Посвящаю моим друзьям из Вегаса: Дэну Фрэнку, Адаму Феннеру, Шелли Мартинсен и Дику Мартенсену. И с большой любовью Лэнсу Тауболду и Ричу Девину

Пролог

Невада, 1876 год

Дым от дюжины сигар и сигарилл серым туманом нависал над головами завсегдатаев салуна. Джордж Тернер – человек, в чьих жилах смешалась кровь нескольких рас, – играл на пианино. Милли Тейлор – сопрано, зарабатывавшая себе на жизнь проституцией в этой забытой богом дыре, – пела о пташке в позолоченной клетке. Пыль пустыни, которой всегда был полон воздух, смешивалась с пахучим, едким дымом. Но огненно-красный шар солнца уже клонился к горизонту, что приносило некоторое облегчение игрокам, расположившимся за столом для покера.

У Джона Вульфа был флеш с тузом. Он сидел небрежно откинувшись на спинку стула. На столе лежала приличная сумма денег. Но его непринужденная манера держаться объяснялась не только умением сохранять спокойствие в любой ситуации.

Ему было наплевать на деньги, поставленные на кон. Он только что вернулся из путешествия, которое могло изменить жизнь всех, кто его окружал. Теперь оставалось только дождаться Мэрайю.

– Считай, что твои денежки у меня в кармане, полукровка, – заявил Марк Дэйвисон.

Джон даже глазом не моргнул. Он знал, что Дэйвисон пытается разозлить его своими колкими замечаниями. Не на того напал. Если чему-то Джон и научился, оказавшись между двумя мирами в этом песчаном карьере, где царило беззаконие, так это умению контролировать свои эмоции.

– Я удваиваю ставку, – продолжил Дэйвисон.

Дэйвисон был просто глупцом, который мечтал стать крутым бандитом.

Он приехал с востока с семейным капиталом и вздорным характером. И не важно, удавалось ли ему выиграть, или он спускал все подчистую, всегда оставлял барменам и девочкам чаевые. Впрочем, в этом не было ничего дурного. Однако он связался с Фрэнком Варни и его ребятами, а это не предвещало ничего хорошего.

– Два доллара, – повторил Дэйвисон. На его щеках выступил румянец.

– Два доллара, – сказал Джон и небрежно пододвинул деньги к общей куче.

По лицу Дэйвисона он видел – тот ожидал, что его противник сбросит карты.

– Ребята, это же всего лишь дружеская партия в покер! – воскликнул Грант Перси – так называемый шериф города. Он нерешительно заерзал на стуле и положил карты на стол. Пускай он и носил значок шерифа, но настоящим хозяином города был Фрэнк Варни.

Варни удалось завоевать себе положение, и он удерживал власть единственным доступным ему способом – с помощью устрашения. Выбор у людей был небольшой: либо ты подчиняешься ему, либо, когда в следующий раз отправляешься в пустыню с мулом и киркой, назад из этого путешествия возвращается лишь мул с киркой.

Но Джон Вульф знал, что в этот день все может измениться. Главное, чтобы поскорее пришла Мэрайя. И его не волновало, что будет дальше. Мэрайя была самым благородным и честным человеком изо всех, кого он встречал в своей жизни. Он собирался сообщить ей сведения, которые помогли бы убедить всех людей – не только индейцев из племени, но и жителей города, страдавших от жестокого правления Варни, – что они снова могут позволить себе достойную жизнь.

– Я пас, карты на стол, – сказал Ринго Мерфи – четвертый и последний участник игры.

Мерфи был темной лошадкой. Говорят, что когда-то он владел ранчо в Миссури. Он был еще совсем молод, когда его мир превратился в ад. Во время Гражданской войны он стал снайпером, но теперь война закончилась, и он мечтал о спокойной и обеспеченной жизни. Ринго был худощавым, но сильным мужчиной. Он отличался совершенно безрассудным и наплевательским отношением к жизни. Он был не из тех, кого легко сломать. Ринго откинулся на спинку стула, чтобы остальные игроки увидели его револьверы в кобуре, которые он носил под мышками. На дулах были выгравированы имена: Лола и Лили.

– Ну, давай же, Дэйвисон, – в нетерпении сказал Ринго. – Я хочу побыстрее вернуться к игре.

Дэйвисон был тощим и длинным как жердь мужчиной, мускулы ему заменяли пара кольтов, которые он носил в кобурах на бедрах.

