Отзывы на книгу «Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)»

Друзья мои, какой к черту Зу(су)зак(сак)? Чтобы хотя бы отдаленно узнать о том, как жилось в Германии нужно читать не современных авторов, спекулирующих новомодными приемами на сентиментальных чувствах читателя XXI века, нет, нужно читать тех, кто жил и писал тогда.
Именно этим ценна книга Ганса Фаллады "Каждый умирает в одиночку". И пусть автор вел жизнь практически затворническую - всё же он знал о немцах и Германии куда больше, чем те, кто пишут о ней сейчас по историческим материалам, и это в лучшем случае.
Это книга о нескольких маленьких людях, попавших в жернова истории. Но может быть именно эти стальные зернышки и привели в негодность страшную машину нацизма? Каждый по отдельности - хотя бы тем, что не пошли против совести, не купились ни на сладкие посулы, ни на угрозы. Противостоять соблазну выжить очень тяжело, не зря инстинкт самосохранения сидит в нас куда глубже, чем честь и совесть. И все же даже в нацистской Германии находились люди, которые находили моральные силы бороться с режимом, ненавидеть его и не сдаваться никакой ценой.
Но это не только книга о беззаветных храбрецах-трудягах. Есть в ней место и для низости гестаповских чинушей, и для отвратительных, мелочных сцен воровства и доносов, для жестокого урока матери, которая узнает, что собственный сын, родная кровинка, хвалился убийством ребенка-еврея...
Возможно, мои слова могут привести к ошибочному выводу - что это извнительная или патриотическая антинацистская книга. К счастью, нет. Это книга о гуманизме высшей пробы. И пусть название книги говорит само за себя - каждый умирает в одиночку, все же эта книга оставляет самые светлые и восторженные чувства. Желание быть человеком, во чтобы то ни стало, вопреки всему.

Ханс Фаллада
«Каждый умирает в одиночку»

«Прости, скажу тебе, жестокий грубый мир!
Противен мне твой грешный, злой кумир!
О господи, возьми меня к себе.
Воздай тому, кто здесь служил тебе!»

Ханс Фаллада (урождённый Рудольф Вильхельм Фридрих Дитцен) написал, на мой взгляд, превосходный роман. Антивоенный роман. Антифашистский роман. Очень сильный роман, который основан на реальных событиях — истории Отто и Элизы Хампелей. Свою самую известную книгу, которая увидела свет в 1947 году. Уже после смерти писателя (три недели не дожил до публикации). Автора противоречивого и прожившего сложную жизнь, который пил сверх меры и употреблял наркотики, неоднократно находился в принудительном порядке в психиатрической больнице, сидел в тюрьме, терял новорождённую дочь и пытался убить жену. Не зря же говорят, что все гении психи. А то, что Ханс Фаллада был гением лично у меня нет никаких сомнений. Он был свидетелем возвышения и падения нацистского режима, испытывал постоянные конфликты и гонения со стороны Министерства народного просвещения и пропаганды, часто менял место жительства, слыл затворником. Фаллада — это не Ремарк. И даже не Бёлль. Это что-то другое. Не лучше и не хуже. Просто другое. Но не менее важное.

«Никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра!»

