Отзывы на книги автора «Ханья Янагихара»

Эта книга, скорее всего, разобьет вам сердце.
Она отвратительна и прекрасна.
Она как ослепительный свет и вонючая грязь.
Это проверка болевого порога. Это настоящая пыточная.
Я её почти ненавижу, но задыхаюсь от нежности к ней.
Такими прочитанными книгами можно в тайне гордиться, как шрамами.

Последняя страница дочитана, и меня не оставляет чувство, что я еще не вернулась с тягостных, долгих, мучительных похорон. Все слова об этой книге, каждая рецензия, каждый отзыв - это лишь еще одна похоронная речь, лишь часть одной бесконечной панихиды. Читатели вереницей идут друг за другом в траурной процессии, чтобы отдать дань памяти и возложить цветы к монументу Маленькой жизни. Каждый букет, как безымянная подпись “Здесь был имярек. Я - мазохист”.
Я вижу тех, кто храбрится и притворяется, что ему не больно.
Вижу тех, кто притворяется, что больно, что он страдает, но это просто дань моде - плач, как и смех заразителен.
Вижу тех, кто не стесняется своей слабости и слез.

Я наблюдаю за ними со скамейки под большим тенистым деревом около ограды. Здесь можно не стыдиться своего молчания. Я пыталась, пыталась много раз найти нужные слова, но каждый раз оставалась безмолвной рыбой вместо того, чтобы цветисто рассказать, что любовь не знает ни возраста, ни пола, ни родства, и продолжить долгим слезливым монологом о чужих близких и близких чужих, о вечном вопросе "Что лучше: иметь и потерять или не иметь". Но я могу только молчать и слушать, комкая в руках бесполезный мокрый платок. Слушаю речи других: длинные, пылкие, короткие, сердитые, колкие, любящие, надменные, сердечные, притворно равнодушные. Кто-то стоит оглушенный, задумавшись о чем-то своем. Кто-то злится. Это нормально. Просто всем им больно. И страшно.

Для меня это книга года mosdef. Но вот советовать ее всем подряд я бы не рискнула. Читать "Маленькую жизнь" было сплошным извращением, издевательством над самим собой: оторваться не можешь, а продолжать нет сил. Он так просто не отпускает, да и ты, уже проклиная себя за то, что во все то ввязался, не то чтобы готов отпустить его. Вангую, что права на экранизацию выкупят, и кто-то получит сильнейшую головную боль и "геморрой размером с кулак", потому что экранизировать этот роман нужно, но абсолютно совершенно нельзя.

Начинается все очень безобидно: четверо друзей разного цвета кожи переезжают в Нью-Йорк строить карьеру. Гаитянин Джей Би (один из ярчайших характеров книги) - художник, гей, эгоист и drama-queen; Мулат Малькольм - не уверенный ни в чем (вплоть до собственной ориентации) архитектор из очень обеспеченной семьи; простой американский парень Виллем Рагнарссон, чьи родители эмигрировали из Исландии в Швецию, а оттуда удрали в Уайоминг - актер-официант с характером сестры милосердия, защитник сирых и убогих, любимец женщин. И наконец, несчастный Джуд Сейнт Фрэнсис - человек без рода и племени, сирота, калека, юрист, математик-любитель, полиглот, пианист, швец, жнец и на дуде игрец. У него есть то, что называется beautiful mind. Но все, что касается его детства и приватной жизни, Джуд оберегает непреклонно, упорно выстраивая новую идентичность, а друзья (из уважения и по трусости) на протяжении нескольких десятилетий пытаются не смотреть в сторону огромного ярко-красного слона в комнате. Хотя всем очевидно, что с Джудом в детстве случилось что-то настолько нехорошее, что необратимо травмировало его физически и морально. Прошлое Джуда постепенно раскрывается в скупых ретроспективах, и, честное слово, этот кошмар можно было бы пережить, если бы не параллельная, гораздо более, на мой взгляд, гнетущая линия повествования о его взрослении и старении.
Тело - темница души, карта наших прегрешений и одна сплошная улика. Тело предает и ограничивает. Вот примерно в таких отношениях Джуд находится со своим телом - стыдится его и ненавидит. Он - доказательство парадокса “человек тварь живучая, но очень хрупкая”. Его душе по-катаровски желаешь не родиться вовсе, чтобы не стать заложницей телесной боли и унижений. В некоторых эпизодах, когда уже дыхание животом не помогает, приходится щипать себя, вслух напоминая, что это фикшн (причем, наглый и беспощадный), и этих людей, этого Джуда - не существует.

Янагихара визуализирует каждую деталь так, что ты оказываешься посреди этих комнат, в компании этих людей,смотришь на эти картины, интерьеры, раны. Слышишь запах рубашек и слезоточивую вонь простыней. Ты не внутри героя, но ты всегда идешь по пятам, бежишь, стоишь, лежишь рядом с ним, синхронно вздрагиваешь от прикосновений, предназначенных ему. Кажется, что можно протянуть руку и ты до него дотронешься. Но ты ничем, совсем ничем не можешь ему помочь. И это совершенно опустошающий приём. Автор так умело отрезает пути к отступлению в сторону исцеления, что к концу все эмоции героя, если так можно выразиться, логически совершенно обоснованны. Как бы поначалу не раздражал Джуд своими кровавыми ритуалами, упрямством, эгоизмом и зацикленностью на собственных бедах, чем дальше читаешь историю его жизни, тем больше начинаешь понимать и принимать его позицию. И он становится твоим потерявшимся когда-то, но вновь обретенным другом, которого хочется обнять и никогда-никогда не отпускать. Как будто это лично ты что-то упустил, и ответственность за то, что с ним произошло, отчасти лежит на тебе, и ты теперь лихорадочно ищешь выход из сложившейся ситуации, забывая что все это ирреально. Что-то я не припомню, чтобы у меня хотя бы один литературный персонаж вызывал похожие эмоции.

