I

Табачный торговец, Павел Осипович Перушкин, сидел в своей лавке и с нетерпением смотрел на улицу сквозь большое сплошное стекло единственного окна. С утра непрерывный дождь кропил улицу, и мимо лавочки промелькнуло несколько сотен мокрых зонтиков. От времени до времени гремел колокольчик на дверях магазина, входил покупатель и, подождав, пока угомонится колокольчик, спрашивал десяток папирос или коробку спичек. Торговля шла как обыкновенно, но время тянулось как-то особенно долго. Перушкин готов был закрыть магазин, чтобы сократить этот несносный долгий день. Однако инстинкт торговца брал верх, и Павел Осипович ждал срока, когда на смену явится его брат и освободит его.

С ним уже около шести лет знаком молодой человек, проживающий в том же доме, где помещается табачная лавочка, и носящий громкую фамилию Румянцева. Неизвестно, принадлежал ли молодой человек к славному роду и находился ли в каком-нибудь родстве с графом Румянцевым-Задунайским^[1], но достоверно, что он не именовался графом и вдобавок был очень не богат. Он занимал меблированную комнату в «тихом и благородном семействе» и числился на службе в каком-то департаменте. Чуть не каждый день заходил он в лавочку Перушкина за папиросами, за почтовой бумагой, за марками. Румянцев постоянно был в долгу у Перушкина, но сообразительный торговец рассуждал, так: «Положим, первые десять рублей, которые задолжал мне г. Румянцев, пропали, но я зато держу его на привязи. За шесть лет он дал мне торговли, по крайней мере, на шестьсот рублей, то есть я имел с него чистой прибыли рублей двести. Кто должен, тот постоянный покупатель». Кроме того, Павла Осиповича связывала с Румянцевым их сравнительная молодость, и было время, когда в табачной лавочке происходили у Румянцева свидания с одной молоденькой швеей. В табачную же лавочку получались на имя Румянцева письма, тайну которых ему хотелось скрыть от «тихого и благородного семейства».

Когда Румянцев приходил в лавочку, Перушкин торопливо подставлял ему стул и, видимо, гордился знакомством с таким человеком. Во многих отношениях он подражал Румянцеву – носил такие же галстухи, так