовать до тех пор, пока кто-нибудь не догадается, и способ откроют.

Арсений захотел, чтобы вместе с ним была и Лерка. Она была не менее ловкая, чем любой из играющих мальчишек. Да и трудностей никаких не было: из внутреннего дворика войти в хлев, пройти вдоль стены, чтобы не втоптаться в коровьи лепешки, проскользнуть на сеновал, приникнуть к противоположной стене и дождаться, пока «водила» пройдет мимо. И поставить последнюю точку.

«Водил» один из деревенских, смешной лопоухий мальчишка с носом картошкой, последняя жертва Рыжего – его «застукали» последним. Чтобы пробежать к дому, прошмыгнуть в хлев, а после на сеновал, Арсений с Леркой потратили чуть больше двадцати секунд. Лопоухий как раз заканчивал счет:

– … двадцать три, двадцать четыре…

Арсений приник к щели между бревен, прошептал Лерке:

– Я сам буду смотреть. Тут только одному можно.

– Хорошо.

Лопоухий прокричал, что идет искать. Наступила тишина. Не было слышно даже дыхания Лерки – притаилась. Лишь доносилось квохтанье кур с противоположной стороны этой большой хозяйственной постройки, где для них имелся закуток между забором и задней стеной курятника с сараем.

Лопоухий почему-то не появлялся, и у Арсения заныл лоб, так он упирался в бревно. Он чуть отстранился, помассировал лоб ладонью, но взгляда не отвел: Лопоухий мог пройти мимо в любое мгновение.

Арсений, замерев, ждал, но прошла минута, вторая, третья, Лопоухого все не было. Рано или поздно «водила» должен был пройти. Не станет же он торчать возле столика полчаса? Это против правил. Он должен искать остальных. Может, он по собственной глупости решил обойти постройки через огород и нагрянуть во двор уже с улицы – через калитку? Так никто никогда не делал, но даже в этом случае он еще пройдет от столика к заднему двору. Арсению нужно лишь подождать.

Время шло, и терпение мальчишки иссякло.

– Блин, куда он подевался? Может, возле столика засел, ждет, чтобы хоть кого-нибудь «застукать»? Лопоухий – тот еще тормоз.

Арсений ждал, что Лерка хоть что-то ответит на его слова, но девочка промолчала.

– Лерка, что нам делать? Я не знаю, где Лопоухий.

Она не ответила, и Арсений оторвался от щели, чтобы оглянуться.

Лерки рядом не было.