Меня сильно раздражает, когда многие люди проводят параллели мира романа «1984» исключительно с Советским союзом и царившим в нём коммунистическим режимом. Да ещё презрительно говоря «Совок». Аж левый глаз начинает дёргаться. Но почему эти же люди никогда (ну или почти никогда) не упоминают о другой тоталитарной стране — нацистской Германии? Они так сильно ненавидят прошлое своей страны или просто от узколобости? В романе «Каждый умирает в одиночку» с первых же страниц на читателя обрушивается удушливый, самый настоящий мир «1984» Оруэлла (говорю так, потому что многие знают о «1984» и немногим известен рецензируемый роман). После прочтения последней книги Ханса Фаллады кажется, что именно отсюда питал своё вдохновение великий британский прозаик! Из Германии нацистских времён. Всё-таки европейцам она была открыта много более, чем советская Россия. Такие же «маленькие» люди, которые находятся под полной властью железного сапога тоталитаризма. Доносы, доносы, доносы. Сплошные доносы. И бесчисленные жертвы, которые сгинули благодаря им в застенках Гестапо и за колючими заборами концентрационных лагерей. Тотальная слежка за всем и вся. Наблюдение друг за другом правит в этом безрадостном мире 30-х и 40-х годов. И не только органы государственной власти следят за своими гражданами, но и сам граждане наблюдают за каждым сказанным словом, каждым поступком, каждой мыслью своего сослуживца, соседа, родственника... Страшно, когда даже родные дети, развращённые и насквозь пропитанные идеологией, могут в любой момент позвонить куда нужно и доложить на родителей. Бояться собственных детей! Ужасно! Подозрение может пасть на любого. И неважно — заслуженно или нет. Ты можешь не понравиться прохожему, на тебя может затаить обиду брат... И они-то знают, что нужно делать. Эти моменты Хансом показаны просто замечательно. Очень атмосферно и правдоподобно передан дух всеобщего страха и подозрения, дух, который витает в воздухе и который навис дамокловым мечом над людьми. Столько боли и переживания чувствуется в тех строках. За людей, за их судьбу, за будущее своего народа. Не зря же Ханс Фаллада стал одним из немногих писателей, не покинувших Германию во время правления Афольфа Гитлера. Он не мыслил своей жизни в другой стране, он не мыслил разговаривать и писать на другом языке. Ведь он был немцем и хотел бы умереть дома, на Родине. И за это он достоин уважения.

«Чего не знаешь, о том не страдаешь...»

Германия. Берлин. Лето 1940 года. Страна зла, лицемерия, враждебности, гнилья, удушливого смрада и мертвечины. Маховик истории вращается без устали. Тихая и размеренная жизнь одних и полная потерь и ужаса жизнь других. Порочное и мрачное государство, в котором стать уважаемым членом общества можно лишь двумя путями: быть членом НСДАП или вступить в СС. Кого интересуют прежние заслуги, когда человек был мастером своего дела, профессионалом? Времена теперь другие. Теперь одним достаточно просто крикнуть «Хайль Гитлер!», а другим стать неблагонадёжным элементом. В семью Отто и Анны Квангель приходит извещение с фронта, в которой говорится, что их единственный сын пал в боях за Великую Германию. И всё. Целый мир рухнул. Одно извещение, написанное до боли сухим и лаконичным языком, может вызвать ничем неискоренимое горе у двух людей. Пусть даже один из них никогда в этом не признается. Ведь этот человек стоик, который имеет жёсткий птичий профиль, сам себе на уме. Железная добросовестная личность, считающая, что всё необходимо делать так, как полагается. Настоящее олицетворение лозунга немецкой нации «Ordnung uber alles!». А также поднять на борьбу против системы и правящего режима. И пусть эта борьба не будет отличаться масштабом и заранее обречена на провал, она всё равно имеет право быть. Ведь для честного человека важно остаться таковым до самой смерти. И не менее важно просто остаться человеком.

«В жизни за всё приходится платить, и зачастую дороже, чем оно того стоит...»

Открытки. Письма. 285 штук. Два года противостояния. Призывы задуматься, одуматься и противостоять Адольфу Гитлеру и его соратникам, коих насчитывалось сотни тысяч. Слова, обличающие правящий режим и бьющие в самое сердце любого здравомыслящего человека, любой матери, любого отца. Невзрачные и ничем непримечательные люди, которые выбрали служение правде, морали, совести и жизни. И для таких же как они писали смертельные своей правдой послания, представляя, что они способны что-то изменить. Но не все сильны духом в тяжёлые времена. И все они разобщены. Каждый живёт в одиночку. И так же умирает. В одиночестве. Боязнь за свою жизнь и жизнь близких делает своё чёрное дело. Страх проник в каждую клетку тела, в каждую мысль, в каждый взгляд. Страх делает невольными пособниками невинных людей, которые были обмануты в своих надеждах на лучшую жизнь, которую обещали нацисты после многих лет безработицы, инфляции, унижения и страданий. Но не все были чисты душой и намерениями. Это просто невозможно по определению, к сожалению. Хватало и обратных примеров. Были и убеждённые нацисты, и люди, которые просто служили государству невзирая на политический строй. Им всё равно, кто стоит у власти. Лидеры и режимы приходят и уходят, а дела должны делаться и поручения исполняться. Приказ есть приказ. Таков закон существования. Жизнь не стоит на месте. Даже несмотря на миллионы погибших, на многих пропавших без вести, на миллионы поломанных судеб и искалеченных душ и тел... И самое страшное то, что история имеет привычку вращаться по спирали. А это значит, что не за горами новые войны, новые убийства, новые смерти ни в чём невиновных, новые горести и страдания. Всё новое — это хорошо забытое старое.

