Стоял тёплый апрельский вечер. Листва на деревьях и клумбах ещё не щеголяла в полной мере, но в воздухе вовсю царил тот уникальный аромат, свойственный второму месяцу весны, особенно его второй половине Свежий и такой вдохновляющий на желание жить и творить. Ранее днём солнце всё охотнее согревало остывшую за зиму землю, от чего и в тёмное время мало кто кутался в пальто, куртки и ветровки. Люди ожили, уставшие порядком от депрессивного пейзажа с грязным снегом и голыми деревьями на фоне обшарпанных хрущёвок, так свойственного городам на постсоветском пространстве. В этом городе всё было так же, и как и в других: унылые жилые массивы, резко контрастирующие с одноэтажными домами, слепленными после затяжной великой отечественной войны на скорую руку; разбитый асфальт на дорогах и тротуарах; горы мусора и затрапезный центр, где по вечерам и выходным кипит жизнь. Добрая часть из полумиллиона местных жителей считала, что им – неплохо, а другая – ругала и уезжала в места получше.

– Черт побери! Валим, копы едут! – доносился до Максима, как сквозь пелену, пронзительный крик одного нападавшего из местной банды. Трое членов, казалось, избивали его целую вечность, настолько изощрялись на нём. Если бы не сирены с полицейских машин, орущие издалека, одной досадной смерти нельзя было бы избежать. Но даже позорный побег «доброжелателей» не принёс ему ожидаемого облегчения. У избитого складывалось впечатление, что болит каждая клеточка в теле, каждую часть которого касался тупой носок грубых башмаков. От боли даже захватывало дух: дыхание только усиливало мучение. Перед глазами плясали огни от вывески бара, словно издеваясь над несчастным лежачим.

– Вы в порядке? – склонился над Максимом молодой полицейский с фонариком в руке, которым беспардонно светил прямо в лицо. Глаза невольно зажмуриваются.

Максим хотел что-то выдавить из себя, однако ответом полицейскому послужил сдавленный стон, который едва ли можно было услышать в таком шумном месте: машины носились мимо по дороге, из бара доносилась музыка, вдалеке смеялись подвыпившие девушки.

– Он жив! – крикнул кому-то сочувствующий служитель закона. – Ему нужна медицинская помощь! Немедленно! – это было последнее, что услышала жертва у бара «3 отвёртки», перед тем, как потерять сознание.

       Глава 2

Три дня спустя, в том же городе, точнее, на окраине, где располагались новые возведённые кварталы с частными домами, произошло очередное прошествие.

– Господин Грачев, держите себя в руках! Вы ей ничем не поможете, – пытался остановить своего начальника, который рвался сквозь оцепление, лейтенант Андрей Бобров.

– Хоть там моя жена, но это ещё не повод не давать мне пропуск! Если Вы не хотите быть уволенным, то я вам рекомендую пропустить меня! – процедил сквозь зубы Денис Грачев, с вызовом глядя на подчинённого. Ему не пришлось долго ждать нужной реакции. Андрей очень ценил своё место, и ему не хотелось терять его из-за подобного пустяка, если можно таковым считать гибель женщины. Ведь кто здесь начальник? Да и какое право он имеет решать за кого-то, особенно в вопросах семейных трагедиях? Капитуляция оказалась молниеносной и безоговорочной.

Подойдя к самому эпицентру жуткого происшествия, Денис, даже обладая богатым полицейским опытом со всей чернухой, едва не упал на колени перед своей мёртвой изувеченной женой. То были незнакомые ему люди, а то та, которую он целовал, обнимал, любил… Эта женщина ещё сегодня утром весело щебетала мужу о том, что неплохо было бы взять совместный отпуск и съездить в какую-нибудь европейскую страну. Даже рассматривался вариант с Парижем и Римом – города, полные уникальной атмосферы, шарма и легенд. Отвлечься там от всех житейских проблем, в том числе и от той, которая касалась их совместной единственной дочери Милены. Милена несколько месяцев назад гордо заявила родителям, что она устала от родительской опеки, и ей хочется пожить отдельно. Вдобавок отказалась от материальной помощи, мотивируя тем, что ей самой давно пора зарабатывать себе на жизнь.