При такой степени погружения и детализации непонятным остается намерение автора скрыть черты лиц героев. Это люди с отрезанными головами. Вы никогда не узнаете (по крайней мере из книги), как точно выглядят все до единого персонажи.

Книга полна экстравагантных преувеличений, она мелодраматична, спекулятивна, амбивалентна в своей сказочной жестокости и сказочной же щедрости по отношению к герою, никакого динамического сюжета в ней нет, и на протяжении первых 500 страниц Янагихара упорно отмалчивается по всем базовым матримониальным статьям (отношение героя к детям, семье, женщинам, мужчинам), но ничего реальнее и повседневнее я в своей жизни не читала. Не говоря уже о замечательном языке повествования, близком родстве с изобразительным искусством (ты не читаешь, а буквально смотришь эту историю, как фильм) и километрах житейской мудрости. Но это не денежка - найдется много людей, которым она резко не понравится. Во-первых, из-за медицинской скрупулезности и изматывающей цикличности, с которыми Янагихара описывает раны героя. Во-вторых, там есть сцены насилия различных видов, включая самоистязание и насилие над детьми (последнее тезисно, без подробностей, как сквозь матовое стекло, и на том спасибо). В-третьих, потому что это пощечина институту родства и общепринятому взгляду на семью и брак. Ни у кого из главных героев нет детей, гетеросексуальных браков на всю книгу раз, два и обчелся, секс табуирован и обезображен, а дружба возведена до уровня самой высокой разновидности взаимоотношений. Парадокс (а это вообще книга парадоксов) в другом. Уж насколько Янагихара убежденный чайлдфри и волк-одиночка (как и Донна Тартт, с чьим "Щеглом" сравнивают "Маленькую жизнь" на каких-то очень зыбких и чисто внешних основаниях вроде "толстая книга про потерянных мальчиков"), все эти ее попытки сказать, что couplehood может работать совершенно иначе, и ни разу он не ценнее дружбы, ее же собственный роман и опровергает. Вдребезги. А осколки летят прямиком в разбитое трижды сердце опухшего от слез читателя. И застревают там, полагаю, надолго. Так, что не знаешь, какие бы омолаживающе-восстановительные процедуры применить, чтобы прийти в себя.

Читая эту книгу, я оказалась в полном одиночестве (удостоверьтесь, что ее читает или прочел кто-то еще из ваших друзей - вам понадобится поддержка). В темном лесу ужаса бытового, переходящего в дремучий лес ужаса экзистенциального. Когда думаешь, что герой (и вместе с ним, приставленный к нему волшебной силой злого гения, истощенный от переживаний ты) отмучился, выясняется, что все самое страшное поджидает на последних ста страницах романа, невыносимо, просто до одури печальных. Посреди какой-нибудь строчки накатывает чувство…словами не описать….Ты видишь жизнь саму по себе как череду упущений, ошибок и трат (даже несмотря на головокружительный карьерный успех всех персонажей). Это нечто хрупкое, скоротечное (красота), драгоценное (молодость), грустное (старение), неминуемое (одиночество) несправедливое (жизнь). То, что с тобой случилось. И ты теперь непонятно кому должен это жить. Что твое участие в создании этой жизни - иллюзорно. Как возникновение вселенной, твоя жизнь - последовательность случайностей, решений, сделанных зачастую даже не тобой, но влияющих на тебя необратимо. В теории, ничего нового. Но тут ты это все чувствуешь до состояния угнетенного дыхания и нервной слепоты. Как жизнь ускользает, вот прямо сейчас, когда ты читаешь, со всем, что ее не успело наполнить или исцелить. Вот об этом, как мне кажется, а не столько о дружбе, эта книга.

Что нужно знать о Дэниеле Карлтоне Гайдузеке:
1. В 10 лет он решил, что станет ученым и действительно стал гением вирусологии;
2. Изучал племя форе, остановившееся в развитии на уровне каменного века и страдающее смертельным дегенеративным заболеванием мозга, как выяснилось, из-за ритуального каннибализма (после смерти родственники в знак уважения съедали головной мозг умершего);
3. В 1976 году вместе с Барухом С. Бламбергом получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за открытия новых механизмов происхождения и распространения инфекционных заболеваний»;
4. Усыновил в общей сложности 56 детей из различных племен Папуа Новой Гвинеи;
5. Был осужден на год тюрьмы за сексуальные домогательства к несовершеннолетним, на которые пожаловался один из усыновленных мальчиков;
6. Вел дневник, который попал в руки ФБР и был использован в качестве доказательства вины;
7. Гайдузек считал, что невозможно иметь крепкую семью без секса между поколениями и рассказал в интервью ВВС, как в семь лет его «вручил» дяде собственный отец;
8. Стал прототипом романа «Люди среди деревьев», на создание которого у Янагихары ушло почти 18 лет.

Нобелевский лауреат по медицине, всемирно известный семидесятилетний доктор Нортон Перина оказывается в центре громкого скандала по обвинению в педофилии. Один из его приемных сыновей обвинил его в сексуальном насилии. Присяжные приняли свое решение (виновен!), от Перина отвернулись почти все его знакомые и коллеги, кроме одного особо преданного - доктора Рональда Кубодеры, который убеждает Нортона за время заключения (два года) написать мемуары, которые призваны восстановить его репутацию и напомнить миру о многочисленных заслугах. Кубодера взял на себя роль редактора, и, так как почти с самого начала читателю становится понятно, что он весьма предвзят, их правдивость оставляет большие вопросы вплоть до самого конца книги, но то, что эта история удивительна и неординарна - сомнений нет. Это исповедь человека, при участии и по вине которого был фактически разрушен целый остров, целая экосистема.

