ОТ АВТОРА

ПРИЧИНЫ ВЫБОРА ТЕМЫ

У читателя может возникнуть вполне закономерный вопрос: почему автором выбрана именно эта тема? По каким причинам из многочисленных страниц Великой Отечественной войны его внимание оказалось привлечено именно к этому эпизоду?

Первая причина, если можно так выразиться, – чисто личная: данная работа является логическим продолжением одной из предыдущих книг автора, посвящённых событиям Великой Отечественной войны – «Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский “котёл”». Второй очерк этой книги рассказывал о событиях второй битвы за Харьков в мае 1942 года, закончившейся крупным поражением Красной Армии (первая битва за Харьков – октябрь 1941 года).

О второй причине надо сказать следующее. 1943 год – год коренного перелома в Великой Отечественной войне. В этом году Красная Армия окончательно перехватила стратегическую инициативу у вермахта и его союзников. Но было это совсем не лёгким делом. После победы под Сталинградом не всё шло как по маслу. События 1943 года вообще очень ярко, на мой взгляд, показывают, как училась воевать Красная Армия, как возрастали и её боевая мощь, и умения и навыки советских военных – от простых солдат до высших командиров. И были на этом пути и откровенные неудачи. Особенно первую половину 1943 года можно охарактеризовать как период определённого паритета между РККА и вермахтом. Весьма убедительной иллюстрацией подобного положения и служат события под Харьковом в феврале – марте 1943 года. Собственно они и привели к установлению стратегического равновесия на советско-германском фронте. События эти явились своеобразным моментом истины. Причины поражения Красной Армии в третьей битве за Харьков являются и причинами утраты ей стратегической инициативы в конце зимней кампании 1942 – 1943 годов. Поэтому они заслуживают внимательного рассмотрения и тщательного изучения.

Чаша весов склонилась в советскую сторону после Курской дуги. Но даже и после ой как нелегко давались Красной Армии победы. Только в 1944 году советское превосходство стало неоспоримым. Причём, утверждая так, имею в виду не только, да и не столько, людской и материальный военный потенциал (количество солдат, армий, дивизий, танков, самолётов и орудий), но и военное искусство, боевое мастерство.

Если резюмировать, подвести всё к краткой схеме, то можно сказать: в 1941 и 1942 годах советская сторона воевала хуже немцев (речь идёт не о героизме и самопожертвовании, а именно об умении воевать, причём военных всех уровней – от рядового до маршала). Значительная часть 1943 года явилась периодом равновесия. В течение второй половины года чаша весов всё сильнее склонялась в советскую сторону. В 1944 году Красная Армия воевала уже значительно лучше немцев. Ну а 1945 год – это, образно выражаясь, вообще игра в одни ворота.

Такова схема. Данная книга, полагаю, подробно проиллюстрирует первое из её звеньев – установление равновесия. В дальнейших планах автора работы, которые осветят и последующие звенья схемы (коренной перелом в войне, всё больший перехват стратегической инициативы Красной Армией, постепенный рост её мастерства во второй половине 1943 года).

И ещё. Прекрасно понимаю, что не открываю своей работой чего-то нового. В книге нет никаких сенсаций. Она основана на документах, мемуарах, хорошо известных работах историков. Тем не менее считаю, что книга эта совсем не будет лишней, никчёмной, простым «перепевом старых мотивов». Для подобного вывода есть основания.

Прежде всего глубоко убеждён, что в наши дни историю Великой Отечественной войны надо писать заново. И дело не в том, что в СССР официальная история этой войны была сильно искажена и сфальсифицирована. Как раз нет. По сравнению с тем, что сейчас делают писаки «от демократии», можно сказать, что в советское время история той войны излагалась очень даже правдиво. Во всяком случае, не было той лжи, наглого вранья, подтасовки и передёргивания фактов, которые пышным цветом расцвели в постперестроечную эпоху в «демократической» историографии. Целая свора браздописцев как будто ждала сигнала, чтобы броситься поливать грязью эту святую для советских людей тему. Сигнал этот был дан из-за рубежа Резуном.

Однако недостатки у советской историографии Великой Отечественной войны всё же были. Точнее, был один главный недостаток, а остальное являлось его прямым следствием – идеологическая прилизанность истории войны. В чём она заключалась? Примерно вот в такой формулировке: «Весь советский народ, как один человек, под руководством нашей славной Коммунистической партии встал на защиту своей Советской Родины…» Ну, а дальше: поскольку строй у нас передовой, партия коммунистическая, народ, как один человек, встал на защиту, то поражение гитлеровской Германии было предопределено. Неудачи начального периода войны объяснялись коварностью неожиданного нападения, численным и техническим превосходством гитлеровской армии. Но так было только в 1941 и 1942 годах. А потом, к 1943 году, всё стало иначе, и мы переломили ход войны. Все факты, которые в эту идеологически выверенную схему не укладывались, попросту замалчивались. В конечном итоге подобная тактика сыграла на руку «буйным демократам», всяким там «резунистам», «солонистам», «соколистам» и проча и проча, «несть им числа», ибо «имя их – легион».

