HANSON BALDWIN

BATTLES

LOST

AND WON

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2021

© ЗАО ««Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2021

Вступление
План книги

Каждое поколение людей слышало барабанный бой войны, нарушавший мирное течение жизни. Сражения человека с человеком, племени с племенем, сражения между деревнями, городами, государствами и нациями, которые, обычно не задумываясь, считают аномальным или не соответствующим нормам человеческого поведения, исторически являлись нормой.

Масштаб войны – вот что изменилось с того времени, когда оружием воинов были копья и луки. В политическом плане рост национальных государств с огромной экономической и промышленной мощью, а в техническом плане – революция второй половины века, которая соединила континенты и океаны и произвела на свет оружие катастрофической мощности, перекинули современную войну на обширные территории.

Современная война – тотальная; ни один уголок мира не сможет остаться в стороне от нее; миллионы маршируют под ее знаменами.

Вторая мировая война с ее 40 миллионами погибших по настоящее время – крупнейший конфликт в человеческой истории.

Подобно всем войнам, она преподнесла участвовавшим в ней сторонам великие победы и великие поражения; проигранные и выигранные сражения; переломные моменты; блестящие планы и утерянные возможности; тактические успехи и технические неудачи своих великих лидеров и тех, которых судили или объявили в розыск; свои ужасы и свой героизм; свою человеческую драму.

И все же Вторая мировая война уже уходит в прошлое. Несколько поколений сейчас знают о ней не по личному опыту, а только как о темной и опасной, но волнующей грозовой туче над мрачным прошлым. Для тех, кто родился после Второй мировой войны, герои и злодеи – привычные персонажи тех великих лет – живут лишь как призраки, полузабытые фигуры истории.

Вторая мировая война – это имена, даты и сражения, прилив истории, достигающий силы потопа. И все же это была человеческая история, персонифицированный ход событий, история десятков миллионов, которые сражались или служили, которые побеждали или проигрывали.

Военную историю часто пишут или читают просто как хронологию или повествование о тактических действиях, не уделяя должного внимания человеческой драме. Война – величайшая трагедия, поставленная на сцене человеком. В ее масштабах громадности отдельные трагедии, которые составляют целое, легко могут затеряться.

Военная история и драма вполне совместимы. Фактически они неразделимы. Одна без другой будет неполной. Эта концепция явилась основной при написании книги. Была сделана попытка представить не только фактические события Второй мировой войны, но и человеческую драму, сделать историю читаемой, интересной, жизненной и точной.

Одиннадцать выбранных сражений выявляют срез величайшей для мира войны – от Польской кампании, в которой родился «блицкриг», до Окинавы, «последнего сражения», в котором камикадзе предвосхитили надвигающуюся ракетную угрозу. В некоторых главах преднамеренно делается ударение на конкретных аспектах сражения, от которых все зависело, – например война самолетов против кораблей на Окинаве, в то время как в большинстве работ делается попытка дать общее представление о кампании. Каждое сражение фактически было больше, чем просто сражение, настолько обширным по времени и пространству (некоторые в большей степени, чем другие) и включало в себя так много эпизодов борьбы, что все они выходили за рамки старого значения слова «сражение» и были, по существу, кампаниями. Однако каждая представляла собой единое целое. Многие из них стали переломными, на некоторые опирались весы истории.

Несмотря на то что книга рассчитана на широкий круг читателей, автор надеется, что в ней содержатся факты и мнения, которые будут интересны военным специалистам и студентам.

Собственно, она и была написана с этой целью.

В каждой главе описаны события одного сражения; в каждой приводятся уроки конфликта, подведены итоги и сделаны попытки определить значение каждой кампании в войне и истории.

Все описания сопровождаются подробными примечаниями и библиографическими ссылками, которые дадут заинтересованному читателю много дополнительной информации. Таким образом, главы строятся по следующему плану: 1) повествование о ходе сражения, 2) результаты сражения, 3) критика сражения и 4) дополнительные примечания и справочная информация о каждой кампании в частности и о Второй мировой войне в целом.

Таким образом, каждая глава – самостоятельна, но в то же время и дополняет другую. Все вместе они образуют панорамное описание Второй мировой войны.

Несомненно, что в любой работе такого объема могут быть ошибки, тем более что написание военной истории не претендует на точность. Поле битвы быстро зарастает… Было сделано все, чтобы избежать ошибок. Эта книга во многом опирается на широкий круг работ, в частности на тщательно подготовленные официальные исторические труды. Почти все главы были прочитаны и выверены специалистами, хорошо разбирающимися в приведенных в книге военных кампаниях. Но оставшиеся ошибки, а также сделанные выводы и суждения принадлежат только мне одному.

Следует помнить, что допущенные в ходе кампаний оплошности, характеристики, суждения, которые сегодня кажутся совершенно очевидными, несколько десятилетий тому назад, во времена «ада войны», таковыми совсем не казались.

