В библиотеке тихо, и мой покой совершенен. Или был бы таковым, если бы моя добрая фея не наблюдала, как я стою на лестнице и смахиваю пыль с корешков книг – один за другим. То, когда она откроет рот и тем самым разрушит все волшебство этого зимнего дня – только вопрос времени.
С самого раннего утра хлопья снега густо кружатся над нашим домом, а лампы горят целый день. Еще год назад мы экономили бы на масле для ламп, но приятное преимущество моего замужества состоит в том, что денег у нас на данный момент более чем достаточно. Недостатки тоже есть. Один из них заключается в ошибочном убеждении моей феи-крестной в том, что я с нетерпением жду ее добрых советов относительно моей семейной жизни.
– Вместо того чтобы переставлять на полках книги, которые тебе прислал Испе́р, и вытирать с них пыль, ты бы лучше их почитала.
– Моя дорогая почтенная фея, ты забыла – мы об этом уже говорили.
– То была крайне тщетная дискуссия, если ты это имеешь в виду.
– Вообще-то это была не дискуссия, – говорю я, – а четкий приказ с моей стороны, который гласил: пожалуйста, оставь меня в покое! Я свободный человек.
– Свободный? Ну да.
– Если для тебя узы брака означают нечто вроде тюремного заточения, то я понимаю, почему ты так долго избегаешь замужества.
Моя фея игнорирует эту провокацию и тихонько фыркает себе под нос. Однако уже спустя несколько минут переходит к очередной атаке:
– Хочется только пожалеть твоего мужа. Он так старается, а ты его ни капельки не поддерживаешь.
– Я и не знала, что тебя это как-то касается.
– Не касается? Меня? – расстроенно восклицает она. – Неужели ты думаешь, что одна в этом мире?
Я тяжело вздыхаю и критически оглядываю свою фею: эта женщина едва ли больше гнома, но ее голос ошеломляет, как и вкус в одежде, а вернее, его абсолютное отсутствие, что регулярно вызывает у окружающих изумление и озадаченное покачивание головой. К тому же моя фея верит в самые нелепые призрачные видения и, насколько мне известно, у нее кроме меня нет ни одной подруги. Учитывая все эти предпосылки, было бы разумно, если бы она иногда, ну, время от времени, – как и любой другой человек, – испытывала какую-никакую неуверенность в себе. Но не тут-то было! Она всегда все знает лучше меня, и каждый раз, когда я противоречу ей, превращается в упрямого нервного монстра, который настойчиво пилит меня, пытаясь добиться своего.
– Выходя замуж, ты брала на себя обязательство, – объявляет она, наконец, тоном, который окончательно разрушает ту сонную, уютную атмосферу, которая так воодушевляла меня до этого. – Тебе нужно сделать все возможное, чтобы стать культурной и образованной дамой, дабы император однажды принял тебя. Если ты и дальше продолжишь в том же духе, император так и будет гонять своего сына по всему миру просто для того, чтобы удерживать его на расстоянии от тебя. Сколько раз Испе́р был здесь с тех пор, как вы поженились? Три раза? Четыре? У твоего мужа есть план! Он хочет, чтобы тебя принимали при дворе. Но ты предпочитаешь квасить капусту, протирать пыль с книг и вычищать сарай, как какая-то служанка. Продолжай в том же духе, и однажды он и вовсе не вернется!
Я в шаге от того, чтобы выхватить с полки огромный тяжелый фолиант и швырнуть его в мою фею. Вот бестия! Всем своим гномьим весом с размаху ударила по самому больному месту. Видя ее торжествующее выражение лица, я решительно тянусь к «Жизни Хигготи Вутцби» и угрожающе поднимаю книгу в воздух. К сожалению, этот толстый том – подарок Испе́ра, и он настоятельно рекомендовал мне его прочитать. Я так и не продвинулась дальше четвертой главы, но судя по толщине книги, Хигготи Вутцби дожил до глубокой старости.
Моя фея снова открывает рот:
– Нет! – кричу я. – Хватит! Я никому ничего не должна, тем более – императору! Я не хочу, чтобы меня принимали при дворе. Я делаю то, что хочу, понятно? Испе́р знал, во что ввязывается.
– А если он знал, тогда почему хочет изменить тебя?
– И вовсе не хочет. Просто у него проблемы с отцом.
– У всех у нас проблемы с его отцом, моя дорогая. – Моя фея говорит это полушепотом, тем нарочито-примирительным тоном, который кажется мне еще более агрессивным, чем те открытые нападки, к которым она прибегала раньше. – Потому что его отец, к сожалению, глава нашей страны и самый могущественный человек в мире. Его желание – закон. И он, видимо, желает, чтобы брак его сына закончился как можно скорее. Его стратегия ясна как день: он позаботился о том, чтобы Испе́р проводил в Амберлинге несколько дней в году, делая ставку на то, что постепенно вы отдалитесь и станете равнодушны друг к другу. Тебе восемнадцать, Испе́ру двадцать один, а в этом возрасте любовь приходит и уходит очень быстро.