Надо отдать должное эпохам «перестройки» и «демократии» – в архивах стали доступны многие документы, к которым раньше исследователям было не подступиться. Конечно, кое-кто сделал из этих документов извращённые выводы (например, чего только стоит «демократическая истерика» вокруг «Соображений по плану стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками» от 15 мая 1941 года), но главное состоит всё-таки в том, что у честных исследователей, исследователей настоящих (ибо не может называться исследователем-историком перевиратель и подтасовщик фактов) появилась прекрасная возможность написать действительно правдивую историю Великой Отечественной войны, без старых советских умолчаний и современного «демократического» вранья. Написать и тем отдать долг памяти всем тем, кто отстоял нашу Отчизну в ту страшную годину.

Итак, наличие большого количества ранее неизвестных документов – это первая причина, по которой можно и нужно писать о событиях, казалось бы, известных.

Вторая причина заключается как раз в том, что тематика Великой Отечественной стала целью разного рода писак «от демократии». Кто из них какую цель преследует, очерняя и шельмуя историю Великой войны: стремление ли это сделать себе имя на жареных фактах или идеологическая борьба с советским наследием, а заодно и с Россией, как таковой, – это нас в данном случае не интересует. Гораздо важнее в настоящий момент то, что эти «стервятники» чрезвычайно активны и творчески плодовиты. Их творения заполняют полки книжных магазинов. Вкупе с тем, что в новой «демократической» России многие издатели просто-таки полюбили (а иного слова и не подберёшь) разного рода немецких мемуаристов, а про своих как-то и подзабыли, эффект получается просто убойный. За четверть века «демократии» у нас выросло целое поколение, которое, во-первых, знает о Великой Отечественной войне мало, а, во-вторых, если что и знает, то из творений «демократических» историков и мемуаров гитлеровских вояк. А «демократические» историки всё это время настойчиво проводили мысль, что всё то, что писалось о войне в Советском Союзе, – сплошная неправда, что истину-то можно прочесть только у них, «демократических» историков, да ещё в мемуарах немецких военных. Вот и заставь после этого современного молодого человека почитать работы советских исследователей по теме Великой Отечественной. Он ведь заранее убеждён, что ничего стоящего и правдивого в этих работах нет, одна коммунистическая идеология.

Потому-то так важно писать сейчас новые правдивые работы по истории войны, не боясь повторений и обвинений в описательном характере своих книг, а может быть, даже и компиляторстве.

Другими словами, надо писать больше книг, противостоящих той волне очернительства подвига нашего народа, которая захлёстывает умы и души людей. Волне надо противопоставить волну, по количеству ударить количеством, на резкие выпады отвечать не менее резкими. То есть надо бить врага его же оружием, с той лишь разницей, что мы не должны опускаться до лжи – излюбленного приёма «демократических» «правдолюбцев», «правдюков», как очень верно назвал их Владимир Бушин.

Поэтому, упреждая возможные упрёки, скажу сразу, что эта книга не представляет интереса для исследователей, она адресована массовому читателю, носит научно-популярный и даже, отчасти, агитационный характер.

ГЛАВА I

НАЧАЛО 1943 ГОДА. КАСКАД НАСТУПАТЕЛЬНЫХ

ОПЕРАЦИЙ КРАСНОЙ АРМИИ В ЮЖНОМ СЕКТОРЕ

СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ФРОНТА

Окончание 1942 года очень походило на окончание 1941-го. Как начавшееся в декабре 1941 года контрнаступление под Москвой, так и удар, нанесённый немцам под Сталинградом, коренным образом изменили обстановку на советско-германском фронте. Красная Армия снова перехватила стратегическую инициативу у вермахта. Огромен в обоих случаях был и моральный эффект от успехов наших войск: победы окрыляли, заставляли ещё больше верить в свои силы, вселяли надежду в скорый окончательный разгром врага.

Как и в конце 1941 года, советское Верховное командование решило максимально использовать успех контрнаступления и развернуть активные действия по всему советско-германскому фронту – от Ленинграда до Кавказа.

В январе 1943 года планировалась наступательная операция по прорыву блокады Ленинграда. На северо-западном и западном направлениях очередную попытку разгрома демянской и ржевско-вяземской группировок противника должны были предпринять армии Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов [36; 462 – 463].