Нортон начинает с воспоминаний о своем детстве. Как некоторые люди рождаются с врожденными пороками в физиологии, так Нортон родился с врожденным пороком повышенной мерзости и эгоизма в крови. Еще не имея каких-либо ярко выраженных талантов, он умел изобретательно презирать и насмехаться. Первой жертвой издевок стала его собственная мать. Нортон с братом ее не щадили. К матери они относились как к домашнему животному, которое можно пнуть или приласкать в зависимости от настроения. В летние каникулы это было одно из их любимых забав, наравне с изощренным мучением мелких зверьков (в будущем он продолжит это делать уже по должностным обязанностям - в лаборатории).

У Нортона были все шансы прожить жизнь заурядным врачом, несмотря на его претензии к чему-то большему, но случай отправил его на остров ИвуʼИву в компании профессора Таллента и его помощница Эсме Дафф, где им предстояло найти загадочное племя туземцев, которые по местной легенде знали секрет почти вечной жизни. Племя нашлось. И у примитивной (выживать и размножаться), на первый взгляд, жизни народа оказалась сложная система взаимоотношений. Иногда племя изгоняло своих сородичей. Лучшие охотники отводили их далеко в лес, где отбирали копье и бросали, обрекая почти на верную смерть. Нортон вскроет эту тайну, как раковину устрицы. С такими же примерно последствиями для этого народа.

После «Маленькой жизни» я Янагихарой восхищалась. После «Людей среди деревьев» - полюбила (что само по себе тянет уже на какое-то отклонение, которому можно присваивать собственное название, синдром Янагихары, например). Если «Маленькая Жизнь» была о насилии человека над человеком, то «Люди среди деревьев» о том, что человек, фигурально выражаясь, насилует всё живое, до чего только может добраться. Это называется прогрессом, наукой, исследованиями. Эти слова придают надругательствам легальный статус. Человек вторгается, навязывает, переделывает, убивает, исследует, изучает, вскрывает, корежит всё - ради якобы общего блага, ради светлого будущего человечества. Если вы относитесь к числу людей, которым доверчивых черепах, безмолвно страдающих собак и беспомощных ленивцев жалко больше, чем человека, то «Маленькую жизнь» читать будет трудно, но «Люди среди деревьев» порой просто невыносимо. Янагихара умеет писать о насилии с красноречием и фантазией одаренного вивисектора, и перед читателем этот остров будет истерзан так, как это умеет делать только белый человек, вгрызаясь в плоть природы, используя все доступные инструменты цивилизации и бросая потом выпотрошенную жертву в лохмотьях и алкогольных парах доживать оставшийся ей век, как получится.

Писательство видится мне разновидностью шаманства, почти магическим чревовещанием, когда автор говорит голосами своих персонажей, рассказывая их истории. Как иначе можно объяснить, что молодая женщина так естественно, так достоверно пишет словесный автопортрет состарившегося ученого? Колдовство. У каждого автора разная степень контакта с духами книжного мира, чем больше талант - тем она выше. Янагихара прирожденный верховный жрец.

Иногда я думаю: я что, усыновил их себе в наказание? И если так, за что я себя наказываю? За Иву`Иву? За Таллента? Это была нерадостная мысль, но в ней, по крайней мере, прослеживалась определённая логика

По понятной причине я очень боялась браться за ещё один роман Янагихары. После ошеломительного воздействия на меня "Маленькой жизни" я понимала, что ждать нечто подобного тщетное занятие. Но и считать любимую писательницу автором только одной книги тоже категорически не хотелось.
В итоге я очень рада, что любознательность и решительность пересилили боязнь разочарования и осторожность.
Да, это совсем иной роман, но то, что написан он Янагихарой не оставляет сомнений практически с начальных глав. Видна её тщательность в проработке персонажей, её свободное плаванье в глубоководном океане людской психологии, её певучий литературный язык.
Нет, написанное не царапает в такой степени, не въедается в кожу, не пришибает как "Маленькая Жизнь", но дебют получился высокого качества и становится предельно ясно откуда "растут ноги" дорогого мне второго произведения писательницы.

Сложно не сдать главный спойлер романа сразу же. Поэтому давайте так: повинен ли доктор Нортон в изнасиловании или нет, я всё равно буду возмущаться этим героем. Не считайте моё негодование признаком его осуждения, это не значит, что он виновен с Виктором. От меня ответа не дождаться. Но! Ещё ничего не зная, я уже с нескольких первых глав аплодировала Янагихаре за удачный образ человека, вызывающего отторжение. Моё, по-крайней мере. Причём, мы читаем исповедь самого Нортона, в которой он говорит о себе с известной долей искренности, адекватно оценивая себя и свою жизнь. Но нет-нет и пробегает иногда прямым текстом, а иногда и между строк нечто такое, что негативно характеризует его личность, заставляя меня утверждать: для него все люди - подопытные мыши для его лабораторных исследований. И примеров тому масса. Первый звоночек - это его развлечение от скуки, пересадка почек собакам. Заведомо неудачная операция, нечто вроде дани врачебной моде того времени. Бессмыслица, стоившая жизни нескольким псам. А ломать хребты отслужившим своё белым мышкам, как вам такое занятие? Ну кто-то же должен это делать, скажите вы! В конце концов, Перина - врач и если не ставить науку выше сантиментов, то... Наверное. Без подобных действий внутри лаборатории невозможно двигать медицину вперёд. На кону слишком многое, да. Но получать удовольствие от процесса, от того как ты согнул мышку и хрусть...
В этот момент я перестала быть беспристрастной и стала придираться к герою. Каюсь.

Посмотрите как Нортон Перина воспринимает своих детей. Как он восхищён слаженной работой вирусов в теле Виктора - сколько же болезней у мальчика, просто чудо какое-то! Где в этом рассматривании ребёнка простая человеческая жалость? А завороженность процессом "инициации" мальчиков в племени? А ревность к Талленту? А обвинение в предательстве брата? А как герой воспринимает заботливость одного из своих детей, который нашёл его на балконе после стычки с Виктором? Получил подарок (конверт с деньгами) вот и стал заботливым. И прямым текстом фраза о том, что самый лучший момент в отношении с сорока тремя детьми, это когда они, взрослые, ставшие на ноги, приезжают к нему в дом, чтобы броситься со словами благодарности ему на шею: ты спас нас от ужасной жизни на острове, спасибо, папа!