«Одиночество может быть большим благом...»

А между тем перед читателем предстанет жизнь города и целой страны. Во всём своём многообразии. Где-то уродливом, а где-то прекрасном и манящим. Книга буквально пропитана страхом и одиночеством. И жизнью. Как ни странно. Но от неё веет испепеляющим надежду трагизмом. Трагедией целого народа, против которого была обращена своя же власть. В романе все одиноки. Каждый по-своему. И ничто не может этого изменить. Ни семья, ни женщины, ни мужчины, ни деньги, ни друзья. Роман полнится второстепенными персонажами, которые олицетворяют те или иные аспекты жизни немецкого общества. На страницах оживает весь срез человеческих отношений. Вот перед читателем предстаёт типичный развязный и слабохарактерный мужчина-хлюпик и нытик, потом хитрющий делец, далее честный рабочий-трудяга. И женские образы такие же. Одна являет собой воплощение выражения «Kinder, Küche, Kirche», а другая совсем не прочь привести любовника домой и отправить своего ребёнка на улицу. Что мне не очень понравилось, так это то, что многое здесь чётко делится на чёрное и белое, нет каких-либо полутонов, то есть все хорошие герои — это такие белоснежные ангелы без недостатков, а все плохие — дьяволы во плоти. Сам же роман вначале может показаться пепельно-серым как бесцветная форма твердолобого и внушающего ужас СС-вца, а герои иногда однобокими и картонными, текст простым и непритязательным. Есть грешок у книги. Но это вовсе не отменяет полного погружения в события книги, в бурлящую жизнь прекрасного города, человеческого сопереживания и живого интереса, каким же боком обернётся тому или иному герою его смелый, а местами противоречивый поступок, или желание сделать «лёгкие» деньги. Эва, Энно, Боркхаузен, Куно, Трудель, комиссар Эшерих, обергруппенфюрер Праль, вдова Гэберле, фрау Розенталь, семейство Перзике, советник Фромм, вы для меня были близки как никогда. Пусть даже кого-то из вас я презирал и ненавидел всей душой.

«Сколько ошибок совершают люди, думая, будто знают своих ближних насквозь!»

А уж заключительная четвёртая часть вообще способна выжать все мыслимые и немыслимые соки из читателя. Любого. Это что-то с чем-то! Она с лихвой искупает несущественные огрехи предыдущего повествования. Квинтэссенция всего того кошмара, который царил в умах власть содержащих, и ужаса, что происходил в тёмных подвалах Тайной полиции. То, что там описывается, не может оставить равнодушным (-ной). Те чувства, мысли, сила воли, поступки, думаю, надолго способны запасть в душу. Да и по всей книге раскиданы яркие, живые и жестокие сцены, от которых ком в горле встаёт. В момент, когда Отто Квангель держит справочник сына и думает о том, каким талантливым он был в своём деле и сколько ему приходило приглашений на работу, у меня перед глазами реально предстала вся не прожитая жизнь одного человека. Это до слёз. Или ночное происшествие на озере, когда жизнь замирает и отдаёт себя на откуп холодному лунному свету. Ужасные в своём бесчеловечии последние дни жизни Гертруды. Книга мне не открыла ничего нового. Но я этого и не ждал, так как вроде являюсь довольно искушённым читателем художественных книжек на тему Второй Мировой войны и жизни немецкого народа в то время. Я хотел получить животрепещущую живую историю о людях и их судьбах, мерно рассказанную повесть с беспощадным концом. Я это и получил. После огня всегда остаётся лишь пепел. Горстка пепла, которую развеет налетевший ветер, безжалостно унося последнее воспоминание о прощальном поцелуе, нежном взгляде родных глаз, тёплом прикосновении, горькой слезе...