Джон тоже был вооружен. Он всегда носил с собой револьверы. Тоже кольты. По шесть патронов в каждом, с двумя стволами, чтобы выпускать две пули одновременно. А еще у него было два ножа. Он привязывал их к лодыжкам. Это была отнюдь не блажь – в здешних местах иначе просто невозможно было выжить.

– Я принимаю ставку, – хриплым голосом проговорил Дэйвисон.

Джон положил карты на стол.

Двери в салун распахнулись. Солнце садилось, окрашивая небо в багровый цвет. На его фоне в дверном проеме возник силуэт.

Это был Фрэнк Варни. Джон знал, что он явится. Но не ожидал, что он придет так рано. Варни должен был покинуть свой «офис» на вершине холма лишь с наступлением ночи.

– Вульф! – сказал Варни, и это слово прозвучало как звериный рык.

Джон даже бровью не повел. Он выругался про себя, но внешне никак не отреагировал на вновь прибывшего. Джон собирался расставить все точки над «i», но кто-то предал его. Варни не должен был узнать о его возвращении. До тех пор, пока он не встретится с Мэрайей.

Сигарный дым в воздухе стал рассеиваться – большинство посетителей, словно подхваченные ветром сухие листья, поспешили к черному ходу.

Даже бармен исчез. Милли Тейлор проквакала последнюю ноту и замерла, когда ее аккомпаниатор бросился вверх по лестнице.

Один только Джон не обратил внимания на пришедшего.

Фрэнк Варни не любил, когда его игнорируют. Он пошел через зал. Варни привык к тому, что был здесь единственным представителем закона, и не заметил недовольного блеска в глазах Мерфи.

Дэйвисон нервно оглянулся, но вряд ли осознал, что происходит вокруг, однако инстинктивно опустил карты.

Джон выиграл.

– Мой флеш побил твой стрит, – объявил он и стал сгребать золотые доллары на столе.

– Вот и хорошо. Теперь мы можем продолжить игру, – пробормотал Ринго Мерфи.

– Игра окончена, – заявил Фрэнк Варни. В этот момент в салуне появились четверо его подручных. Они держали руки на кобурах.

– Сдавайте, – сказал Джон Гранту Перси.

– Подождите, – проговорил Перси, нервно облизывая губы. – Кажется, мистер Варни хочет перекинуться с тобой парой слов, Джон Вульф.

Джон посмотрел на створчатые двери салуна – неожиданно поднявшийся ветер гнал куда-то перекати-поле. Он поднял глаза, но не на Варни, а на красное небо, которое стало теперь темно-алым, как кровь убитого человека. Краем глаза Джон заметил, где стоят люди Варни.

Варни ударил кулаком по столу и навис над ним.

– Ты ведь нашел жилу, не так ли? Так вот, это моя земля. И мое золото!

Джон обернулся, взглянул на него и улыбнулся.

– Это земля племени паиутов, – спокойно ответил он. Джон взял карты и стал тасовать их. – Я съездил в Карсон-Сити и оформил от лица племени права на эти земли, которые принадлежали народу паиутов до того, как белые люди пришли сюда и отняли их. В Карсон-Сити тебя не боятся, Варни. И там верят в то, что называется законом. Так что эта земля принадлежит теперь паиутам, мой друг.

Ринго Мерфи фыркнул и перевел взгляд с одного мужчины на другого:

– Что за дьявол? Мы будем играть или нет?

– Заткнись! – рявкнул Варни. – У нас тут дела поважнее.

– Шел бы ты отсюда, с глаз моих долой, Варни, – спокойно проговорил Джон. – Я уже сказал тебе, что это мое золото.

Джон даже удивился, что Варни не помер на месте от апоплексического удара. Он выглядел так, словно был готов взорваться в любую минуту.

– Это мое золото, и ты скажешь мне, где оно находится, красный ублюдок!

– Кто-нибудь будет сдавать или нет? – спросил Мерфи. – Я хочу отыграть мои деньги.

– Мы скоро вернемся к игре, – заверил Джон Мерфи. Он снова обратился к Варни: – На самом деле я красный лишь наполовину. Моя мать была белой. Она работала в этом самом салуне, когда ее похитили. Но вскоре она поняла, что лучше жить с пленившим ее паиутом, чем быть белой барменшей.

– Барменшей? Скорее публичной девкой! – выпалил Варни.

Джон равнодушно посмотрел в глаза оппонента.

– Чем бы моя мать ни зарабатывала себе на жизнь, она была более достойным человеком, чем ты. Черт возьми, Варни, ты – кровожадный мерзавец. И что бы она ни делала, в сравнении с тобой была просто ангелом.