Данная книга является попыткой свести вместе эмоциональную и драматическую непосредственность многих реальных моментов войны с ретроспективными знаниями и опытом последующих лет.

Для меня этот труд является выражением любви к моей семье, которая сопереживала и страдала вместе со мной при работе над описанием этих кампаний, а также моей личной данью воюющим людям мира – в частности солдатам, морякам, морским пехотинцам и летчикам Соединенных Штатов, которые во Второй мировой войне достигали вершин славы и опускались в бездну поражений.

Хэнсон У. Болдуин

Глава 1
«Мы хотим войны!» Начало – польская кампания
1 сентября – 6 октября 1939 г

«…Мы хотим войны!»

Иоахим фон Риббентроп, 11 августа 1939 г.

«Наши враги – маленькие черви… Не пускайте жалость в свои сердца! Будьте жестокими! <…> Прав тот, кто сильнее!»

Адольф Гитлер, 22 августа 1939 г. [1].

Доктриной Бисмарка были кровь и железо, но Вторая мировая война, начавшаяся 25 лет тому назад, имела еще одну составляющую – циничную жестокость, которая шокировала бы даже «железного канцлера».

Ночью 31 августа 1939 года – в последний мирный день того времени – Ганс-Вальтер Цех-Неннтвич и его приятели по германскому «хоровому обществу» отбросили свою фальшивую личину в вольном городе Данциге, скинули свою гражданскую одежду и напялили сапоги и форму нацистских СС (элитная гвардия).

И около восьми часов вечера возле небольшого города Глейвиц в германской Силезии близ границы с Польшей группа возбужденных мужчин внезапно вторглась на местную радиостанцию, застрелила двух немецких служащих, захватила передатчик, запустила в эфир агрессивную речь на польском языке и быстро скрылась в направлении границы, оставив у входа в радиостанцию умирающего и изрешеченного пулями человека, имя которого, может быть, никогда не станет известным.

Альфред Гельмут Науджокс, сын кильского бакалейщика, член СС, возглавлял налетчиков во время инцидента в Глейвице – подстроенного нападения на немецкий пограничный город, которое было организовано с тем, чтобы дать Гитлеру повод для начала войны против Польши. Эта инсценированная «польская провокация» была подкреплена истекающим кровью телом одного из людей Науджокса, вероятно случайно подстреленного и погибшего и названного позже польским налетчиком [2].

Глейвиц – один из нескольких инсценированных инцидентов на границе – последняя ступенька, с которой Адольф Гитлер начал Вторую мировую войну. Жребий брошен: войска двигались, когда фразы на польском языке вырывались из глейвицкого передатчика. Инцидент был просто закамуфлированным и отлакированным обманом – уступкой Гитлера для оправдания перед историей.

Гнойник Второй мировой войны назревал уже четверть века, уходя корнями в пепелища Европы, опустошенной Первой мировой войной.

Поражение центральных держав и Версальский договор, сделавший акцент на самоопределение наций, изменили карту Европы. Эльзас и Лотарингия были возвращены Франции. Польский коридор, вырезанный из того, что было Германией, дал Варшаве доступ к Балтийскому морю и отделил Восточную Пруссию от Берлина. Данциг был объявлен вольным городом под управлением Лиги Наций с ее верховным комиссаром, однако, несмотря на немецкое население, с польским контролем над таможней и иностранными делами. Семена ирредентизма^[1] были посеяны, когда стволы пушек еще не остыли.

Смелый новый мир, сохраненный для демократии, как стало очевидно, скорее был тем же, но подлатанным старым миром. Вашингтон не поддержал точку зрения президента военного времени Вудро Вильсона о присоединении к Лиге Наций, а Европа начала вариться в горьком соку опустошения, крушения иллюзий и депрессии [3].

Краткосрочный демократический эксперимент Германии – Веймарская республика – сопровождался множеством проблем.

Его определяли сильные и влиятельные националисты с выдуманными легендами, которые служили оправданием поражений немецких армий и проигрыша в Первой мировой войне. Большая часть населения Германии винила правительство недолговременной республики за подписание Версальского договора, за насаждение в их стране психологии вины за войну, за «сдачу» Эльзаса – Лотарингии, большой части Пруссии и части Силезии, за принятие на себя обязательства по расшатывающим экономику репарациям и за сокращение немецкой армии и флота, некогда бывших предметом гордости, до 100-тысячных полицейских сил без танков и самолетов и 15-тысячных патрульных береговых сил.

За стремительной инфляцией и зарождающейся анархией через несколько лет последовала безработица – результат всемирной депрессии, которая началась в 1929 году. Экстремисты левого и правого толка – коммунисты и коричневые – воевали на улицах за превосходство, а в 1933 году к власти пришел Адольф Гитлер, что ознаменовало начало одного из самых темных периодов в современной истории человечества.