«Ты видишь, как скорбит душа, о боже вездесущий!
Укрой ее от горя, всемогущий.
Кто много пострадал, тот у господня трона
Найдет покой, его в свое ты примешь лоно...»

Рецензия написана под музыку Eisbrecher — This is Deutsch, Rammstein — Stirb nicht vor mir и Wolfsheim — Kein Zurück.

Пожалуй, он прав: много ли, мало ли - в любом случае на кону жизнь. Каждый действует по своим силам и способностям, главное-сопротивляться.

Книга прежде нечитанного мной немецкого автора заинтересовала меня достаточно давно. О Второй Мировой войне написано немало как непосредственными участниками событий, так и теми, для кого эти события лишь далекое прошлое, о котором тем не менее нельзя забывать. Так что привлекло меня именно здесь? Пожалуй, необычные главные герои. Те самые маленькие люди, о которых так любили писать наши (да и не только наши) классики. Они не были солдатами, не были подпольщиками, не состояли в сопротивлении и не планировали самолично пристрелить Гитлера. Они были самыми среднестатистическими обывателями, которые несильно задумывались о том, что хорошо и что плохо безотносительно их частной жизни.

Но то были времена, когда частной жизни не существовало, и государство вмешивалось тем или иным способом в жизнь каждого своего гражданина. Вмешивалось тяжелой поступью офицера гестапо, пришедшего по анонимному доносу. Вмешивалось цепкими ручками разного рода обличенных властью, отнимающими не только все нажитое, но и саму жизнь у тех, кому не повезло родиться с неправильной кровью. Вмешивалось похоронкой на единственного сына, который и воевать-то никогда не хотел... И в этот момент супруги Квангели поняли, что не смогут считать себя порядочными людьми, не смогут смотреть в глаза своему отражению, если не начнут делать хоть что-то. И хотя сам Отто в конце считает, что поступки их были мелкими, надо было бороться по-другому, я думаю, что он не прав.

Они боролись, и это главное. Зная, что их скорее всего поймают. Зная, что скорее всего приговор будет смертным. Они все равно продолжали писать свои открытки с антиправительственными и антинацистскими призывами. Писали в Берлине, который был весь пропитан страхом и ненавистью. Никто не был защищен и даже обличенный властью, сегодняшний любимчик начальства мог завтра оказаться с выбитыми зубами в тюремной робе в каком-нибудь подвале. Доносы, шпионаж, полное бесправие тех, кому отказали в праве быть людьми и кого законы теперь не то что не оберегают, а наоборот. Маньяк, которого схватили и посадили не потому что он убивал людей, а потому что убивал людей без разбора: и евреев, и членов партии. Страшное время... И автору удалось прекрасно передать его затхлую, пропитанную ужасом и смертью атмосферу. Сильная книга. Нужная книга. Чтоб помнили. Чтоб не забывали...

И все же один минус для меня здесь был. Им стала середина романа. Автор ввел в повествование людей, которые, имхо, к основному сюжету имели слабое отношение. Я, честно говоря, так и не поняла для чего они были нужны в таком количестве эфирного времени. Все эти Клуге, Баркхаузены, Персике... алкаши и игроки на ставках, мелкие жулики и ворье, проститутки и мужики, любящие жить за счет подвернувшейся под руку жалостливой бабенки. Не думаю, что в появлении таких людей виновато то время или правительство, такая мелкая погань будет, увы, всегда. Чем-то, как правильно заметила моя сочтица, они напомнили героев романа другого классика "Квартал Тортилья-Флэт", и как и в случае с теми героями читать про них мне было абсолютно неинтересно и скучно.

Хорошо, что в последней трети романа они почти не упоминались. Мне они только настрой сбивали. Без них же концовка вышла напряженной, жесткой, запоминающейся. А в конце автор совсем неожиданно дает позитивную ноту. И хотя я этого не ожидала, я была приятно удивлена, писатель дожил до конца войны, застал конец Гитлера и его тысячелетнего рейха и отсюда его вера в светлое будущее, в жизнь, а не в смерть. За этот глоток свежего воздуха на последних страницах ему отдельное спасибо!