Не меньшее отторжение вызывает и друг Перины, т.н. "биограф" великого, как он считает, человека, Рональд Кубадера. Он рядом с Нортоном где-то тридцать лет, восхищён его гением и будет на его стороне до конца. С какой похвальной тщательностью он составляет сноски на полях заметок доктора! Как спешит вымарать одну из глав исповеди!

Сам сюжет как бы состоит из нескольких частей: детство-юность героя, его врачебные поиски себя в рамках лаборатории, поездка на затерянный остров, жизнь после него, развязка. И честно, я бы с удовольствием удлинила каждый.
Завязка проста: газетная вырезка вещает нам, что известный иммунолог, нобелевский лауреат обвинён в педофилии, в изнасиловании приёмного сына. Доктор вину отрицает. Но судебная система непримирима и два года тюрьмы не миновать. Вняв просьбе друга, Нортон присылает ему свою исповедь, попытку рассказать как всё было на самом деле.
И тут уже начинается повествование от первого лица, слегка подправленное обширными сносками Рональда.

Часть, посвящённая поездке на Иву`Иву, завораживает красочностью языка. Строчки текста, словно плавно колышутся от ветра, как ветви экзотических деревьев, и ты чувствуешь запах диковинных плодов, их терпкий вкус. Слышишь гортанный язык племени "сновидцев" - людей, которые живут очень долго, не старея, но угасая умственно. К слову, Янагихара даёт прекрасный повод задуматься о вечности. Кому не хочется жить столетия? Но что, если это сопряжено с внутренним угасанием, с тем, что ты становишься человеком мало похожим на человека? Повод задуматься о вечных вопросах - ещё один плюс в копилку автора.

Какая-то неторопливость, исконность, экзотичность струится из глав, посвящённых жизни на микронезийском острове. Пугает и притягивает - всё вместе. Но рассказ Нортона не стоит на месте, и вот мы уже видим его в окружении приёмных детей. В цивилизованном мире среди бывших дикарей, по порыву души усыновлённых светилой науки. Взаимоотношения с Виктором, мальчиком 10-13 лет сложны до крайности. Открытая борьба за... за что же? За исконность, как хочет представить Виктор? За главенство, как кажется Нортону? Так ли иначе, утомительной конфронтации не избежать. А её итог уже близок.

А мой итог прост: это хорошая, действительно очень хорошая книга. К сожалению, я только походила вокруг да около, почти ничего не сказав о романе. Он однозначно заслуживает того, чтобы его прочитали и оценили по достоинству. Буду болеть за него и надеяться на пятёрки.

Дальше...

Просто невообразимо, как говорил Диккенс в книге «Друд, или Человек в черном».

Невообразимо, что «Маленькая жизнь» получила столько наград и хвалебных отзывов. Невообразимо, что о ней столько говорили еще за полгода до того, как вышел ее перевод, что сейчас, когда он наконец поступил в продажу, все прочитавшие в восторге и благоговении.

Настолько невообразимо, что я робею и не знаю, как подступиться к рецензии.

Это не роман воспитания, не роман-обвинение, не история дружбы, не триллер, не срез эпохи, не эпопея, ничего такого.

Это заурядный, хорошо закамуфлированный и усиленный дамский роман, главная героиня которого пережила Нечто Ужасное в детстве, но встречает прекрасного человека и понимает, что в ее жизни еще может быть доброта и забота. Героиня невероятно привлекательна, и об этом ей все постоянно твердят, но она уверена, что она уродина, ведь у нее было Ужасное Детство. Шрамы не портят ее (тем более, что их никто не видит под одеждой), хотя она убеждена в обратном. Ужасное детство не сказывается на карьере героини – благодаря трудолюбию и уму она достигает вершин в своей профессии, оставаясь милым и приятным человеком для своего начальства, коллег и клиентов, разве что немножко более застенчивым, чем надо. Героиня не стала циником, или параноиком, или истеричкой, она не хлопает дверьми, если ей кажется, что на нее не так посмотрели, не орет: «Вам, мужикам, только одного и надо», нет, она только извиняется за все, зарабатывает деньги и хлопочет по дому. Идеальная женщина!

Только главный герой – мужчина. И не каждый читатель выдюжит 700 страниц нытья, когда вежливый и милый герой постоянно пытается как-то себе навредить (продолжая при этом вести обычный образ жизни успешного юриста, так что никто ни о чем не догадывается), а его чувствительные, обеспеченные и всегда корректные друзья гладят его по голове, промывают ему раны и крепко-крепко обнимают. Герою двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят лет, а он все тот же, красивый, терпеливый и застенчивый. Друзья тоже не меняются – они, как крестьяне в «Мире сцены» Джером Джерома созданы только для того, чтобы говорить слова сочувствия главному герою, говорить, как они им гордятся и какой он замечательный. У них нет детей, престарелых родителей, финансовых проблем, собственных комплексов, они не взрываются: «Да пошел ты со своими никому не нужными тайнами, задолбал!», нет, и в тридцать, и в пятьдесят они кроткие и добродетельные, и всегда готовы помочь и выслушать неизменное: «Нет-нет, со мной все в порядке, только не говорите Икс, он расстроится». Вообще, никакого течения времени, никаких атрибутов реальности не существует: ни банковских кризисов, ни безработицы, ни выматывающего быта, ничего такого, что заставляет взрослых людей менять приоритеты и убеждения, сталкиваться с дилеммами, делать не то, что хочется, и в результате сбрасывать старую шкуру и наращивать новую.

