Отзывы на книгу «Амстердам»

Превосходная вещь. Изящная, простая, острая, завораживающе красивая.
Книга о людях - обычных слабых, жестоких, глупых, никчёмных, банальных людях. Их обуревают такие же глупые, никчёмные и банальные эмоции, они так одинаковы в своей нетерпимости, подозрительности, жестокости и глупости, что это смешно. И страшно тоже.
Этих людей почти нет - один осадок на дне.
Известный композитор пытается соответствовать себе самому – молодому, бесшабашному, дерзкому, смелому, талантливому, гению?, но не получается. Уже не получается, хотя многое будет сделано и жертвы божку таланта принесены обильные.
Вёрткий журналист больше всего на свете боится старости, смерти и бессилия, а потому пытается вписать себя в историю, в память, пожалуйста, помните меня, я был, я есть, я буду.
Женщина, которую они оба любили когда-то – а теперь этого чувства уже нет, как нет и самой женщины.
Впрочем, это касается не только любви.
Нет больше и дружбы – она рассыпалась на упрёки, подозрения, месть – замысловатую, замаскированную долгом, жалостью, обещанием.
Никаких множественных выводов, моралей и двойного дна я здесь не вижу – Макьюэн сказал всё, что сказал, не больше и не меньше.
Очень, очень, очень понравилось.

Подарена мне в первом туре игры Книжный сюрприз Украина. Огромное спасибо sapphirewinds !

"Лев Евгеньич, я вашу бургундскую полечку перепёр на родной язык" (с)
Шучу.
Однажды в один из дождливых вечеров Йен Макьюэн сидел в своем любимом кресле и читал Гоголя, как вдруг посередине "Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" его посетило вдохновение. Так свет увидел "Амстердам", восхитился и дал автору Букера. К моменту его написания Макьюэн был уже степенным и умудренным годами романистом, поэтому в книге нет никаких особых патологий и извращений, которые были для него излюбленной темой по молодости лет.
Опять шучу.
А если серьезно, то...
Сразу скажу - мне понравилось. Если честно, я несколько удивлена количеством негатива в адрес "Амстердама".
Нет у меня сегодня настроения на цветистый отзыв, поэтому напишу по-простому. Отличная книга. Филигранная проза. Никакой особой мрачности я в ней не разглядела. А разглядела я в ней обычных людей с их страхами, страстями, неудачами и стремлениями, их обычные отношения и их обычный конфликт, ну разве что финал у их дружбы не совсем обычный. "Обычный" в данном случае не синоним посредственности, этим словом я обозначаю абсолютную ясность всего изложенного. Оно реально и достоверно.
Книга очень мала по объему, но Макьюэн своим мастерством превратил ее в безразмерную суму фокусника, из которой появляются все новые и новые вещи, непонятно как туда уместившиеся, и читателю остается только внимательно следить за ними, а после представления еще долго думать "что это было?"
Блестяще!

Одна моя знакомая сказала, что я слишком молода, чтобы быть сентиментальной.
Твое поколения не умеет испытывать глубоких чувств - сказала она - потому что твое поколение не хочет их испытывать, таким как ты это не нужно. Такие как ты - сказала одна моя знакомая - хотят успеть слишком много, хотят попробовать слишком многое. Такие как ты вечно все забывают, потому что должны запомнить слишком много вещей. Слишком много ненужных вещей.
Прочитай эту книгу - сказала одна моя знакомая - прочитай, если не забудешь ее название.
И я , конечно, забыла. Забыла моментально, через три секунды после того, как это слово сорвалось с ее четко очерченных губ, как только ее аккуратно накрашенный рот закрылся - я сразу забыла. Отвлеклась на какую-то мелочь и забыла.

После того зимнего дня прошло два года. Два года я не вспоминала об этой книге. Два года мне никто о ней не напоминал. А некоторое время назад, случайно наткнувшись на крошечную рецензию одной девочки - я все вспомнила. И стали на свои места в моей голове - зимний день, цвет ее помады и Амстердам. И я решила прочесть.

Я читала эту книгу под самый депрессивный trip-hop, который только могла найти, под самый леденящий душу dark ambient, под самую мрачную кислотную психоделику, я даже включала католические хоралы.
Так я хотела проникнуться этой ледяной, мрачной атмосферой, о которой все говорят. Этой колючей безысходностью. Этой романтичной дорогой к смерти.
Так я хотела доказать, что я могу быть сентиментальной. Что я смогу проникнуться судьбой этих нескольких человек. И что мне станут понятны их терзания и их метания. И что проблемы их станут такими же важными для меня. И их общая любовь к одной женщине - станет для меня моей любовью. И их муки - станут моими муками. И вся эта трагедия - станет моей.
Я даже вспоминала несчастливый конец Хэмингуэя. И складывала все пазлы в одну картинку.

Я хотела, чтобы эта книга стала моей личной маленькой эвтаназией. Чтобы по моим венам побежали вместе с кровью тревога и боль. И ощущение близкого конца. Чтобы по моим капиллярам разбегались надежда и отчаяние, отравляя все тело. Чтобы я ощущала все то же, что и герои. Чтобы по моим венам бежал весенний ветер Амстердама и смерть.
Бедная Молли - повторяла я вслед за ее любовниками из романа. Беззвучно складывая губы.
Гениальный Клайв - продолжала я.
Великолепный Вернон - продолжала я.

