1

Сколько виноградных улиток поместится в футбольных воротах?

Когда началась вся эта история с приключениями, Конраду было восемь лет — как он сам говорил, «почти девять». По сравнению с одноклассниками он был очень маленьким — вторым с конца по росту. Вдобавок ему ещё не повезло с фамилией — Фрюлинг, что по-немецки означает «весна». Ясное дело, в школе его все из-за этого дразнили. Ладно, пусть не все: в классе учились и хорошие ребята. Но всё же его фамилия никому не давала покоя. Некоторые говорили: «Ах, как, должно быть, славно — зваться как время года!» Или: «О, мой мальчик, ты моё любимое время года! Всякий раз при виде тебя я слышу, как поют птицы, а перед моим мысленным взором распускаются подснежники».

Конрад тогда думал что-то вроде: «Нет, я не время года, а обычный ребёнок, и за ваш мысленный взор я не отвечаю. Что это вообще такое — мысленный взор?»

Но он никогда не произносил этого вслух, а лишь вежливо улыбался и помалкивал. Он был робким и боялся ссор. Конрад много чего боялся: например, пауков, собак и дырок в сыре, солнечных ожогов, громких звуков, а иногда и одноклассников. Он даже составил целый список своих страхов.

Бабушка всегда приговаривала: «Бояться — это нормально. Страха стыдиться нечего. Страх даже может спасти жизнь». Но Конраду в это слабо верилось: обычно страх ему мешал.

Бабушка говорила много всего умного, а ещё она поначалу провожала его в школу. С ней всегда было очень весело. Обычно они ходили пешком и выдумывали всякие смешные штуки: интересно, кем работает вон та женщина? Кто изобрёл автомобильный гудок? О чём беседуют птицы, сидя рядом на проводах?

Но когда Конраду исполнилось восемь, все единодушно решили, что теперь он может ходить один. Ведь он уже большой, а опасных перекрёстков на пути нет — даже через дорогу переходить не надо.

— Но как же я доберусь один? — робко пробормотал Конрад. — Вдруг со мной по дороге что-нибудь случится? Чего доброго, споткнусь о камень или черепаху. Или забреду не в ту школу! — Каких только ужасов он себе не навоображал!

— Было бы забавно, — сказала мама. — Но такое вряд ли произойдёт. В наших краях не слишком часто попадаются черепахи, которые норовят подставить кому-нибудь подножку. А свою школу ты точно не пропустишь. Тебе нужно пройти всего по одной улице. До следующей школы наверняка километра три или четыре. Их никак не перепутаешь.

Но Конрад продолжал сомневаться:

— Эти школы ведь все одинаковые. Я обязательно приду не туда и слишком поздно спохвачусь.

Но тут бабушка кое-что придумала:

— Я схожу с тобой ещё один раз. Мы сосчитаем, сколько до школы шагов, а когда пойдёшь туда один, тоже будешь их считать. Если количество шагов совпадёт, значит, школа та. Понял?

Они шли медленно-медленно и считали вслух. Прохожие, видя и слыша их, наверное, думали: «Вот чудики!» Но Конрада это не волновало. Ему нравилось чудить.

1247 шагов. Столько они прошли от дома до дверей школы.

— Запомни хорошенько это число, — сказала бабушка. — Тогда с тобой ничего не случится.

Конрад запомнил и с тех пор ходил в школу один. Каждый день он считал шаги, ни на что не отвлекаясь. 1247 шагов.

Более высоким одноклассникам, наверное, потребовалось бы на этот путь меньше шагов.

В самой школе Конраду не нравилось. Он всегда боялся, что его вызовут: «Конрад, если у тебя три яблока и четыре груши, то каков квадратный корень из расстояния от Земли до Юпитера и сколько виноградных улиток поместится в футбольных воротах?»

Вот и всё, что до него доходило, когда учительница задавала ему вопрос. Поэтому Конрад научился быть невидимым. Он так ловко прятался за другими ребятами или какими-нибудь предметами, что обычно его и впрямь было не видно и не слышно. Конрад никогда не поднимал руку, чтобы избежать неправильных ответов.

На переменах прятаться было негде, и некоторые одноклассники сразу принимались его дразнить. Он слышал фразочки вроде: «Смотри, вон идёт Фрюлинг — весна посреди зимы». Один даже как-то назвал его «Конрад, крошечное время года». Умереть можно со смеху, правда? Конрад всякий раз терялся и краснел, не зная, что ответить на такие дурацкие шутки. Тогда он молча утыкался в книгу или выходил из класса и искал в огромном здании укромный уголок. Его это огорчало, но выхода он пока не нашёл и даже бабушке ни о чём не рассказывал.

Конрад всегда испытывал невероятное облегчение, когда заканчивался последний урок и можно было идти домой — 1247 шагов. Но на обратном пути он заблудиться не боялся, поэтому шаги не считал. Брёл себе не спеша, погрузившись в мечтания. Заглядывал то в один двор, то в другой, то в открытую дверь гаража. Однако рассматривать там было нечего — только всякий хлам.