Варни выхватил револьвер. Его люди последовали примеру босса. У Джона не оставалось выбора, поэтому он вскочил и опрокинул стол, использовав его как прикрытие, чтобы успеть вытащить оружие. Джон заметил, что Мерфи также достал револьверы. Теперь их шансы отчасти уравнялись.

Когда началась перестрелка и пули стали рикошетом отскакивать от стен, шериф и Дэйвисон бросились искать укрытие, а Милли Тейлор с визгом спряталась за пианино.

Для Джона Вульфа все происходило как будто в замедленном темпе, он успевал разглядеть каждую деталь.

Мерфи был отличным стрелком, быстрым как молния, и даже Джон не успевал уследить за ним. Когда шериф юркнул под ближайший стол, Мерфи занял боевую позицию, сжимая в обеих руках револьверы. Джон услышал глухой удар, первая пуля достигла цели. Затем последовал второй удар – Мерфи свалил двух подручных Варни и спас жизнь Джону.

Джон Вульф не остался в долгу и стал стрелять в двух оставшихся головорезов Варни.

Снова глухой звук удара, и кровь брызнула фонтаном, когда очередной приспешник Варни получил пулю в сердце. Мгновение спустя пуля пробила легкое другому нападавшему. Растекавшаяся по полу кровь была такого же цвета, как закат.

Четверо подручных Варни были перебиты, но Ринго Мерфи получил смертельную рану. Умирая, он последний раз посмотрел на Джона. «Прости, партнер», – сказал он и упал. Стол не уберег шерифа. Перси лежал, растянувшись под ним, с остекленевшими, мертвыми глазами. Не спас стол и тощего дурачка с востока. Дэйвисон лежал на шерифе, его яремная вена была пробита, а вытекавшая из раны кровь превратилась в глубокую темную реку, смешавшись с грязью на полу.

Милли Тейлор уцелела. Она сидела прижавшись к пианино и тихо всхлипывала. Стена над ней была изрешечена пулями. Варни был ранен в правую руку, но все еще держался на ногах.

Теперь их осталось только двое.

Они стояли посреди этой кровавой бойни и смотрели друг на друга.

– Везучий же ты, сукин сын, – проговорил Варни. – Твой дружок свалил Райли и Остина. Если бы не он, ты уже был бы трупом. Тебе не удалось бы пристрелить всех четверых.

– Важно не то, что могло быть, главное, что случилось, – тихо сказал Джон.

Губы Варни медленно расплылись в улыбке.

– Ты знаешь, что я все равно убью тебя. Я только не понимаю, почему ты так упрямишься? Отдай мне золото, и я сохраню тебе жизнь. Или ты сейчас опять будешь нести бред о своих предках? Ты говоришь, что теперь это твоя земля. Что это? Никчемный героизм или банальная жадность?

Джон пожал плечами:

– Никчемный героизм? Люди моего отца первыми пришли на эти земли, и они нужны им. Они готовы делиться. А ты имеешь больше, чем любому человеку нужно, чтобы спокойно прожить до конца своих дней. К тому же, знаешь ли, ходят слухи, что и в твоих жилах течет кровь индейцев.

– Еще чего!

– Слава богу. Индейцам не нужны такие, как ты.

Варни умел держать свои чувства в узде. От ярости у него перехватило горло, но он лишь усмехнулся.

– А что насчет твоей белой половинки, мальчишка? Джон медленно поднял брови. Мальчишка?

– Что ж, папаня, моя мать умерла. И я не знаю, были у нее родственники или нет. Но речь идет не о красных или белых. Все дело в алчности. Твоей алчности. Со времен войны с паиутами ты причинил всем слишком много горя. Похищал из деревень женщин, а затем выбрасывал их, как ненужный мусор. Когда же их мужья, братья и отцы приходили к тебе, ты расстреливал или вешал их. Сколько я тебя помню, тебе нужно было только золото. Золото паиутов. Но тебе не получить его. Эта земля – и все золото на ней – принадлежит племени.

Глаза Варни наполнились яростью, но он продолжал сохранять дистанцию. Джон предположил, что, возможно, у Варни кончились патроны. Трудно сосчитать выстрелы, когда одновременно палят с полдюжины револьверов, однако, если у Варни был его старый армейский кольт, который он всегда носил с собой, скорее всего, предположения Джона были верны.

Тем временем Варни холодно улыбнулся:

– У меня есть нечто, что ты желаешь получить так же сильно, как я золото.