Потом, дружба. Некое подобие конфликта заключается в том, что лучший друг хочет главного героя отыметь, а тот не хочет, чтобы его трахали, потому что у него было Ужасное детство. В этой вселенной других вариантов нет, как нет и привлекательных женщин, поэтому страниц через триста дружеские чувства торжествуют, назовем это так.

Не понимаю, как это может нравиться (не секс с лучшим другом, а книга). Невообразимо.

В данной рецензии присутствуют спойлеры, море негодования и океан субъективности, и вообще вам не следует читать ее.

Если бы меня попросили описать эту книгу двумя словами, я бы сказал: "эмоциональный мазохизм". Никогда еще чтение не превращалось в такое мучение, никогда еще мне не хотелось столько раз захлопнуть книгу и никогда к ней не возвращаться. Но по какой-то причине я продолжал все дальше углубляться в камеру пыток под названием "Маленькая жизнь". В какой-то момент я понял, что читаю ее уже бесконечно долго и пора бы заканчивать, но тут обнаружил, что еще не добрался и до середины. На мой взгляд, количество текста можно было бы смело сократить на треть, при этом не потеряв смысловой нагрузки. Однако моя главная претензия и причина, по которой я поставил оценку в две звезды (хотя мог бы с таким же успехом поставить все пять), заключается вовсе не в объемности произведения. Но об этом позже.

Лично я считаю, что настоящее мастерство писателя - это писать о самых обыденных вещах так, что сердце разрывается. Ханья Янагихара решили пойти дальше и выбрать беспроигрышный вариант - писать о вещах настолько жестоких и невообразимых, что они вызовут слезы даже у самого черствого читателя. И лично я это не одобряю, это удар ниже пояса. Конечно, описанные здесь события происходят повсеместно, и я делаю низкий поклон автору за смелость с выбором тематики и за подход к ней. Ибо то, через что прошел главный герой, не должен испытать ни один ребенок в мире, но дети по-прежнему подвергаются и будут подвергаться насилию со стороны взрослых, и молчать об этом попросту нельзя. Однако проблема Янагихары состоит в том, что она не знает меры: если мальчик подвергается сексуальному домогательству, то обязательно со стороны всех взрослых мужчин - в монастыре, в мотелях, в приюте, в грузовиках, в доме врача. Создается впечатление, что в мире "Маленькой жизни" нет ни одного взрослого мужчины, который бы не испытывал слабость к маленьким мальчикам, и почему-то это преподносится так буднично, что аж дурно становится.

Еще один пример того, что автор не знает меры, - это характеры персонажей. Если главный герой что-то умеет хорошо, то абсолютно все без исключения - начиная от готовки и садоводства и заканчивая высшей математикой и юриспруденцией. Такой вот идеальный образец рода человеческого. Остальные не сильно отстают - все действующие лица подразделяются на "хороших" и "плохих", как в начальной школе, нет ни одного промежуточного оттенка на палитре эмоций. Друзья Джуда, его применые родители - все они почти так же идеальны, как и он сам. Наоборот же те, кто использует Джуда в своих целях, - это все закоренелые мерзавцы и достойны гнева праведного. За всю книгу я не увидел ни одного противоречивого характера, ни одного объемного персонажа. Что уж говорить о женских персонажах - их в книге нет вовсе. Точнее, женщины-то здесь присутствуют, но они делятся строго на два типа: волевые лесбиянки или бесплатные приложения к гетеросексуальным мужчинам, безликие манекены. Такое ощущение, что автор сознательно пожертвовала всеми остальными, чтобы лучше раскрыть главного героя, но при таком-то объеме книги хотелось бы чего-то большего.

Наконец, самый главный пункт моего недовольства заключается в том, что я абсолютно не увидел развития ни одного из героев. В конце книги они следуют абсолютно той же модели поведения, что и в начале, и неважно, что прошло больше 30 лет. Ну не могу я поверить, что автор пишет о взрослых, сформировавшихся личностях, а не о молодых студентах колледжа, у которых еще ветер в голове блуждает. Как вам понравится 40-летний мужчина, который после любого неприятного разговора бежит к себе в квартиру и режет руки? Такое поведение понятно для подростка, а учитывая ужасное детство Джуда, кажется даже вполне логичным, но оно никак не вяжется с солидным адвокатом в одной из лучших фирм города.

Продолжая разносить в пух и прах беднягу Джуда, стоит отметить, что мое отношение к нему изменилось от искреннего сочувствия к неподдельному раздражению. И чем больше автор приоткрывала занавес над прошлым Джуда, тем сильнее он терзал себя и окружающих, пытаясь убедить всех, что он недостоин такого хорошего отношения. И в итоге меня он точно убедил. Его бесконечное самобичевание и самоуничижение под конец начали серьезно надоедать, и скоро мне уже ничего не оставалось, кроме как закатывать глаза после очередного описания, как же он себя ненавидит. Речь его на 50% состоит из слов "прости меня", причем неважно, перед кем он извиняется в тот или иной момент. По наивности своей я надеялся на духовное перерождение Джуда в предпоследней главе, но ничего подобного не произошло. Его жизнь так и осталась полна лжи и эгоизма, он все так же продолжал отталикавать и делать больно людям, которые искренне о нем заботились. Не помню, когда в последний раз я встречал настолько неприятного мне главного героя.