Если Грачев спокойно принял столь серьёзное решение: как-никак, а ей стукнуло двадцать. За плечами – диплом бакалавра по менеджменту. То Сара испытала такой стресс, что едва не попала в больницу с нервным срывом. Ей постоянно мерещилось, что любимой дочери грозит опасность: сказывалась многолетняя жизнь с человеком, который с головой погряз в криминальных делах. Чтобы помочь ей оправиться от вероломства дочери, Денису пришлось перекладывать большую часть своей работы на Андрея, чего он раньше себе не позволял, так как считал «Хочешь, чтобы было сделано хорошо – сделай это сам!». Делалось это для того, чтобы быть с женой как можно чаще и дольше, и не вскакивать из дому по каждому вызову. Однако тому рано или поздно пришлось бы случиться. Подчинённый, сам того не ожидая и вопреки опасениям начальника, нигде не схалтурил, раскрыв в одиночку несколько важных дел. Тем самым заслужил уважение чересчур требовательного и придирчивого Грачева.

И вот они стоят сейчас у тела, которое лежало в луже собственной крови. Оно было настолько обезображено, что не подлежало поверхностному опознанию. Только любимая Сарой позолоченная брошка в виде цветка с пятью лепестками, приколотая на красном закрытом платье, выдавала верную жену Дениса.

– Денис, держись… – с сочувствием сказал ему коллега полковник Матвей Вдовин из участка, который располагался в этом районе, по совместительству бывшим им соседом по дому.

– Как это произошло?! – едва не крича от желания мстить и умереть, спросил новоиспечённый вдовец. Моложавое доселе лицо обезобразилось гримасой боли и нежелания верить в худшее. Прядь едва тронутых сединой тёмных волос болталась перед его влажными глазами, наполненных безграничной болью.

– Свидетели утверждают, что автомобиль, который вела Сара, ехал на не мысленной скорости. И…

– Она не могла! Слышишь?! Не могла так сделать! Спешить ей не было куда! Более медленного и осторожного водителя я не знаю!

– Я понимаю твоё горе, но ты ведь сам видишь… Машина врезалась в дерево не от черепашьей скорости. Возможно, отказали тормоза, – «такое бывает» – едва не добавил коллега, понимая неуместность тех двух невысказанных слов.

– Матвей, клянусь, здесь что-то нечисто! Я это докажу!

– Хм, знаешь что? Иди домой, завтра разберёмся. В таком состоянии ты не способен объективно мыслить. Мы здесь сами…

Грачев, не выдержав, заехал кулаком по лицу Матвея. Тот, не ожидав нападения, едва не упал. Он держался руками за нос, из которого шла кровь, и оторопело ругался:

– Ах ты – скотина! Да тебя в психушке ждут! Черт, если ты сломал мне нос, то ты будешь оплачивать лечение! Я уже не говорю о моральном ущербе.

– Да пошёл ты! А ты чего опять меня держишь?! Больно мне надо драться с этим идиотом! – налетел Денис на Боброва, схватившего за руку выше локтя. Андрей, работавший с ним более пяти лет, знал, что шеф имел склонность легко выходить из себя, как и тут же успокаиваться. По этой причине он ослабил схватку, но не спуская, на всякий пожарный, внимательного взгляда. Однако гроза минула. Грачев, усевшись в своём служебном автомобиле, ещё 10 минут наблюдал за полицейской возней, после чего уехал куда подальше от этого места, не в силах возвращаться сейчас в опустевший дом.

Вывеска «3 отвёртки» ярко освещала вход и дорогу к нему, словно здесь пару дней назад не произошло никакого несчастного случая. Бар стоял в отдельном одноэтажном здании в достаточной удалённости от жилых домов, дабы избежать жалоб со стороны жителей городка. И любому первому приблудившемуся становилось не по себе от того, что вокруг бара сплошные деревья, чьи нестройные ряды нарушала ровная по причине не столь давней прокладке дорога.

Грачев тут же вышел из машины, как только она встала у обочины, полной трещин на асфальтовом покрытии и мелкого мусора вроде бычков. Он шёл прямо к проходу бара с отупевшим от горя взглядом. Проход был в передней части здания. Охранник, стоявший там, подозрительно покосился в сторону необычного посетителя, но ничего не сказал, любезно пропуская внутрь. Грачеву было всё равно на него, так как он целиком погрузился в переживания. Грудь словно распирало от горя, и он желал, чтобы сердце перестало биться. Самому наложить на себя руки ему не позволяла вера покойной жены в ад и прочую шелуху для религиозно настроенных. Однако вопреки упрямому скепсису, подобный шаг рассматривался как вероломное предательство. Правда, он по дороге с усмешкой думал, что ему в любом случае не светит встреча с женой на том свете. Она – слишком святая, он же – не разделял её принципы. На его счёту даже есть несколько трупов. Правда, те были заядлыми преступниками, и сами не гнушались убийством парочки полицейских. Он при всей своей ненависти не собирался их убивать, но во время засады не приходилось выбирать. Но станет ли некий апостол так углубляться в детали? Наверное, вряд ли.

