Что происходит в самом центре диаграммы, в месте пересечения всех трех кругов? То, что должно быть, и то, чего вы хотите. Как называется эта область? «Мое». Поясню: много лет назад, когда моему ребенку не было и года и он сидел на своем детском стульчике и барабанил ложкой по столу, «мое» стало одним из его первых слов. Меня это озадачило. Я не понимал, откуда это, как он мог создать это чувство «собственнической» принадлежности в таком раннем возрасте? Я говорил ему: «Нет, не твое». А он продолжал: «Мо-о-е!» Через некоторое время я услышал, как комик Билл Косби рассказывает о своих детях, тоже кричавших «Мое!» Разъезжая с лекциями по всему миру, я везде спрашивал людей: «Кричали ли ваши дети в раннем возрасте “мое”?» И все без исключения говорили, что да, кричали, — на любом языке. И снова я был озадачен. Как такое возможно? Почему «мое» оказывается одним из первых слов у детей всего мира?
Полагаю, у малыша хочу и надо совпадают. Они едины и одновременны. Для такого маленького ребенка нет настоящей разницы между есть, должно быть и хочу. Для него это одно и то же. Поэтому мое не означает никаких притязаний. На самом деле это значит «я хочу то, что есть, и так должно быть». Говоря «мое», ребенок имеет в виду «Я хочу это, а раз хочу — оно мое!» Для него есть «хочу» и нет «надо».
Что происходит, когда мы взрослеем? Круги начинают разделяться. Ребенок осознает разницу между есть, хочу и надо. Оттого-то малыши и плачут так часто. Они начинают видеть эту разницу. Это причиняет им боль. Представим себе такой разговор с ребенком.
Вы: Иди спать, уже девять.
Ребенок: Не хочу.
Вы: Что значит «не хочу»? Уже поздно, надо спать.
Ребенок: Но я не хочу!
Вы: Тебе завтра в школу!
Ребенок: Не хочу!
Другой распространенный пример.
Вы: Не трогай плиту. Горячо.
Ребенок [как только вы отвернулись, хватается за плиту и, обжегшись, кричит]: Уйа-а-а!
Теперь ребенок понемногу начинает разбираться в жизни: не все, чего я хочу, надо делать. И не всегда все идет так, как должно бы. Он уже видит разницу. Кстати, плакать нам приходится всю жизнь. Разница лишь в том, что мы учимся прятать слезы. Частенько мы не хотим того, что происходит, а того, что нам хочется, нам не надо делать или иметь. И нет того, что должно быть. Такова жизнь.