С самого начала Гитлер был привержен идее превосходства главенствующей расы, экспансионизма, проводимого путем хитрости, обмана и диктатуры. Он открыто перевооружился и в 1936 году двинул свои вооруженные силы в Рейнскую область, несмотря на ограничения, предусмотренные Версальским договором. Он публично успокоил своих потенциальных врагов, обработав их по отдельности, подписал с Польшей пакт о ненападении, чтобы освободить себе руки и заняться Чехословакией и Австрией. И приступил к возведению Западного вала – укрепленной зоны против Франции и Бельгии.

Париж и Лондон вели себя двусмысленно, колебались, но ничего не предпринимали; Соединенные Штаты были полностью заняты собственными экономическими проблемами и социальной революцией, возглавляемой Рузвельтом. А Лига Наций оказалась дискуссионным клубом, который был не способен остановить или хотя бы повлиять на Муссолини, оккупировавшего Эфиопию.

Германская методика завоеваний включала в себя экономические бартерные сделки, политическую инфильтрацию, психологический террор и гитлеровский рецепт репрессий – концентрационные лагеря, нюрнбергские марши, эмоциональное бичевание и «большая ложь» нацистского министра пропаганды Геббельса. Нацистская «пятая колонна», порожденная этими методами, и квислинги, или предатели – Сейс-Инкварт в Австрии, Конрад Хенляйн в Судетской области, Иозеф Тизо в Словакии и Викдун Квислинг (от имени которого произошло название подобных людей) в Норвегии [4] были марионетками нацистской Германии.

1938 год стал свидетелем обернувшегося потопом прилива Третьего рейха Адольфа Гитлера, который должен был просуществовать тысячу лет. Германские танки двинулись в Австрию, Гитлер угрожал войной Чехословакии. В спешке, на конференции, название которой сейчас навсегда стало синонимом сговора, лидеры Европы собрались в Мюнхене, чтобы исключить из своих рядов Чехословакию, страну, которая даже не была никем представлена на конференции [5]. Гитлер получил Судетскую область и чешские укрепления, а Польша и Венгрия, как стервятники, отрывали куски умирающего разделенного государства. Лондон и Париж возгласами облегчения приветствовали мюнхенские соглашения, как «достижение мира в наше неспокойное время».

Еще до истечения этого года Гитлер высматривал новые горизонты. Иоахим фон Риббентроп – нацистский министр иностранных дел, работающий на своего хозяина, – предложил Варшаве вернуть Данциг Германии.

Таким образом определилась арена действий.

Год «страшного суда» – 1939 – начался с медного голоса пропаганды, слышного во всем мире. Гитлер настаивал на возвращении Данцига и на контроле Германии над 15-мильной соединительной полосой через Польский коридор. Резкие обвинения и ответные нападки эхом отозвались из Коридора и с германо – польской границы; в вольном городе Данциге нацисты агитировали и выступали с речами. В середине марта то, что оставалось от Чехословакии, прекратило существование как суверенное государство. Немецкие войска двинулись в Богемию, Моравию и Словакию. Польша теперь была охвачена флангом с юга, а также с севера. Неделей позже Литва под железным кулаком нацистской мощи оставила Гитлеру Мемельскую область – бывшую территорию Германии. Даже Румыния, которая вместе с Польшей и исчезнувшей Чехословакией была союзником Франции, подписала соглашение с Берлином, обещая Германии большую часть своей добываемой нефти. А 28 марта завершилась длительная осада Мадрида, и силы Франсиско Франко с помощью немцев и итальянцев одержали победу в гражданской войне в Испании.

Однако теперь с Лондона наконец упали шоры. Студенты, которые дали оксфордскую клятву никогда больше не идти на войну, а также наблюдатели и интеллектуалы, которые спрашивали: «Кто хочет умереть за Данциг?» – почти замолкли вместе с политиками сговора и Кливденской кликой [6].

Поглощение Гитлером Чехословакии с ее преобладающим немецким населением зашло намного дальше его объявленной цели – устранения несправедливости Версальского договора. Даже Чемберлен теперь смотрел на Чехословакию и Польшу не как на отдаленные территории, за которые ни один англичанин не должен проливать свою кровь, а как на символы ненасытного аппетита Гитлера при завоевании мира. В последний день марта 1939 года британский премьер-министр заявил в палате общин, что в случае нападения на Польшу Англия и Франция будут «чувствовать себя обязанными сразу предоставить всю возможную помощь польскому правительству» [7].

Британия при согласии Франции распростерла мантию своей моральной поддержки на Грецию и Румынию и вместе с Францией и Турцией подписала формальные соглашения о взаимной помощи в районе Средиземного моря.