«Жизнь Хигготи Вутцби» в моей руке вдруг становится почти неподъемной. Мимолетный приступ отчаяния и уныния заставляет меня вернуть книгу обратно на полку, вместо того чтобы попытаться убить мою фею. Каждый раз, когда снова вижу Испе́ра, он кажется мне чужим. Вероятно, так происходит потому, что я никогда не знала его особо хорошо. Но это не меняет того факта, что каждый раз мы вновь влюбляемся друг в друга и едва ли в состоянии расстаться. Но как долго это будет продолжаться? Год? Три года? Или на самом деле до конца наших дней?
– А поскольку твой муж гораздо умнее и дальновиднее тебя, – безжалостно продолжает моя добрая фея, – он хочет убедиться, что однажды его отец примет тебя в императорском дворце, и ты так его очаруешь, что он забудет обо всех своих оговорках и одобрит тебя как члена императорской семьи, несмотря на то, что ты не можешь похвастаться ни малейшим проявлением магического таланта. Вступая в семью могущественных магов, нужно компенсировать недостаток одаренности другими сильными сторонами. Ты, в принципе, умная девушка. А будь у тебя образование и прекрасные манеры…
– Забудь об этом! – перебиваю я. – Я не собираюсь меняться только ради того, чтобы от меня не сбежал муж!
– Во-первых, – возражает моя фея. – Тебе нужно не меняться, а чему-то учиться. Это еще никому не повредило. Во-вторых, развод грозит разорением не только тебе, но и твоим сестрам. У вас нет ничего общего, а брачный контракт, на котором настоял император, гласит, что, если ты надоешь Испе́ру, то останешься у разбитого корыта.
– Он никогда не бросит меня на произвол судьбы. Даже если разлюбит.
– Ха! – восклицает моя фея. – Ты – наивное, невежественное дитя! Развод меняет людей. Ненависть после него становится едва ли не больше, чем любовь когда-то. А ведь есть еще ущемленная гордость. Может, ты и сумеешь забрать себе несколько безделушек, которые он тебе подарил, но этого не хватит, чтобы всю жизнь кормить себя и своих сестер.
Я делаю глубокий вдох, но прежде, чем успеваю что-то ответить, она продолжает свои причитания:
– Кроме того, тебе стоит подумать и о том, что потеря благосклонности Испе́ра будет значить для Амберлинга. Для нашей провинции это станет настоящей катастрофой.
– Хватит! – кричу я. – Иди домой. Пробуй ингредиенты своего любимого варенья из виски, пока не увидишь, как в воздухе летают золотые короны, но, пожалуйста, оставь меня в покое!
– Нет, ты…
– Ты живешь не здесь, – холодно добавляю я. – Но, кажется, в последнее время ты совершенно об этом забыла. Как по мне, ты бываешь здесь слишком часто. Так что ступай!
Внезапно моя фея выглядит еще меньше, она словно съеживается и выглядит подавленной. Я ранила ее чувства – ранила намеренно, но теперь мне снова ее жалко. Ее взгляд медленно устремляется к окну, и пока моя фея смотрит, как на улице все падает и падает снег, я понимаю, что давят на нее вовсе не мои резкие слова.
– Я бы пошла, но… – произносит она и замолкает.
– Король-Призрак приближается, – заканчиваю я ее предложение. – Ну что ж. Тогда просто посиди здесь, пока не прекратится снегопад, а я найду место, где смогу дышать свободно.
С этими словами я иду к двери, но моя фея по-прежнему взволнована:
– Куда ты хочешь пойти?
– В сад, насыпать корма в кормушки.
– Но ведь там небезопасно! Там же не видно ни зги! Ты можешь отойти от дома только на расстояние длины трех рук, дальше нельзя! Король-Призрак там, я чувствую это!
Суеверия моей феи порой более утомительны, чем ее лекции о моем заранее обреченном браке.
– Где ж мне взять такие длинные руки, чтобы добраться до кормушки? – с издевкой вопрошаю я. – Нет, так не пойдет.
И прежде, чем моя фея успевает что-то ответить, я тороплюсь выйти из библиотеки. Я не верю в Короля-Призрака и в его жутких подданных, которые в метель заманивают заблудших путников в свое Царство и якобы удерживают их там навечно. Но когда выхожу из дома через дверь в салоне, ведущую в сад, и бреду сквозь тихое и абсолютно белое ничто, я чувствую необъяснимый страх. С тех пор, как год назад осенью увидела, как из реки поднимается туманная нимфа, старые истории и песни, которые моя мама рассказывала мне, когда я была еще очень мала, обрели для меня новое значение. Чрезвычайно жуткое значение.
Возможно, он действительно существует, этот призрачный мир, который моя фея так любит и которого так боится. Сегодня мало кто помнит старую веру, и точно так же, как канула в небытие она, темные короли и ведьмы тоже не являются больше частью нашего мира. Они ушли, и не осталось дверей, которые вели бы в те края, где скрывается Король-Призрак или подобное странное существо. Надеюсь.