Отдельную нишу в книге занимает тема секса - она присутствует чуть ли не везде, сопряжена с большинством действий героев, начиная с детства Джуда и заканчивая их дружбой с Виллемом. В главе "Счастливые годы" так вообще наступает момент, когда слово "секс" упоминается чуть ли не на каждой странице как минимум один раз и несколько абзацев посвящены размусоливанию взглядов главного героя на этот счет. Большинство претензий к "Маленькой жизни", которые я слышал, сводились именно к обилию гомосексуальных отношений в книге и - о боже! - сексу между двумя лучшими друзьями. Лично я не считаю себя человеком тонкой душевной организации и высокой морали, так что мне все это не особо мешало, но до тех пор, пока упоминалось как бы между делом, как часть повседневной жизни (что вполне нормально), а не становилось предметом пространных размышлений автора. Дружба и любовь между Джудом и Виллемом смотрятся на удивление органично, как будто так и было задумано судьбой. Гораздо более мерзкими я считаю подробные описания деталей детства Джуда. Как я уже сказал, насиловали его буквально все, с кем ему приходилось сталкиваться, и при чтении этих абзацев у меня порой возникало почти физическое желание пойти принять душ. Интересно, что творится в голове автора, так кропотливо описывающего подробности жестокого обращения с детьми? Сцену с доктором Трейлором я и вовсе решил пролистать, а это для меня событие небывалое, учитывая, что я терпеливо осилил "Некрофила" Г. Витткоп, а "Толстая тетрадь" А. Кристоф входит в список моих любимых книг.

Однако при всех этих несомненных минусах я не могу не упомянуть, что отдельные места в книге вызывали искреннее восхищение. Диалоги удались Янагихаре гораздо лучше, чем описание внутреннего мира персонажей: речь их полна эмоций, таких трогательных и болезненных. А сцена непосредственно за мгновение до смерти одного из героев, когда перед его взором предстает одна-единственная сцена из жизни, - это и вовсе одна из лучших вещей, которые я читал как минимум за последний год. Меня она тронула до глубины души, но за ней последовала самая неприятная глава за всю книгу.

Подводя итог, могу сказать, что не стал бы никому советовать "Маленькую жизнь", и не потому, что она так уж плохо написана. Потеряете ли вы что-то, не прочитав эту книгу? Точно нет. Приобрете ли вы что-нибудь, все-таки прочитав ее? Вряд ли, разве что напоминание, что в этом мире больше зла, чем добра; что люди могут причинять другим непереносимую боль. Но с таким же успехом вы можете попросить близкого человека огреть вас этим увесистым томиком по голове - эффект будет примерно тот же. Маленькая жизнь Джуда была полна страдания и любви, которую он не смог принять, и не стоит ожидать от этой книги чего-то светлого и доброго. Лучше не станет.

Но что такое счастье, как не излишество, как не состояние, которое невозможно удержать отчасти именно потому, что его так сложно выразить?

Каждый раз читая книги современных американских авторов, убеждаешься в незыблемости поговорки : кто о чем, а вшивый о бане. Иными словами, о чем бы ни шла речь в тексте, но если роман за авторством американца, то тут обязательно будет море секса, масса подробностей, анатомические особенности, и при этом желательно не то что впихнуть, а протащить таки ненавязчиво тему гомосексуализма и прочих вариаций на ...., испытывая читающего на предмет толерантности, так модной в современном обществе.
И не то чтобы я против этой темы в литературе, да и в жизни вообще, но бесконечное муссирование её везде и всюду, выглядит проверкой на прочность и постепенными, но методичными подтачиваниями основ морально-этических, да и физиологических норм, искусственной подменой, когда гомосексуализм подается как нечто совершенное и привлекательное, чего не скажешь о традиционных отношениях.

В тесной связи с этой темой усматривается и вопрос о свободе половых отношений вообще. К чему она может привести и так ли необходима, когда дети используются в качестве объекта внимания взрослого. Разве это может быть нормой, если постепенно традиционные отношения будут вытесняться ?

Конечно, роман не сводится только к этому, это всего лишь часть айсберга, который вмещает в себя не одну, несколько, много тем и вопросов.
Во-первых, мир ученых изнутри. Если кто-то хоть раз сталкивался с ним, даже не являясь собственно человеком науки, а общаясь с ними или работая бок о бок, навряд ли будут испытывать иллюзии в отношении их. Зачастую это одержимые собственной идеей люди, когда стремление доказать что-то или открыть, а еще лучше вперед остальных, не оставляет выбора, как мчаться вперед очертя голову, порой не выбирая особо средств и методов, ставя на кон все для достижения победы. Ну и как в большинстве замкнутых мирков, коллективов интриги и методичное выдавливание неугодных или мешающих тебе порой идут параллельно с научными изысканиями.

В связке с этой темой идет вопрос бессмертия, который не устает волновать людей, незримо присутствующий на протяжении всего периода существования человечества. А вместе с ним встает и другой вопрос: какую цену ты готов заплатить за него ? Ведь как известно: бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И автор, надо отдать ей должное, предлагает свой достаточно оригинальный, требующий длительных размышлений вариант. И тут призадумаешься снова: а надо ли оно , если так ?

Конечно, темы природы и человека не может не быть в романе, чье название прямо указывает на неё, кричит буквально. Ну тут в общем-то, ничего принципиально нового. Давно уже известно, что человечество в массе своей губит её, забывая о том, что это наш Дом. Роман как еще одно подтверждение этому, когда нетронутый цивилизацией остров теряет свою первозданную красоту, стоит там появиться группе ученых, чье появление станет началом конца.

Книга полна самых разных отвратительных подробностей. Роман словно весь состоит из чудовищных звуков и запахов, в очередной раз проверяющих на прочность тебя, читающего. Хватит ли смелости и решимости заглянуть внутрь человеческой сущности в лице ученого Нортона Перины или отвернешься у края пропасти ? Тут тебе и опыты на животных, переламывание хребта отслужившим свое на благо науки хладнокровно и без жалости, колтуны из отросших волос, кала , крови и еще Бог знает чего на лобках, на головах, немытые тела, процесс инициации мальчиков при переходе их во взрослую жизнь...Список еще можно долго продолжать...

При немалом количестве интересных тем, равно как и самого главного персонажа, роман вызывает только отвращение, брезгливость и равнодушие к происходящему в связи со слишком выверенным текстом, написанным слишком продуманно, слишком тщательно, оставляя за гранью остальные эмоции и чувства. Когда умом понимаешь и ценишь проделанную автором работу, но сердце, душу не трогает совершенно. Поэтому нейтральная оценка.