Джон не мог допустить, чтобы даже тень тревоги исказила его лицо. Он ждал. Что еще Варни был способен предъявить ему? Все получилось не так, как он ожидал, но теперь они с Варни остались вдвоем. Он мог погибнуть, но в таком случае заберет Варни с собой.

– Неужели ты думал, я так быстро разыграю все свои карты? – спросил Варни. Он не сводил с Джона взгляда. – Тобиас! Иди сюда!

Тобиас был крупным, пышущим здоровьем мужчиной, напоминавшим откормленного быка. Он появился в дверях, у него были спутанные светлые волосы, холщовые штаны на подтяжках. И весьма суровый вид.

Но не Тобиас заставил Джона замереть на месте. Его сердце бешено заколотилось, когда Джон увидел, что тот тащил за собой пленницу.

Это была Мэрайя.

На ней была одежда из оленьих шкур и мокасины, а ее волосы заплетены в косы, как и подобает девушкам племени паиутов. Но глаза у Мэрайи были большими и голубыми, как ясное полуденное небо, а ее кожа – белой, словно фарфор. Она была одним из тех редких существ, которые везде и во всем умели находить радость и гармонию. Мэрайя любила своих приемных родителей индейцев так же сильно, как и белого отца, после смерти которого ее взяли к себе люди из племени паиутов. Она была воплощением разума и мира. Вероятно, Варни схватил ее в тот момент, когда она шла на встречу с Джоном.

– Я убью ее, – равнодушно сказал Варни. В его голосе не было никаких эмоций. – Сначала я хотел развлечься с ней, но она такая тихая маленькая мышка, что меня это совсем не забавляет. Хотя кто знает? Может, я и попробую. Я, знаешь ли, люблю диких, необузданных женщин, вроде Милли, но ради золотой жилы готов стерпеть что угодно. И потом, нет ничего приятнее, чем выбить противнику коленную чашечку. Это очень больно, и я уверен, что ты сразу заговоришь.

Сначала Джон подумал, что он сделает все, что угодно, лишь бы спасти жизнь Мэрайи. Он отдал бы все золото вселенной, пожертвовал бы целым миром, лишь бы увидеть ее свободной. Он должен опустить оружие и рассказать Варни все, что тот требует.

Но это не помогло бы. Как только Варни получит золото, он все равно убьет их обоих, возможно, сначала помучает. И не важно, что бы он сейчас ни говорил.

– Итак? – не отступал Варни.

«Удивительно, – подумал Джон, – ведь Варни даже не представляет, где находится золото».

– Ничего не говори ему! – крикнула Мэрайя, пытаясь вырваться из лап державшего ее подручного Варни.

Ее глаза блестели от ярости и гнева, но это лишь рассмешило и раззадорило Варни.

– Возможно, эта леди не такая скучная, как кажется на первый взгляд, – заметил он.

Джон мгновенно взвесил все возможные варианты действия. Их было мало. Помощи ждать неоткуда. Ринго Мерфи лежал на земле мертвым, он был единственным глупцом, который согласился ему помогать.

Джон задал себе вопрос: справится ли он? Он мог пристрелить Варни, но удастся ли ему одновременно спасти и Мэрайю? Возможно. А если он попытается договориться, если замешкается, если Варни вытащит оружие первым…

Ни помощи, ни надежды.

Он поднял револьвер.

Джон тут же выстрелил из обоих револьверов. Одна пуля в Тобиаса, другая – в Варни.

Но Варни тоже не мешкал.

Пули Джона достигли своих целей. Но Варни подстрелил Джона в грудь. Удивительно, Джон даже не почувствовал боли. Легкий толчок, когда пуля попала в него, а затем… холод.

Ледяной холод.

Говорят, что смерть от подобного ранения наступает мгновенно.

Но это было не так. Джон оставался в сознании, пока умирал.

Он увидел лицо Мэрайи, ее губы, искривленные в немом крике, затем упал. Он пытался сказать ей все, что должен был сообщить, но не знал, двигались ли его губы, смог ли он издать хотя бы один звук. Он не был уверен, что это имело какое-то значение.

Теперь она была свободна. Она могла жить. Джон снова попытался сказать ей то, что хотел, но не видел, понимает ли она его.

Смерть замкнула в горле его последние слова, она пришла с яркой вспышкой белого света, а затем наступила тьма. Больше он уже ничего не ощущал, даже висевшей в воздухе пыли, которая оседала и смешивалась с его кровью, пока его жизнь медленно угасала.