Фиона запела громче, Адам заиграл, хоть и неловко, но увереннее, и они дружно погрузились в грустную атмосферу поздних сожалений.
У тихой речки в поле меня ты обняла.
Твоя рука, родная, как снег – белым-бела.
Нарвать бы маргариток. Не нужно алых роз…
Но был я глуп и молод, а ныне полон слез[17].