Итак, первая книга, которую я прочитала у Ханьи Янагихары была «Маленькая жизнь». Наверное, не удивлю, сказав, что эта книга вызвала у меня много негативных эмоций. Теперь, по прошествии времени, подробности стерлись, но остался яростный гул. Совершенно пустая книга, полная слёз, мучений, извращений и прочего негатива. Все её персонажи в большей или меньшей степени люди увечные или душевно больные. История главного героя, который с самого детства стал жертвой извращенца конечно сперва вызывала сочувствие. Но, когда я поняла, что на этом всё, то есть никаких выводов, преодолений, никакого роста, никаких глубоких мыслей, - просто смакуем эту тему из абзаца в абзац, мне стало дурно. Автор словно бы воспевает слабость, душевное и физическое уродство. В этой книге нет просвета. Он изначально там и не предполагался. История мрачная, и кроме мерзкого послевкусия ничего после себя не оставляет.
Теперь ко второй книге. И, если вы надеялись узреть в «Людях среди деревьев» что-то новое или даже совершенно иное, то, спешу уверить, - надежды пошли прахом. Тут вас ждут всё те же неадекватные больные люди. ЛНО - лиц нетрадиционной ориентации на один квадратный лист, по-моему, – многовато. Я вообще в этой истории не нашла нормальных, адекватных людей. Главный извращ… главный герой, профессор, не вызывает ни симпатий, ни жалости, ни даже маломальского интереса. Вообще то, что он профессор, так скажем, гений науки, постоянно напоминала автор. Однако этого из поведения самого героя никак не следовало. Он зауряден и омерзителен с первой страницы до последней. Признаться, читать было скучно, но подстёгивал сюжет, что сулил много интересного. Однако, даже экспедиция в джунгли, когда мы наконец до неё добрались, продравшись сквозь занудные описания родственных взаимоотношений главных героев (совершенно ничего не дающих читателю, лишь придающих книги объём) утрачивала очарования, теряясь в слишком натуралистичных подробностях физиологических процессов. Надо отметить, что тут много место отдано описаниям поедания людьми различных животных. И сие приятным чтивом никак не назовёшь. Я не знаю, у кого из читателей хватило терпения дочитать историю до конца, буквально до последнего абзаца, в котором собственно и скрывалась вся омерзительность. Да, профессор – последний извращуга, использовал детей, которых усыновлял, в качестве сексуальных партнёров. Автор говорит об этом как бы между прочем и в самом конце. Мол, да ну и что же, он же гений… Как его посмели осудить? Как ребёнок, над которым он всячески измывался посмел на него подать в суд, он же его спас от жалкого существования в родном племени, обеспечивал деньгами, крышей над головой… И, если честно, от такой вот авторской подачи - глаза в кучу. Никаких выводов вы после прочитанного сделать не сможете, так как книги эти ничего, кроме неприятных ощущений, на наш взгляд, не несут.

Подробнее смотрите выпуск -

Ну вот. На моем беспокойно урчащем холодильнике стоит, игриво бликуя золотом и драгоценными камнями, он. Пока еще воображаемый, но в целом вполне себе существующий приз лучшему рецензенту Восточной Европы 2017 года (звучит круто, а смысл тот же). Лучи нежного, персикового, предобморочного солнца мягко гладят его неокруглые формы. А представьте, как эти лучи заиграют, когда этот приз мне кто-нибудь отдаст? Даже вообразить невозможно. Ну то есть как невозможно – можно отправить по почте или через DHL. Или, по старинке, большегрузным голубем. Не то, чтобы мне он очень нужен, но мята сама себя не придавит. А это очень важно, когда вы делите кров с котом. Все равно что прятать крэк от балтиморского неблагополучного подростка. А что, Кэтрин Хепберн вон из Оскаров ножки для журнального столика сделала, мне что ли нельзя? Где теперь вообще предел того, что мне можно и что нельзя? Вдумайтесь – я выиграл выборы в России в 2018 году. Выборы. В России. Да я теперь могу запретить вам читать другие рецензии. Я могу заставить читать только мои. Вас, ваших детей, родителей и собак. Я могу забрать вашу еду и женщин. Я МОГУ ПИСАТЬ ДАЖЕ ВОТ ТАК И МНЕ НИЧЕГО НЕ БУДЕТ.

Но на самом деле, я не очень то и хотел акцентировать ваше внимание на своих регалиях. Ну получил и получил, с кем не бывает. Всего-то НЕСКОЛЬКО МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК решили, что я лучше остальных. Подумаешь тоже. Ведь смысл всего этого в другом – как теперь жить дальше? Уже так просто и не напишешь рецензию на какую-то легкомысленную ерунду типа раннего Троппера, позднего Зусака, зимой-и-летом Глуховского. Да я более того скажу, мне пришлось удалить абсолютно все написанные строки (две), которые я написал про последнего Дэна Брауна (Глазики, глазики, кровь стекает в тазики). А куда мне девать мои рецепты? Что ж, ставки выросли. Теперь нужно соответствовать своему призванию, достойно нести эту ношу. Сцепить зубы и с головой погрузиться в пучину сложных критических конструкций и аналитических модульонов. Сила Белинского, масса Данилкина, импульс Какутани. Классно, кстати, звучит самое последнее.