Внутри большого бара играла музыка, столь далёкая от консервативных предпочтений почтенного полицейского, не менявшихся с далёких лет навеки ушедшей юности. И всё же, она не занимала его ум, несмотря на громкость, способную выбить барабанную перепонку у неподготовленного посетителя. Всё, что Грачеву требовалось – это несколько стопок с содержимым с высоким градусом. Водка, коньяк, кавальдос – не имело никакого значения. Лишь бы забыться на недолгое время, иначе вот-вот местная психушка рискует пополниться пациентом за его счёт.

Бармен, годящий ему в сыновья по возрасту, но не по внешности, напрягся, так как имел приблизительное представление о том, кто уселся прямо перед ним. После зверского избиения одного из посетителей полиция здесь достаточно прошлась, сведя на нет попытки работать со стороны персонала на прежний лад. Он дежурно усмехнулся и спросил, стараясь не выдавать волнение вкупе с раздражением:

– Добрый вечер, чем могу помочь?

– Налей чего-нибудь, да покрепче!

Лицо бармена не изменилось в выражении. Однако заказ пришлось выполнить, оставив при себе желание послать к черту. В этом городишке не так легко найти работу, так что ему не один год пришлось тренировать выдержку.

Грачев не замечал того, что своим появлением навёл смуту. Его ничего не волновало, кроме заказа. Несмотря на пока еще трезвую голову, он являл собой противоположность: ниспадающие на сморщенный лоб пряди волос, ни на чем не задерживающий взгляд, резкие движения, испачканный в грязи и крови костюм.

Выпив залпом один стакан, не поморщившись, он потребовал ещё одну порцию.

Спустя изрядного количества выпитого вместо желаемого забытья, Джеймс лишь сильнее стал ощущать как его одолевает невыносимая скорбь.

Они с Сарой прожили больше двух десятков лет, и как у всех, у них происходили и конфликты и минуты взаимного счастья. Джеймс никогда не помышлял о том, чтобы глянуть на другую женщину, насколько безграничной была его любовь к погибшей. Даже в последние годы, несмотря на угасшую страсть, уступившую место взаимному уважению, они не представляли свою жизнь друг без друга. Денис принимал свою семейную жизнь, как вечную данность. Он ясно представлял, как уйдёт в отставку и снимет дом на берегу реки, где будет наблюдать закаты с благоверной. Столь милая и не очень оригинальная мечта умерла вместе с Сарой.

Хоть работа Грачева считалась одной из самых опасных: если тебя не прикончат на месте поимки, то могут отомстить любым другим доступным способом, он не был готов к тому, что не умрёт в один день с женой, держась за руки. Но Сара, которая работала медсестрой, опередила его. Такая мирная и полезная для общества профессия, не то, что быть служителем закона, для которого слово «риск» – не пустое слово, а вынужденная обыденность.

Кто-то резко потряс его за плечо. Денис обернувшись, поморщился, словно увидел невиданное чудовище, которыми так изобилуют дурацкие фильмы ужасов. Мелкие тупые глаза, сжатые тонкие губы и вздёрнутый нос терялись на квадратном лице. Сверху торчали постриженные под армейскую причёску тёмные волосы. Больше впечатлял рост – казалось, он не меньше двух метров, что даже Грачев, будучи и сам не карликом, невольно напрягся. Нечто наконец-то пробасило:

– А я Вас знаю! Вы же коп! Вот это встреча! Какими судьбами занесло сюда?

– Отвали. – Флегматично отвернулся от него Денис, перед которым стояла очередная порция. Не успела его рука взяться за очередной стакан, так его тут же выбили из табуретки на грязный пол.

– Ну уж нет! Поговорим на равных! – руки парня то сжимались в кулак, то разжимались. Костяшки на толстых пальцах показывали, что драться для него – сущий пустяк на постоянной основе.

Грачев оторопело вставал с липкого пола, чувствуя боль в копчике и левом локте. Этого парня он не помнил, от чего задал логичный вопрос:

– Чего тебе от меня надо? Напрашиваешься на ночь в кутузке?

Жёлтые зубы заскрежетали, а глаза стали ещё мельче в прищуре.

– Это чего мне надо? А вот что мне надо! – и тупой носок одного из тяжёлых ботинков прицелился в незащищённый живот едва присевшего Грачева, чья реакция из-за выпитого стала медленной и невпопад. Он не успев даже толком сесть, вновь упал, но уже хватаясь за ушибленное место. С таким громилой ему в одиночку не справиться.

– Эй, ты что творишь? – донеслось из самых глубин барной стойки, когда умокла на несколько мгновений музыка. – Мало мне было тут полицейских за три дня!

– А как он посмел сунуть сюда свой огромный нос? Из-за чертовых копов мой брат в коме второй год!