Около двухсот страниц. Это совсем немного. Но я читала их очень долго. Я перечитывала раз за разом. Последние страницы я перечитывала пять раз.
Но пазлы не сложились. Их трагедия не стала моей. Их трагедия вообще не воспринялась мной как трагедия. Они не были ни бедные, ни гениальные, ни великолепные. Они не были ни друзьями, ни предателями. Не было невыносимой любви. Не было мучений и несчастий. Не было спокойствия и умиротворения. Ничего не было. И все завершилось так просто, как будто ничего не было и в самом начале. Я не почувствовала ничего.
И это значит, что она была права.

Я не хотела вообще ничего писать об этой книге. Я не люблю писать о разочарованиях или неоправданных ожиданиях. Но пару дней назад в Москве неожиданно выпал снег. А зима, как известно - это маленькая смерть. И я решила написать. Как-будто это был знак..

В Амстердаме Макьюэна нет ни плавучих домов, ни легальной травки, ни квартала красных фонарей. Какие красные фонари, красный — слишком яркий для этого автора, в его палитре только "все оттенки кошачьего кала", если перефразировать одного из самых шибко раскрученных современных отечественных авторов (Паланик стремительно делает напалм, Мартынчик рыдает от моей политкорректности). Впрочем, количество писателей, нежно любящих серо-буро-низменное в людях и обстановке, всегда было довольно велико, и читались они мною без проблем и жажды радуги и бабочек, но Макьюэн нарисовал картинку, кажется, вовсе без удовольствия от собственного творчества, как будто написал сочинение по всем канонам учебника, методично следуя каждому пункту каких-то неведомых правил гармоничного прозосложения. Да, проза выверенная, точная, с хорошим языком, но мёртвая и неприятная, как снулая рыба. В этом романе нет изюминки, нет автора, только каноны и каноны, а где там за всей этой серостью сидит Макьюэн — кто его знает...

Очень избирательный хирург человеческих душ. Другой автор отсекает всё ненужное и неприятное в человеке, выбрасывая ампутированные обрубки с глаз подальше, а Макьюэн подбирает и описывает только это. Дружба, честность, талант, даже добротный эгоизм — это всё незнакомые и лишние сочетания звуков в "Амстердаме". Здесь препарируется только самое мерзкое в человеке, причём не "плохое" или честное "злобное/мстительное/агрессивное", а гаденькое, противненькое, подленькое, всё с уменьшительно-ласкательным суффиксом (хотя нечего тут уменьшать и ласкать). Если есть в мире розовые очки, то у Макьюэна они определённо какие-нибудь блевотно-зеленоватые. Всех людей, все поступки своих выдуманных пешек он может видеть только через них. Не верьте названию романа, не верьте аннотации, в книге всё совсем не о том... Конец, вот честно, совсем ни о чём, автор с довольной гримасой выстреливает из висящего на стене ружья, а потом тушуется и не знает, что бы ещё такого написать, чтобы сгладить неловкую детскую паузу. Впрочем, такой претенциозный финал — вполне заявка на Букера, который, собственно, и был взят, ожидаемо и рассчитано.

Не стоит думать только, что всё так плохо. Помимо резво бегущего и легко читаемого сюжета и стиля есть ещё неплохие описания "бытовухи" — работы над созданием "гениальной" симфонии через призму видения автора (который, само собой, гений для себя) и корпоративное перегрызание глоток в редакционном котле газеты. А ещё в книге есть один персонаж, который не вызывает немедленного желания в него плюнуть, очень жалко, что она умирает уже на первой же странице. С другой стороны, введи её описание Макьюэн в обычное повествование, наверное, та бы ещё грымза получилась. А пока она по правилу "о мёртвых либо ничего, либо хорошо" кажется самодостаточной дамочкой, которая всю жизнь занималась тем, что прогибала под себя весь окружающий мир со всеми бесхребетными мужичками и стервозными конкурентками и искренне получала от этого удовольствие.

Не стала бы рекомендовать эту книгу для увлекательного или познавательного чтения. Разве что прочитать один раз из любопытства, подумать над темой деградации личности и психологических кульбитов по этому поводу. Подумать и забыть.

"Двое друзей заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в состояние беспамятства и перестанет себя контролировать, то другой обязуется его убить...",
Порой мне кажется, что либо я так читаю книги - либо если мне не нравится автор - то мне не нравится автоматически все что он пишет.
Как сказано в аннотации у нас есть два друга: один журналист, второй композитор. У обоих большие амбиции, долгоиграющие планы и если один однажды сойдет с "нужной" дорожки, второй поправит положение. Что еще можно ждать от друзей, как не поддержки - подставить плечо другу, или нож в спину? Мне кажется как таковой дружбы тут никогда и не было. А откуда она вообще могла возникнуть? Коль они и были "любовниками" одной женщины - то разве вообще могла быть между ними дружба как таковая? Видимо мой мозг этого никогда не поймет.

Куча вопросов, никаких ответов, простое описание "интриг", жизни и ее конца.
В очередной раз убедилась, что Макьюэн не мой автор. И читать у него я больше ничего не хочу.