- Но что мы можем сделать, Трудель? Ничего! Подумай, какая власть в руках у Гитлера, а мы-то с тобой - вообще ничто! И сделать ничего не можем!
- Если все будут думать, как ты, Карл, Гитлер навсегда останется у власти. Кто-то должен бороться против него.

Ханс Фаллада написал этот роман за 24 дня. Роман объемом более чем в 600 стр. Поражает его скорость. Вскоре после этого писатель умер. Интересно, отчего Фаллада вообще взялся писать о германском Сопротивлении – сам-то он в Сопротивлении не участвовал, служил зондерфюрером в Имперской службе труда. Правда, на заре нацизма, этак в 1933-1936 гг. писателю пришлось нелегко – он не хотел уезжать в отличие от своих коллег Томаса Манна и Эриха Марии Ремарка, его настойчиво просили вступить в партию, запрещали некоторые его сочинения. В итоге получилось договориться: партия «доверила» ему писать детские сказки без политики, а потом его огромнейший роман «Волк среди волков» похвалил сам Геббельс, назвав его… «суперкнигой»? Вот уж действительно: признание пришло, откуда не ждали. Геббельс был тот еще эстет, кто бы спорил.

Знаете, совсем не хочется винить Фалладу в том, что он приспосабливался к нацистскому режиму. Да, его могли обвинять в конформизме те, кто уехал из Германии: «Ага, жил при нацистах, даже служил у них, ага!» Но зачем же он, имея такой багаж за плечами, взялся писать о Сопротивлении? Чувство вины? Отчасти. Мне кажется, все намного сложнее.

Пока я читала книгу, у меня все время вертелось в голове: «Зачем же он взял такой тон? Что он все-таки хочет этим сказать?» Формально кланяясь германскому Сопротивлению, он одновременно с этим его принижает. Писатель словно бы хочет закричать: «Да как вы не понимаете, что все бесполезно? Зачем вы это делаете? Это же плохо-плохо-плохо кончится!» Это похоже на самооправдание: «Я не участвовал в Сопротивлении… плохо, конечно, но вот теперь я пишу книгу о том, как плохо было в Сопротивлении… значит, не таким дураком я был, Сопротивление – это больно и бессмысленно».

Не менее занятно то, что у Фаллады самые интересные (с точки зрения психологии) образы закреплены за разного калибра партийными. Их мотивы понятны и человечны, хотя и жестоки. Особенно хорош образ комиссара Эшериха – этакий запутавшийся полунацист, полуантинацист, который просто любил работать, а в итоге оказался заложником страшной системы. Вот его реально жалко, хотя он временами та еще сволочь. Неплохо показана неповоротливость тайной полиции – понятно, отчего германское Сопротивление (от молодежного до взрослого, военного и социалистического), при своей неосторожности, дожило аж до 1944 г. Что же касается героев Сопротивления (Отто и Анна Квангель), то они вышли схематично положительными; писатель не понимает, не знает, как люди из партии шли в Сопротивление, какую психологическую ломку они выдерживали, чтобы просто ступить на путь борьбы с режимом.

Реальным антинацистам (говорю, как человек, несколько лет изучавший историю германского Сопротивления) было намного сложнее решиться. У них это не срабатывало по щелчку пальцев: вчера я верил в Гитлера, а нынче я готов сражаться против него! Фаллада избавил своих положительных героев не только от психологической ломки, но и от важнейших личных и социальных связей, а именно эти связи мешали многим пойти против системы. Германское Сопротивление – не то же, что советское, польское, французское и т.п. Нацисты для них – не страшная иноземная сила, что сметает все на своем пути; нет, эти нацисты – чьи-то братья и сыновья, школьные и университетские друзья, коллеги, соседи, возлюбленные. Это – свои. Они не с неба свалились в 1933 г. Намного легче пойти против чужака с волчьим оскалом, чем против любимого брата или мужа, против своих родителей и детей. Это переплетение боли и любви.