Однако главные усилия, что вполне естественно, Ставка ВГК решила сосредоточить на юго-западном направлении, т.е. там, где немцам было нанесено наиболее ощутимое поражение и где приходилось, в силу последнего обстоятельства, ожидать наименьшего их сопротивления. Здесь планировалось силами Брянского, Воронежского, Юго-Западного, Южного (так с 30 декабря 1942 года стал называться Сталинградский фронт) и Закавказского фронтов разгромить соединения немецких групп армий «Б», «Дон» и «А», освободить Северный Кавказ, Донбасс и Харьковский промышленный район. Войска Донского фронта должны были ликвидировать окружённую под Сталинградом вражескую группировку.

Поставленные задачи выполнялись нашими войсками в ходе ряда наступательных операций на южном участке советско-германского фронта. С 1 января по 18 февраля 1943 года проводилась Ростовская наступательная операция (освобождение Ростова-на-Дону), с 3 января по 4 февраля – Нальчикско-Ставропольская операция (освобождение Ставрополя). В ходе операции «Кольцо» с 10 января по 2 февраля Донской фронт под командованием К.К. Рокоссовского провёл ликвидацию окружённой под Сталинградом группировки фашистов. 11 января началась Краснодарско-Новороссийская операция, закончившаяся уже в мае очищением от гитлеровских войск почти всего Прикубанья.

Но для темы данной работы непосредственный интерес представляет ряд ударов, нанесённых Красной Армией по немцам севернее. Речь идёт от Острогожско-Россошанской (13 – 27 января), Воронежско-Касторненской (24 января – 17 февраля), Харьковской (операция «Звезда», 2 февраля – 3 марта) наступательных операциях и операции «Скачок».

1. События на Среднем Дону. Окружение под Сталинградом 6-й армии Ф. Паулюса имело для немцев катастрофические последствия не только само по себе (в окружение попала одна из сильнейших армий вермахта), но и в силу того, что в линии фронта образовалась огромная брешь, которую немецкому командованию надо было срочно заделывать.

Вот как сложившуюся ситуацию описывает Эрих фон Манштейн в своих «Утерянных победах»:

«Германский фронт проходил большой изогнутой на восток дугой по Северному Кавказу и Восточной Украине. Правый фланг этой дуги у Новороссийска упирался в Чёрное море. Дальше фронт группы армий «А» (17-я армия и 1-я танковая армия) проходил по Северному Кавказу, но на востоке непосредственного соприкосновения с берегом Каспийского моря не имел.

Глубокий открытый фланг этого обращённого на юг фронта прикрывала со стороны Нижней Волги 16 мд, находившаяся в калмыцких степях восточнее Элисты (Степное).

Только Южнее Сталинграда начинался сплошной фронт группы армий «Б», который отходил затем назад к Дону и пролегал вдоль Дона до Воронежа. Здесь стояли 4-я румынская армия, 4-я танковая армия, 6-я армия, 3-я румынская армия, итальянская армия, венгерская армия и ещё одна немецкая армия (2-я армия). Основные силы немецких войск уже в течение нескольких месяцев были сосредоточены в кулаке под Сталинградом, в то время как остальные участки фронта, главным образом рубеж по реке Дон, в основном были доверены союзным армия. Ни группа армий «А», ни группа армий «Б» не располагали сколько-нибудь существенными резервами» [27; 410].

Гитлеровский генерал Курт фон Типпельскирх, ставший после войны военным историком и создавший одну из наиболее солидных немецких «Историй» Второй мировой войны («История Второй мировой войны»), в отношении подобного расположения германских войск и войск германских союзников сделал следующее замечание:

«Командование группы армий «Б», которому подчинялись эти армии (имеются в виду румынские, итальянская и венгерская армии – И.Д.), уже давно не сомневалось в том, что войска союзников Германии могут ещё как-то удерживать 400-километровый фронт, пока русские ограничиваются отдельными атаками, но что перед крупным наступлением русских им не устоять… Немногочисленные немецкие резервы, располагавшиеся позади румынских, итальянских и венгерских войск, были большей частью оттянуты к Сталинграду. Одна лишь ненадёжность этого фронта союзников, после того как цели немецкого наступления, по-видимому, уже не могли быть достигнуты, должна была бы привести к сокращению линии фронта и отказу от Кавказа и Волги» [44; 350 – 351].

Окружение 6-й армии Ф. Паулюса вырывало «краеугольный камень» из подобного расположения немецких войск и войск их союзников. Кроме того, ненадёжность флангового обеспечения не только сыграла злую шутку со сталинградской группировкой немцев, но и создавала опасность для группы армий «А» и 2-й немецкой армии группы армий «Б».

Поэтому германское командование с первых же дней окружения прилагало все усилия, чтобы ударом извне деблокировать окружённых. В конце ноября – начале декабря 1942 года соединения XXIX армейского корпуса, поддержанные крупными массами танков и авиацией, пытались прорвать центр Юго-Западного фронта. Однако все атаки противника были отражены с большими для него потерями. Лишь в районе станицы Нижне-Чирской немцам удалось прорваться к Дону и даже частью сил переправиться на его левый берег. Но большего достигнуть они не смогли [21; 43].

