Как же нас испортила массовая легкодоступная литература...
Как же легко и быстро она превратила нас в пассивного читателя...
Как же сложно переходить из этого статуса в статус читателя-сообщника, соучастника творческого процесса..
Нет-нет, я не обо всех - я о себе.
А ведь когда-то я с удовольствием и с пониманием читала Кафку, Камю, Сартра и других.
Теперь же - тяжело. Необходимо продираться сквозь аллюзии, параллели, реминисценции, непонятные слова, необычные образы.
Тяжело.
Но замечательно!!!
Эта книга, конечно, не для одноразового прочтения. Да и не выпустить ее из рук:) Уже несколько дней, как, прочитав последнюю страницу, я каждый день ее тискаю, листаю, читаю, перечитываю...:)
«Многие полагают, будто любовь состоит в том, чтобы выбрать женщину и жениться на ней. И выбирают, клянусь тебе, сам видел. Разве можно выбирать в любви, разве любовь – это не молния, которая поражает тебя вдруг, пригвождает к земле посреди двора. Вы скажете, что потому‑то‑и‑выбирают‑что‑любят, а я думаю, что борот‑нао‑. Беатриче не выбирают, Джульетту не выбирают. Не выбирают же ливень, который обрушивается на головы выходящих из концертного зала и вмиг промачивает их до нитки.»
"..Любовь моя, я тоскую по тебе, болит каждая клеточка,а когда дышу,болит горло,ведь я вдыхаю пустоту, и она заполняет мне грудь,потому что там уже нет тебя..."
"И так естественно было выйти на улицу, подняться по ступеням моста, войти в его узкий, выгнутый над водою пролет и подойти к Маге, а она улыбнется, ничуть не удивясь, потому что, как и я, убеждена, что нечаянная встреча - самое чаянное в жизни и что заранее договариваются о встрече лишь те, кто может писать друг другу письма только на линованной бумаге, а зубную пасту из тюбика выжимает аккуратно, с самого дна."
"Я думаю о забытых движениях, о многочисленных жестах и словах наших дедов, постепенно утрачиваемых, которые мы не наследуем, и они, один за другим, опадают с дерева времени. Сегодня вечером я нашел на столе свечу, играючи зажег ее и вышел в коридор. Движением воздуха ее чуть было не задуло, и я увидел, как моя левая рука сама поднялась и ладонь согнулась, живой ширмочкой прикрывая пламя от ветра. Огонек снова сторожко выпрямился, а я подумал, что этот жест когда-то был у всех нас (я так и подумал у нас, я правильно подумал или правильно почувствовал), он был нашим жестом тысячи лет, на протяжении всей Эпохи Огня, пока ему на смену не пришло электричество. Я представил себе и другие жесты: как женщины приподнимали край юбки или как мужчины хватались за эфес шпаги. Словно утраченные слова детства, которые старики в последний раз слышат, умирая. Теперь у меня в доме не слышно слов: “камфарный комод”, “треножник”. Это ушло, как уходит музыка того или иного времени, как ушли вальсы двадцатых годов или польки, приводившие в умиление наших бабушек и дедов.
Я думаю о вещах: о шкатулках, о предметах домашней утвари, что объявляются иногда в сараях, на кухнях, в потайных уголках и назначения которых уже никто не способен объяснить. Какое тщеславие полагать, будто мы понимаем, что делает время: оно хоронит своих мертвых и стережет ключи. И только в снах, только в поэзии и игре случается такое: зажжешь свечу, пройдешь с ней по коридору — и вдруг заглянешь в то, чем мы были раньше, до того как стали тем, чем, неизвестно еще, стали ли."