Самый простой пример – история Германа и Альберта Герингов; старший брат (Герман) был вторым человеком в рейхе после А.Г., а младший (Альберт) был противником режима и, как мог, помогал евреям. Что не мешало им любить друг друга. Старший Геринг вечно вытаскивал брата-антифашиста из неприятностей, а тот вечно извинялся и брался за старое. И таких историй – вагон и маленькая тележка. В книге Фаллады были зачатки этого конфликта, но писатель словно бы побоялся его развивать. Хотя это самый сложный конфликт любой (не только германской) диктатуры – близость идеологических врагов на бытовом уровне.

У Фаллады же нацисты и их противники четко разделены, данный конфликт невозможен, у него в одной квартире живут исключительно нацисты, в другой – антинацисты. И, по мнению автора, никаких отношений, кроме враждебных, у противников быть не может: только непримиримость, только хардкор! Убивать всех за косой взгляд! Убивать, убивать, плевать на причину, обстоятельства и мотивы, просто убивать! Нужно ли говорить, что при такой «черно-белости» невротизация в обществе была бы намного выше? После этой книги я искренне удивляюсь, почему не казнили граждан, которые писали в гестапо и Гиммлеру письма в защиту знакомых евреев, и отчего не расстреляли демонстрантов на Розенштрассе. В том же СССР в 30-40 гг. никто бы в здравом уме не стал писать письма Сталину и Ежову в защиту арестованных, да и на улицу Горького никто не ломился митинговать против несправедливых репрессий (это я не к тому, товарищ майор, что Германия была лучше, не шейте мне 354.1 УК РФ, просто в Германии наци-режим жил меньше, в Германии не было жесткой революции с уничтожением отдельных классов, Германия какое-то время жила при демократии, и далеко не все перенастроили мозги на диктатуру).

Как уже было сказано, книге не хватает препарирования человеческих чувств, она очень близка к соцреализму: больше действий, меньше рефлексий. Поэтому, несмотря на большой объем, остается чувство, что постоянно чего-то не хватает. Вместо того чтобы углубиться в переживания Анны и Отто, писатель резко бросает читателя к другим героям, объективно менее интересным. Так получается картина нравов, но есть ли в этом смысл? Кажется, писатель сам уже стал бояться своего Сопротивления: «Чем меньше я о нем напишу, тем лучше!» Но в итоге все заканчивается простым перечислением событий и разделением на «плохих» и «хороших». Книга не объясняет, какой путь они прошли – ну не появились же они такими на свет! – сколько всего передумали и перечувствовали, пока пришли к нацизму или Сопротивлению.

Участник Сопротивления, известный лютеранский богослов Дитрих Бонхёффер как-то написал в своем дневнике: «Эту историю мог бы рассказать только Достоевский». Написал по дороге из одного концлагеря в другой. Достоевского вообще очень любили в той Германии – и начитанные нацисты вроде Геббельса, и начитанные антинацисты типа Бонхёффера и Остера. Честное слово, если бы «Одного в Берлине» написал Достоевский, это была бы гениальнейшая книга на века. Было бы не хуже ПиН с БК. Хансу Фалладе же, к сожалению, чего-то не хватило. Его книга по-своему хороша и заслуживает прочтения, но не стоит возлагать на нее больших надежд. Это памятник Сопротивлению, но сделан он из гипсокартона, при всем моем уважении к памяти погибших и таланту хорошего писателя.

P.S. Оценка за важную тему и финальную часть ;)

Я вычитала, что есть способ реанимировать зачерствевший хлеб. Его надо подержать на водяной бане, или сбрызнуть водой и поставить греться в микроволновку. В теории выпечка должна восстать из мёртвых как Лазарь, однако, у меня в большинстве случаев получается просто наполовину мокрый, наполовину чёрствый хлеб.

От «Одного в Берлине» совершенно те же ощущения, что и от несчастного хлеба. Пресно, скучно, написано не очень. А ведь сколько было ожиданий – написано по мотивам реальных событий, да ещё и человеком, пережившим нацистский режим; уже немецкая классика. Мечта маркетологов, надёжная сенсация. Достичь просветления или катарсиса, однако, во время чтения не удалось.