Тогда командование вермахта приняло решение о создании между группами армий «А» и «Б» группы армий «Дон». В задачу ГА «Дон» входило и «залатывание» бреши во фронте немецко-союзнических армий, и деблокирование Сталинградской группировки.

Управление этой группы формировалось на базе штаба 11-й немецкой армии, а командующим назначался бывший командующий 11-й армии генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн.

В состав группы армий «Дон» включались все войска, располагавшиеся к югу от Среднего Дона до астраханских степей: армейская группа «Гот» (4-я немецкая танковая и 4-я румынская армии), сводные группы, объединённые под командованием 3-й румынской армии, и оперативная группа «Голлидт» [21; 44].

Говоря о 4-й танковой армии, необходимо заметить, что вне Сталинградского «котла» осталась лишь незначительная её часть, да и та была изрядно потрёпана в боях. Поэтому на её усиление из группы армий «А» передавался штаб LVII танкового корпуса с 6-й, 23-й танковыми и 15-й авиаполевой дивизиями [13; 156]. По сути, 4-я танковая армия формировалась заново.

Оперативная группа Голлидта, развёртывавшаяся в полосе 3-й румынской армии, включала 62, 294, 335-ю пехотные дивизии, XLVIII танковый корпус в составе 11, 22-й танковых, 3-й горнострелковой, 7-й и 8-й авиаполевых дивизий [13; 156].

На южном фланге группы армий «Дон» располагалась 16-я моторизованная дивизия [13; 156], [27; 410].

Наконец, Манштейну была подчинена и окружённая под Сталинградом германская группировка.

В общем, в распоряжении Манштейна оказались довольно крупные силы. Однако проблема заключалась в том, что эти силы надо было ещё собрать для того, чтобы провести деблокирующую операцию. По мнению Манштейна, одной 4-й танковой армии для этого было недостаточно. Собственно, войска 4-й танковой должны были составить одну из деблокирующих группировок – котельниковскую. Вторая группировка, которая, по плану Манштейна, наносила удар с целью прорыва кольца окружения 6-й немецкой армии, – тормосинская – состояла из войск опергруппы Голлидта.

Но сосредоточение немецких войск затягивалось. Причиной этого, главным образом, были транспортные трудности. И 23-я танковая, и 15-я авиаполевая дивизии, входившие в котельниковскую группировку, прибывали к месту дислокации очень медленно. Ещё хуже обстояло дело с 6-й танковой дивизией немцев – ей приходилось добираться после переформирования из Франции. При этом задержки с её передислокацией были вызваны не только удалённостью от района боевых действий, но и тем, что при движении по оккупированной территории эшелоны дивизии подвергались нападениям партизан. Немцы, чтобы избежать потерь в живой силе и технике данной дивизии, многократно вынуждены были менять маршруты следования её эшелонов. Тем не менее потерь избежать не удалось, а части дивизии прибывали в район выгрузки с большим опозданием [21; 44].

Артиллерия главного командования, которую должны были передать Манштейну из группы армий «А», не прибыла вообще, за исключением полка тяжёлых миномётов [13; 156 – 157], [27; 418].

Сложности имели место и в процессе сосредоточения войск, предназначенных для тормосинской группировки. Из восьми дивизий, предназначенных для группы Голлидта, Манштейн мог использовать одну танковую (11-ю) и одну пехотную (335-ю) дивизии [13; 156 – 157].

«Кулак», который Манштейн собрал в районе Котельниково, был мощнее, чем «кулак» под Тормосиным. Кроме того, условия для наступления 4-й танковой армии были более благоприятными: «Ей ближе было до Сталинграда, – пишет Манштейн в своих мемуарах. – На своём пути к Сталинграду ей не приходилось бы преодолевать Дон. Можно было надеяться, что противник меньше всего будет ожидать такое наступление на восточном берегу Дона, так как при существовавшей на фронте обстановке сосредоточение в этом районе крупных сил было бы связано для немцев с большим риском. Поэтому противник вначале выдвинул только относительно слабые силы в направлении на Котельниково для прикрытия внутреннего фронта окружения. Здесь на первых порах 4-й танковой армии противостояло 5 дивизий противника, тогда как на реке Чир (против тормосинской группировки – И.Д.) противник имел уже 15 дивизий» [27; 361].

В силу всех указанных обстоятельств разработанный штабом группы армий «Дон» план операции под кодовым названием «Зимняя гроза» предусматривал нанесение главного удара из района Котельниково. Наносили удар и войска XLVIII танкового корпуса с плацдармов на реках Дон и Чир в районе станицы Нижне-Чирской. Но удар этот носил вспомогательный характер [13; 157].