Тот Сесар, который изображал маркиза де Сада; который играл роль богохульника, когда все они баловались наркотой или обменивались в темноте партнерами; который улыбался, а глаза его метали искры, когда он ощущал себя «избранным»; тот Сесар тайн и чудес, легкомысленного атеизма, альковного садизма, – тот человек вдруг исчез. В соседнем кресле сидел сейчас другой – с изможденным и в то же время удивленным выражением лица, свойственным жертвам внезапных катастроф, умершим во время акта любви, посреди улицы, входя в свой дом. На его голову и его лицо время вдруг вывалило волнистые снега лишних десяти лет.