А если серьезно (а нам надо уже чуть-чуть повышать градус серьезности), то все примерно останется так же. Ну может только меньше. А может больше. Честно говоря, наверное, ничего не изменится. Вот стукнет в марте 2019 года десять лет этим странным танцам (все еще в звании абсолютно лучшего рецензента 2017 года, но я просто напоминаю) и уже можно-нужно будет решить, что делать дальше. Просится, конечно, какое-то творческое развитие, но и с другой стороны, как просится, так и потерпит. Пускай будет неопределенность и высокая волатильность. Так интереснее. Или заканчивать вообще... Нет, серьезно, я вот, к примеру, пробовал тут давеча пострелять критическими стрелами в последнего Дэна Брауна. И что думаете? Так я на полном серьезе не смог. Обычно садишься, пишешь такой себе о том, о сем. А тут просто какая-то черная дыра, заразный Альцгеймер. Читаешь – и не можешь вспомнить через 2 минуты что происходило. Как это работает, я так и не понял. Пришел в бар с одной девушкой, а ушел с другой. Хотя, секундочку, это другое, это нормально. Давайте по-другому. Пришел в бар, очнулся в ЮАР. Вот это ближе.

Ну ладно, пора успокаиваться, мы наконец-то переходим к смысловой части. Шутка ли, но я правда очень многим обязан Ханье Янагихаре; думаю, многие согласятся, что именно она приложила свою руку к моему международному (нет, ну а почему нет) признанию. Поэтому логично будет оставить тут пару слов про ту самую книгу, на которую я истратил так много тысяч слов и часов. «Маленькая жизнь» все еще очень популярна. Например, в метро можно с легкостью встретить человека, который сидит, читает ее и плачет. Вообще, если вы видите плачущего человека на улице – то с большой вероятностью он читает Янагихару. К слову, это нисколько не заглушает тот восторженный фон, с которым книга как появилась в этом мире, так и продолжает по нему плыть (по слезам) – «новая классика», «обязательно к прочтению» и так далее. А я так до сих пор не считаю. Я до сих пор считаю, что это ужасная, отвратительная книга. Что это сборник триггеров, намеренная эмоциональная манипуляция. Я хочу литературу, а не психологическую атаку. Но мой голосок тонет в восхищении, которое здесь, тут и там. Я как был той 0,7%, так, наверное, где-то ей и остался. Но мне не обидно. Я всегда буду верить, что это именно тот единственный случай в жизни каждого человека, когда 99,3% ошибаются, а ты нет.

И вот, тихонечко покрикивая во сне ДЕНЬГИ ДЕНЬГИ ДАЙ ДАЙ ДАЙ, наши книгоиздатели перевели первый роман Янагихары, он называется «Люди среди деревьев». Я сразу хочу начать с одного плюса, который отрицать глупо и зря. Это фантастически трудоемкий роман. Более блистательно детализированных произведений, мне кажется, я не читал никогда в своей жизни. Каждая деталь этой книги имеет свое место и свою историю. Следить за работой автора неимоверно интересно, а познавать мир, который она создает у тебя на глазах – очень занятно. Помните Элеанор Каттон и ее «светильную» мифологию? Если не помните, то и не вспоминайте. А «Светила», я все-таки напомню, это Букер-2013 на секундочку. Но даже и близко не стоит с Янагихарой, я серьезно. Янагихара - не скучная и вот почему.

Люди среди деревьев" Янагихары, ко всему прочему, это еще и прекрасный приключенческий роман. Его герои попадают в, по сути, скрытый от цивилизации мир и исследуют его. Там есть пару технических замечаний, но это скорее занудство, нежели серьезные претензии к творческому решению автора. Американская писательница просто чудесно ведет своего читателя по каждой тропке своих островов Оауао и О’и’а’о’о’а’о (ну как-то так). И на этих тропках приключенческий роман неожиданно сталкивается с другим прекрасным жанром, который мы так любим - настоящим детективом (Фукунага просто обязан экранизировать Янагихару). Тут мне придется быть менее многословным – но любопытство разбереживается достаточно быстро и надолго (относительно). Правда ли или неправда, существует ли кое-что али нет?Хорошо написано, прекрасно задумано. Больше говорить ничего не буду. Но не в спойлерах дело, а кое в чем другом.

Окромя всех этих плюсов и замечательных нюансов, есть одна смысловая линия. И, честно, эта линия - как гнилые креветки в большом чане с аппетитной паэльей. Кто-то может понял уже из аннотации (а там достаточно все понятно написано), но давайте я скажу нейтрально - это линия связана с детьми, взрослыми и насилием. И все. Я не ханжа, но то, в каком ключе обсуждается этот вопрос в первом романе Янагихаре - ребята, я пас. Мне это просто абсолютно непонятно. Я совершенно спокойно, ни секунду даже не буду сомневаться, если мне дадут шампур со свининой (советую румынский маринад – вино, уксус, чеснок, тмин, жареная морковь и сельдерей), мангал, угли и книгу для розжига. Я сожгу ее всю. Не потому что у автора есть позиция, которая очень сильно отличается от моей. Точнее, не так. Отличается – это когда вы можете подискутировать. Здесь же, мне просто, буквально, нечего сказать. Мне реально все равно, что герои жрут червей, личинок и всякую слизнь – да на здоровье. Мне реально не очень приятно, но как бы ОК, когда герой ставит опыты над собаками и это подробно описывается (у кого есть домашние животные – вы эту книгу ершиком в туалет толкали). Но дети, взрослые и насилие? Нет.

Так что в итоге? Дэн Браун – скучный и деменциообразный, «Маленькая жизнь» - сборник эмоциональных триггеров длинной 89578 страниц. «Люди среди деревьев» - израсходованный зазря хороший приключенческий роман с элементами детектива. Я не знаю, то ли потому что Янагихаре важнее и интереснее обсуждать (в том числе со своим читателем) может ли Творец (или Мудрец), например, насиловать детей. А мне, может, к счастью, просто не с кем это обсуждать. Мне вот только Янагихара это предлагает. Я, кстати, не знаю, зачем. И я вообще не хочу это, спасибо.

Но, знаете, что? Мне не за что упрекать Янагихару. Она большой автор, но ей интересны одни материи, а мне – другие. Ее материи мне отвратительны, а ей мои - так вообще не интересны.

Правда, я то лучший рецензент 2017 года, а кто такая она?

Ваш ChampionT