брыкался, мог даже укусить меня. Мог найти игру и сосредоточиться на ней до тех пор, пока не выигрывал, а выиграв, дотла сжигал все фигуры и фишки. Тех, кто переставал оказывать ему сопротивление, он начинал презирать.
– И вы предупреждаете меня об этом по своей доброте душевной? – спрашиваю я, глядя ей в глаза.
– Я предупреждаю тебя об этом потому, что это уже не имеет значения, – натянуто улыбается она. – Ты обречена, королева Эльфхейма. Ты уже любишь его. Ты уже любила его и тогда, когда расспрашивала меня о нем, а не о собственной матери. И ты будешь по-прежнему любить его, смертная девушка, еще долго после того, как его чувства к тебе испарятся, словно утренняя роса.