Почему? По ощущениям очень вторично. Хотя на самом деле, «Один в Берлине» - вещь первичная. Всё реально, многое пережито автором лично, да и книга уже была практически написана в 1947 году, как говорится, по горячим следам. К сожалению, уже давно печатаются не только Ремарк и Бёлль, но и бесчисленное количество современной литературы, где фашистская Германия или оккупированные страны выступают местом действия.

Получается такой конфуз: авторы, которые гитлеровский фашизм в глаза не видели (хорошо, если учебники истории открывали), пишут гораздо более захватывающие, хоть и выдуманные от начала до конца истории. Какой-нибудь, Господи прости, Книжный вор или Мальчик в полосатой пижаме пробил на слёзы и размышления гораздо большее количество людей, чем произведения Фаллады.

Фаллада и его посмертно изданный франкенштейн «Один в Берлине» приходят на мировой литературный рынок и говорят: «Ребята, фашизм – это плохо! Но не все немцы – моральные уроды, есть и нормальные люди!». Читатели могут ответить: «Это мы знаем, что ещё интересного расскажешь?». А рассказывать больше нечего. В кинематографе, например, одной мрачной картины фашизма уже недостаточно, чтобы потрясти зрителя. Режиссёры Тарантино и Вайтити извернулись, как могли, и смешали тяжёлый сеттинг с такими жанрами как альтернативная история или комедия.

Впрочем, ждать комедию от немецкого автора в сороковых годах как-то бесперспективно. Давайте поговорим предметно, почему книга сама по себе не тащит. Во-первых, автор в своих героев не верит. О прототипах главных персонажей Фаллада отзывался так:

And when Fallada read about the Hampels’ resistance, he found their story uninspiring. In the article published in Reconstruction he described the couple as “two insignificant individuals … without particular skills,” noted that they were “faithful supporters of the Führer” until 1940, commented that their postcard propaganda was “poorly spelt” and “clumsily expressed,” speculated that such few cards as were not taken to the police were “read hastily and fearfully and destroyed immediately,” and emphasized that “the sound of their protest died away unheard.

Даже в конце произведения автор неуверенно заключает, что наследием главных персонажей стала смерть. Во-вторых, дыхание жизни, какой-то движ и искра эмоции чувствуются отнюдь не в положительных персонажах, которые похожи на гипсовых статуй, а в отбросах общества, которых Фаллада описывает обстоятельнее. Слизняк Энно Клюге, присасывающийся то к одной женщине, то к другой, на редкость фактурный персонаж. То, что подавляющее большинство времени Фаллада описывает второстепенных героев, говорит о том, что главные ему были не очень интересны. В целом, вполне закономерно, если учесть, что книга об Отто и Элизе Хампель писалась на заказ.

В-третьих, то, как автор на пальцах объясняет, что чувствуют и думают персонажи, что с ними случится и какой в них выражен конфликт – это отдельная печаль. Ладно, Фаллада не доверяет своим героям, но он не доверяет и читателю. В принципе, формула «не рассказывай, а показывай» могла казаться несостоятельной в конце сороковых годов двадцатого века, когда писателю хотелось донести до публики, насколько страшным был фашистский режим. Однако, читать от этого легче не становится. Практически в каждую сильную, напряжённую сцену просачивается стремление автора поморализаторствовать и объяснить тугодумам-читателям, что сейчас произошло (или даже, не дай Бог, что произойдёт).

Есть ли плюсы? Конечно. В отличие от многих современных фильмов или книг с фашистским сеттингом, Фаллада рисует хоть и более депрессивную, но в то же время реалистичную картину бунта против системы. Писать открытки с антигитлеровскими лозунгами – это уже очень много для обычного человека. Не всем же поджигать кинотеатр с фюрером. Да, почти всех приличных людей под конец книги переловили и пересажали, спрашивается, зачем оно всё было. Но библейская метафора с зерном, которая тянется через всё произведение, позволяет сказать, что, пусть даже всё поле заросло сорняками, парочка колосьев должна прорасти.

А хлеб всё-таки надо доедать вовремя.