Я долго не мог понять замысел этой мрачноватой книги. Теперь уже трехтомника. Тысячу страниц я прочитал с гримасой недоумения. Название отсылало к Оруэллу. Это было понятно. Но к чему конкретно?
И после тысячи страниц я, кажется, наконец начал въезжать.
Дело в том, что антиутопия Оруэлла была исследованием деструктивной силы тоталитарной власти. К концу тридцатых годов XX века англичанину было чего испугаться: в половине Европы победили ультраправые партии, все радостно маршировали в черных рубашках и устраивали факельные шествия, на востоке всерьез и надолго установился коммунизм. Казалось, что скукожившийся либерализм окончательно изжил себя и отправляется в музей, где экспонируется античный полис, средневековые свободные города и прочая археология.
Оруэлл показал ужас тотальной власти: режимы, которые хотят свести нацию к единой цели, частному человеку могут сломать хребет. Когда побеждает коллектив, умирает личность. Когда побеждает идея, умирает свобода. Тотальную власть Оруэлл персонифицировал. Он назвал вождя большим братом. Оруэлловская деструктивность получила название: «big brother».
Мураками в своей книге тоже занимается изучением деструктивности.
Поэтому его трехтомник такой мрачный.
И с его точки зрения, в XXI веке она деперсонифицирована. И имя ей – «little people» (маленькие люди).
Можно ли понимать отсылку Мураками к Оруэллу следующим образом: на смену большому брату пришли мистические злобные гномы?
То есть тотальная власть никуда не делась. Просто вместо большого брата, от образа которого было не скрыться, пришли незаметные малютки. Но они так же деструктивны, и их власть так же тотальна?
Что это значит?!
Что это за открытие такое?
Как его понимать?
Мураками пытается нам рассказать, что деструктивность не приходит откуда-то сверху, а живет в нас самих? Little people – это, мол, мы с вами? Идея простая, гуманистическая. Начни, мол, с себя. И если сейчас появляются большие тираны и насильники, big brothers (например, лидер секты «Авангард», как в случае с романом), то они - несамостоятельные, ими управляют little people? То есть за каждым тираном стоит его пассивный нехороший народ. Будет народ лучше (честнее, добрее, просвещеннее) – не будет тиранов? Так? Нормальная либеральная пропаганда.
Но ведь можно понимать little people не как метафору, а буквально.
И это, кажется, ближе к правде.
А именно, Мураками действительно верит в некую мистическую трансцендентную силу, которая посредством little people правит миром. И тогда вопрос: неужели долголетнее изучение психологических причин теракта в токийском метро привело Мураками к мистическим little people? А лидер секты «Авангард» насилует малолетних девочек и, в том числе, свою дочь, потому что находится во власти высших сил?
Вы это серьезно, господин Мураками?!
Черт возьми, а что это тогда за силы? Добрые или злые? Бог или дьявол? А, может быть, little people – это часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо?
И значит ли это, что Мураками, в конце концов, фаталистически оправдывает насилие какими-то высшими, неведомыми для нас, целями?
Какой-то слепой волей! В духе Артура Шопенгауэра.
Одним словом, я, пожалуй, погорячился, когда сказал, что на тысячной странице романа я начал въезжать.
Ничего я не начал.
И стоит ли вообще разгадывать текст Мураками как ребус?
Может быть, смысла в его книге вообще нет. А есть какие-то ощущения, которые Мураками хочет облечь в литературу, но никак не может. Вот уже три толстенных книги, почти две тысячи страниц! Пишет, пишет, а что пишет, и сам не поймет.
Вот здорово!
Значит, будет и четвертая книга.
И пятая.
Двадцать пятая.
Человек отправился в плавание, почему он обязательно должен знать, куда и зачем плывет?!
Но.
Вот, что я скажу. Чтение всегда было для меня работой. В этом смысле я не разделял особенно художественную литературу, нехудожественную, инструкции по эксплуатации или меню в кабаках. Просто что-то было тяжелой работой, а что-то - попроще. Так вот Мураками – один из немногих авторов, читая которого, я отдыхаю. Поведение его героев меня успокаивает. Бесстрастность – смиряет. И трехтомник «1Q84» – не исключение.
Поэтому, может быть, и не заниматься призванием писателя к большому историческому ответу?
И не думать ни о чем.
Если книга читается, значит, она не зря написана!
И точка?