Наконец, среди снежной вьюги я различаю очертания кривого бука. С птичьим кормом в заплечной сумке поднимаюсь по лестнице, а оттуда карабкаюсь по веткам к тому месту, где висит кормушка. Это каменный домик, который много лет назад я нашла на грязном пастбище у дороги. Отец тогда рассказал мне, что такие домики есть по всей стране. В древности они служили странникам и бездомным почтовыми ящиками, в которых те оставляли свои письма.
В детстве я каждый день забиралась на дерево и проверяла домик, надеясь, что какой-нибудь путник вложит в него письмо для меня, но все, что находила моя рука – только мох, пауки и высохшие листья. Однажды зимой отец предложил повесить дом на буке, чтобы от старого почтового ящика была польза для птиц. С тех пор он там и висит, а я наполняю его зерном, как только выпадает первый снег.
После многих лет практики я точно знаю, на какую ветку встать, как повернуться и потянуться, чтобы добраться до маленького каменного домика, висящего в воздухе. Я просовываю руку внутрь домика и начинаю высыпать зерна, когда чувствую, что кончики пальцев сталкиваются с неожиданным сопротивлением. Бумага – в кормушке лежит бумага!
Я с недоверием вытаскиваю из кормушки нечто, похожее на письмо. Сложенный втрое, выцветший, покрытый коричневатыми пятнами лист бумаги, закрытый печатью из черного воска. Сначала я какое-то время просто смотрю на него, затем кладу в карман и продолжаю насыпать корм в кормушку. После немного наблюдаю за тем, как птицы подлетают и без малейшего страха забираются в домик. Однако вскоре любопытство побуждает меня спуститься по лестнице вниз. У подножия дерева меня ждет, громко и выжидательно мяукая, наш толстый кот Гворрокко. О чем только думает это создание? Что я сейчас вытащу из кармана птицу и запихну ее в его раскрытую пасть?
Вместо вкусной птички достаю из кармана письмо, и Гворрокко приходит в ужас. Он выпучивает на бумагу глаза, и все волоски на его шерсти встают дыбом. Кот стоит совершенно неподвижно, потом начинает злобно шипеть (или это приглушенный визг?) и убегает так быстро, словно за ним гонится стая охотничьих собак Випа.
Снег все продолжает идти. Он падает с неба огромными хлопьями, и мне не видно ни нашего дома, ни тропинки, ведущей к нему. Я осматриваю странное письмо со всех сторон и, так и не сумев представить, кто мог бы мне его отправить, наконец, ломаю печать. Письмо написано черными чернилами, почерк прост и лишен всякой вычурности, размашистые буквы выведены решительной рукой. Послание чрезвычайно короткое.
«Начинается, – написано на бумаге. – Готовься, дочь нечестивой!»
Я нерешительно оглядываю белизну нашего сада. Людей, знающих, что человек, которого большую часть своей жизни я считала своим папой, не был моим биологическим отцом, очень мало. В ночь моего рождения он принес меня из постоялого двора с дурной славой, что носит дурацкое название «Хвост Аллигатора», и воспитал так, как если бы я была его родной дочерью.
Моя мать была одной из тех молодых девушек, которые зарабатывали себе на жизнь в этом кабаке. Ее звали Джана. Я ничего о ней не знаю, кроме жутких песен и историй, которые она пела и рассказывала мне всякий раз, когда навещала меня. Она умерла до того, как мне исполнилось шесть. С прошлого лета я дважды пыталась расспросить о ней хозяина «Аллигатора». Однако оба раза он реагировал грубо и почти враждебно. «Оставь это дело, дитя! – ворчал он. – Что было, то прошло, а императору об этом знать не следует».
Нет, император ни в коем случае не должен был узнать, что моя мать была проституткой. Но тот, кто написал это письмо, кажется, знает мою тайну. Он хочет напугать меня? Угрожать мне? Или он знает о моем настоящем отце то, что следует знать и мне?
– Мой отец живет здесь? – спрашивала я хозяина «Аллигатора». – Это безмозглый парень из города? Или моряк, который так и не вернулся? Кем он мог быть?
– Откуда мне знать?
– Он ей нравился?
Ничего не сказав, хозяин «Аллигатора» повернулся ко мне спиной и ушел. Просто оставил мой вопрос без ответа. Но именно то, что он отверг меня вместе с моими вопросами в такой бесцеремонной манере, заставляет задуматься, что история моего появления на свет, возможно, не так банальна, как кажется. А может, я просто на это надеюсь? Может, мне хочется, чтобы мои родители любили друг друга? Как убого. Здесь и сейчас для моего существования не имеет абсолютно никакого значения, что происходило в «Хвосте Аллигатора» до моего рождения. Все закончилось; ушло навсегда, когда я прибыла сюда, в этот дом и в этот сад, в первую ночь своей жизни.
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Истинный принц», автора Хэйлоу Саммер. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Героическое фэнтези», «Зарубежное фэнтези». Произведение затрагивает такие темы, как «эпическое фэнтези», «волшебные миры». Книга «Истинный принц» была написана в 2020 и издана в 2022 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке