Четыре года в училище искусств, которое талантливая Оксана Патрунова окончила без проблем, принесли ей заслуженный диплом и распределение в свою родную музыкальную школу. Нисколько не изменившаяся за время, когда Оксана успела вырасти из ученицы в преподавательницу, все такая же сухощавая завуч Софья Иосифовна буквально приняла в объятия свою давнюю любимицу.

– Оксаночка, ты можешь во всем рассчитывать на мою помощь. А она тебе понадобится, чтобы выжить в этом музыкальном серпентарии.

– Тяжелый коллектив?

– Не то слово. Зайдешь ко мне завтра с утра, определю тебе учеников. Для начала дам шестерых, один их которых – перспективный. Представь: молодой педагог, ученик которого стал студентом музучилища – это результат!..

Как «перспективного» Оксане Анатольевне перевели ученика седьмого класса Мартина Баяновича.

– Здрасьте, – войдя и увидев, кто ожидает его в классе, опешил Мартин и встал как вкопанный у двери.

– Проходи, мальчик. Твоя фамилия… э-э-мн… Баянович… Мартин?

– Да, – отозвался он.

– Я – твоя новая учительница, зовут меня Оксана Анатольевна, – улыбнулась она тому эффекту, который произвела на бедолагу.

Накануне, характеризуя отобранных для Патруновой учеников, Софья Иосифовна подчеркнула: «Этот Мартин Баянович звезд с неба не хватает, но техника неплохая. Дисциплинированный. Его отец, доцент госуниверситета, очень хочет, чтобы сын стал музыкантом. Так что, будь уверена, поступать в училище он будет. И поступит. Тебе надо лишь держать его в узде, чтоб не расслаблялся».

– Сколько тебе лет, Мартин? – поинтересовалась Оксана Анатольевна.

– Мне – пятнадцать.

– Ну что ж, разница у нас в какие-то пять лет. Так что… мы вполне с тобой сможем… друг друга понять. Сегодня мы просто познакомились, а в четверг жду тебя на урок.

– Как дела в музыкальной школе? – поинтересовался дома отец.

– Нормально. Мне дали новую учительницу по специальности, Оксаной Анатольевной зовут.

– Надо бы с ней познакомиться.

– Не надо. Я и так поступлю, – мотнул головой Мартин.

Невысокий, коренастый молодой брюнет вошел в бар и хмуро осмотрел пустой зал. Станислав Сергеевич привстал и махнул ему рукой…

Присаживаясь напротив, Мартин слегка нервничал:

– И зачем я вам понадобился?

– Я следователь, веду дело Патруновой, вы ее знали. Слышали, наверное, что она была найдена у себя в квартире мертвой. Вы работали в тот вечер. Расскажите, что за инцидент здесь произошел?

Мартин помрачнел еще больше.

– Драку затеял парень. Я его раньше здесь не видел. Он был в хорошем подпитии. Сидел за соседним с нашей кабиной столиком один. Потом подошел к стойке, очевидно, заказать еще спиртного. К нему обратилась Алиса… э-э, Патрунова, попросила прикурить. Рядом стояли трое мужиков. Я их раньше тоже у нас не видел. Один из них что-то сказал ему, этот парень достаточно резко для пьяного развернулся, что меня тогда удивило, и врезал мужику. Другие двое вырубили его, но обошлось без боя посуды и мебели. Кто-то вызвал полицию, подъехал наряд. К тому времени те трое мужиков ушли. А Патрунова не стала сдавать этого парня полицейским, вызвала такси и увезла его. Куда, не знаю.

– Он сам шел?

– Да, с трудом, но шел сам.

– Патрунова часто заходила в ваш бар?

– Да.

– Она была в свое время вашим преподавателем музыки. У вас были близкие отношения?

– Я бы не сказал. Она стала приходить в бар после того, как уволилась с работы. Попросила называть ее Алисой. Когда я спроси: «Зачем?» – она ответила, что Оксана Анатольевна осталась в музыкальной школе, в прошлом. А теперь она – Алиса.

– Она занималась проституцией?

– Да. Но шла не с каждым. Сама выбирала себе клиентов из тех, кто мог хорошо заплатить.

– Она нуждалась в деньгах?

– Не знаю. Денег в долг ни у кого, кажется, не просила.

– Извините за вопрос, она вам нравилась как женщина?

– Она была моей бывшей учительницей музыки год. И все. Я больше ничем не могу вам помочь…

– А не могли бы вы описать этих троих мужиков? Может, у них были какие-то особенности в манерах, в наружности, в одежде?

– Обычные здоровяки. Стрижки у них были короткие…

Устав сидеть на корточках, Андрей прилег на нижний лежак. Мысли в голову не шли, кроме одной – бежать отсюда надо, бежать! Эта идея настолько захватила его воспаленное сознание, что он прослушал привычный грохот железной двери.

– Примеров, на выход!

– Мною была проделана определенная работа сегодня, и возникла необходимость побеседовать с вами еще раз, – доставая из портфеля бумаги, произнес Станислав Сергеевич. – Опрос свидетелей в баре показал, что вы между восемью и девятью часами вечера, в субботу, 16 июня сего года, вошли в бар, будучи в сильном опьянении. Там выпили еще, вели себя агрессивно, затеяли драку с неустановленными пока лицами и ушли вместе с Патруновой к ней на квартиру. Провели там ночь. В воскресенье, 17 июня, днем, вы ушли от нее, после чего она была обнаружена убитой. В районе 15 часов.

– Гражданин следователь, ее я не убивал. Это сделал кто-то другой. Найдите тех троих, которые были у нее тогда, когда и я. Это ведь важно. Потом, почему вы не допускаете, что смерть Патруновой наступила после того, как я ушел от нее. Так ведь все и было. В бар я пришел не в сильном опьянении, а совершенно нормальным. Меня этот коктейль подкосил. Не знаю, какую гадость они там смешивают.

– Кто может подтвердить время, когда вы ушли от Патруновой?

– Наверное, соседи, которые видели, как я выходил от нее.

– Нет, они точно время назвать не могут.

– Наташа ко мне приходила. Она наверняка может сказать, во сколько это было… Но она улетела в Париж…

– Наталья… как вы, говорили, ее фамилия?..

– …Алексина. У меня в мобильнике есть ее номер…

– Разберемся… А вы, Андрей Владимирович, насчет спиртного как, часто употребляете?

– Пил, как все. В компании с однокурсниками… Иногда с Димой… Юрьевым. Это мой университетский друг. Последние три года вообще не употреблял.

– Что так?

– После того как Диму забрали в армию с четвертого курса, вроде и не с кем стало, да и незачем…

– А что это он с четвертого курса – в армию?

– Декан факультета постарался. Дима у него сто рублей хотел занять, на пиво.

– В каком смысле?

– В прямом. Попросил сто рублей, чтобы купить себе пива. А декан не понял его и радикально среагировал: «Способный ты, Юрьев, студент, да жалко, спиваешься. Послужи-ка, дружок, в армии, наберись ума. Отслужишь – доучишься». Мы с ним переписывались почти до его дембеля, а потом он вдруг перестал отвечать на письма. Последний раз черканул, что хочет на Север махнуть.

– Вы когда окончили университет?

– Два года назад…

«Чего хочет «следак»? Посадить меня побыстрее и закрыть дело?» – думал, укладываясь на лежак, Андрей. Посадить его, конечно, было проще пареной репы, а вот найти настоящего убийцу… Нет. Не так все идет. Капитан какой-то малохольный, сомнительный и допросы ведет странно. Не похоже, чтобы он собирался докопаться до истины… Неожиданно полное равнодушие к происходящему махровым одеялом накрыло Андрея с головой, и он, повернувшись спиной к стене, провалился в тяжелый сон.

Проснувшись утром, он не сразу заметил, что верхний лежак пуст. Вчера полоумный Шура говорил, что через день уйдет отсюда. И ушел? В «психушку»? А как выйти ему? Может, тоже прикинуться больным?.. Чушь! Блин, обложили, и никакой связи с внешним миром. Что делать? Ждать? Ждать удобного случая?.. Ему вспомнилась китайская поговорка, которую любил повторять отец: «Если не можешь справиться со своими врагами, сядь на берег реки и лови рыбу. Очень скоро ты увидишь, как по ней поплывут отрубленные головы твоих врагов…» А тем временем Станислав Сергеевич, сидя в университетском архиве, листал личное дело студента Примерова. Немногим ранее, побеседовав с методистом факультета, худощавой дамочкой в очках, он выяснил, что курировал группу, в которой учился Андрей, доцент Баянович, он же руководитель дипломной работы Примерова. Баянович? Любопытно… «Надо с ним побеседовать». Капитан закрыл папку и направился к копировальному аппарату, чтобы снять несколько копий…

Яков Аркадьевич, сидя на кафедре, думал думу о сыне. Не мог он допустить, чтобы Мартин срезался при поступлении в училище искусств. То, что придется для этого раскошелиться, было ясно как день. Но все-таки деньги ученому мужу давались не так легко, чтобы ими можно было сорить. С одной стороны, он прекрасно понимал, что проблемой поступления надо было заняться заранее, навести мосты в училище, познакомиться с нужными людьми… «Может, удастся дожать ситуацию своим авторитетом, – думал доцент, – все-таки училище – среднеспециальное учебное заведение, а он – представитель «университетской профессуры»… Но все оказалось не так просто.

«Надо найти прямой выход на Бородина. Если подключить еще людей, то это лишние траты и ненужные разговоры. Значит, – пришел он к выводу, – Бородин был деканом фортепианного отделения».

– Слу-ушаю вас. – Уяснив, кто перед ним, Эрнест Иванович любезно пригласил Якова Аркадьевича присесть на диванчик.

Объяснив цель своего визита, доцент завершил речь словами: «Я тоже преподаю и, поверьте, очень хорошо понимаю, как горек преподавательский хлеб».

– Прости-ите, вы сказали – сына вашего зовут Мартин Баянович?.. Так ве-едь он был у меня вчера. Вместе со своим преподавателем, Оксаной Анатольевной, кста-ати, моей бывшей студенткой…

– Уверяю, что проблем с Мартином у вас не будет…

– Дело в то-ом, что программа, которую он исполняет, – это пятый-шестой класс музыкальной школы. Я-то мо-огу закрыть на это глаза. Но чле-енам приемной комиссии как объяснить? Ведь наши абитуриенты при поступле-ении уже играют программу училища…

– Понимаю. Потому и прошу конфиденциально обсудить размер возможного гонорара, – сообразив и смирившись с тем, что без взятки не обойдется, проговорил Баянович.

– Гонорар стандартный. Назовем его вознаграждением за «репетиторство». – Декан почему-то перестал растягивать слова и, потянувшись за ручкой, вывел на листке цифру со словами: – Будет лучше, если вы передадите сумму через камеру хранения.

– В смысле?

– Вы же понимаете, в какие времена живем. У меня свои принципы. Не надо ничего приносить домой, а тем более в кабинет. Я живу недалеко от железнодорожного вокзала. Там имеются камеры хранения. Вы мне сообщаете номер ячейки и код, я забираю оттуда содержимое. И все довольны.

– Без проблем! – повеселел Яков Аркадьевич и, подумав, добавил: – Я бы также просил вас, чтобы о моем визите никто не знал. Даже Оксана Анатольевна.

– Понима-аю. Можете быть спо-окойны.

– Было очень приятно иметь с вами дело.

– И мне тоже. Жду вашего зво-оночка, за недельку до вступительных экзаменов. Значит, звоните и называете цифры: первая будет озна-ачать номер ячейки, далее – код.

Мужчины обменялись визитками и пожали друг другу руки как подобает культурным людям. «Зачем он так тянет слова? – подумал, уходя, доцент. – Это ведь так вульгарно».

– Здравствуйте, меня зовут Станислав Сергеевич Капитан, я следователь. Не могли бы вы уделить мне несколько минут вашего времени? – войдя в небольшой кабинет, протянул руку для пожатия капитан. В этот момент мрачное небо за окном расколола молния, и раскатисто ударил гром. Яков Аркадьевич вздрогнул и, привстав, бережно пожал руку нежданному гостю.

– Конечно-конечно… Ох, как разгулялась стихия… Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?

– Мартин Баянович – ваш сын?

– Мартин? Да. А что случилось?

– Нет-нет, ничего. Он ведь работал барменом в «Парусе», где на днях произошел инцидент, имеющий тяжкие последствия. Он вам не рассказывал?..

– Вы имеете в виду, очевидно, скоропостижную смерть Патруновой?

– Вы слышали об этом? Ну да… Вы же были знакомы с ней… Она преподавала вашему сыну.

– Год. Даже меньше года. Я с ней встречался один, нет, два раза. Вас, видимо, интересуют ее личностные качества, связи, наклонности? Ну, что можно сказать? Я имел с ней короткую беседу, связанную с предстоящим поступлением в музыкальное училище сына. Патрунова показалась мне человеком целеустремленным, умеющим добиться поставленной цели. По собственной инициативе возила Мартина к педагогам музучилища, занималась с ним на дому, вплоть до его поступления… Ничего плохого сказать не могу…

– А с чем связано, что Мартин работает не по специальности?

– Видите ли, он ушел в академический отпуск после первого курса. Но это к делу не относится, уверяю вас, – слукавил доцент. – Сейчас он намерен восстановиться по месту учебы…

– Что вы можете сказать о своем бывшем студенте Андрее Примерове?

– Андрюша?.. Очень талантливый парень и глубоко порядочный человек. Усидчивости ему, правда, не хватало в студенческие годы, а так вполне сформировавшийся журналист. Я слежу за его публикациями в «Нашем городе». Умение набрать фактуру, раскрыть тему, стилистика, все на должном уровне. Пишет смело. Больше по криминальной части. А почему вы спросили?

– С дисциплиной у него как, нарушал часто?

– Я бы не сказал. Культурный, отзывчивый, поэзией увлекался. Но говорю же, усидчивости ему не хватало. Ну, это по молодости, знаете ли, простительный грех. Извините, а почему вы им интересуетесь?

– Это я так, для себя, как вы говорите, к делу не относится. А вот выпившим он мог прийти на занятие?

– Выпившим? Что вы! У нас с этим очень строго. Это сразу отчисление.

– Были случаи?

– Были. А ко мне вас какое дело-то привело?.. Ах, да… Патрунова… Ну все, что я знал о ней, я рассказал…

Яков Аркадьевич позвал Мартина к себе в кабинет.

– Сынок, завтра утром напомнишь мне позвонить этому… Эрнесту Ивановичу. Я должен зачитать ему вот это… – Он достал из нагрудного кармана пиджака визитку и показал ее с обратной стороны, где были выведены какие-то цифры. – Знаешь, что это такое?

– А что?

– Твоя гарантия поступления…

Следующим вечером Бородин позвонил Баяновичу:

– Что же вы, Яков Арка-адьевич? Шутки шутите?

– В каком смысле? Все как договаривались…

– Да, но я-ачейка пуста…

– Как пуста?..

Через час Баянович уже был у Бородина.

– Поймите, лю-убезный, так дела не делаются… – недовольно проговорил тот.

– Я сделал все, как вы сказали!..

– Но денег там не было!..

– Я же их туда положил!..

– Голубчик, надеюсь, вы не думаете, что я занимаюсь какими-то манипуляциями? У меня – репутация, кафедра, наконец!

– Я тоже имею ученую степень, знаете ли, и не привык к подобного рода ведению дел!

Мужчины сверили цифры. Номер ячейки, куда положил купюры Яков Аркадьевич, и код совпадали с теми, что записал по телефону Эрнест Иванович.

– Кто это мог сделать, если кроме нас двоих больше никто об этом не знал?

– Может, кто подсматривал за вами?

– Исключено. Я был осторожен…

Так или иначе, Баяновичу пришлось тем же вечером везти названную сумму домой Бородину. По пути назад Яков Аркадьевич впал в печальные размышления: «Неужели Мартин учудил?! Он видел эти цифры, но откуда было ему знать, что они означали?..» Допрос сына с пристрастием ни к чему не привел. Мартин ушел в отказ и, обидевшись, заперся в своей комнате…

Ближе к поступлению Оксана Анатольевна не оставляла своего ученика в покое. Занималась с ним практически каждый вечер. Собственно, занятия длились минут тридцать-сорок, не более. Остальное время они чаевничали за разговорами о предстоящей учебе Мартина, о том, что ему потом непременно надо будет поступать в консерваторию…

Как-то Патрунова рассказала Мартину, как трудно пришлось ей без отца. Как нелегко доставались деньги на поступление в училище. Ведь без определенной суммы Бородин и пальцем не пошевельнет, чтобы того же Мартина приняли в училище…

– Я не хочу поступать за деньги! – отрезал Мартин.

– Успокойся, малыш, обо всем позаботится твой отец. Я кое-что знаю. А ты не в курсе?

– Нет. Хотя… Сегодня он мне показал свою визитку, на которой были написаны какие-то цифры, и сказал, что это – гарантия моего поступления…

– Все правильно. Без денег у нас никто никуда не поступает, будь ты хоть семи пядей во лбу. Система так выстроена. Ты со временем сам все поймешь… Хм, чисто из женского любопытства, а что там за цифры такие были написаны? Просто интересно… Позвонишь вечером?

– Зачем звонить, я их и так помню: дата моего рождения…

Зная причуду Эрнеста насчет камеры хранения, так как самой пришлось в свое время пройти через это, Оксана Анатольевна легко поняла, что цифры означали номер ячейки и код. Она положила руку на плечо ученику и произнесла:

– Завтра у нас занятий не будет. Я уезжаю к маме. Она просила меня помочь ей на даче с утра…

Выйдя от Баяновича, Станислав Сергеевич проехал три остановки на автобусе и, выйдя на перекрестке, зашел в кафе. Заказав комплексный обед и бутылочку минеральной воды, задумался. После беседы с Мартином в баре он в качестве, можно сказать, эксперимента запил коктейль сухим вином. Легкий хмель, наметившийся вначале, улетучился через минут десять-пятнадцать.

И еще Станислав Сергеевич воспроизвел в памяти разговор с барменом Алексеем.

Оглянувшись и понизив голос, Алексей говорил:

– Мартин мне сказал сегодня, что знает, кто ее убил… Это тот парень, с которым она ушла. Перед тем как уйти, Алиса вроде сказала Мартину, что этот парень – «очень плохой человек». Одного не пойму, зачем она с ним пошла, если знала, что он плохой?..

Одновременно с этим Алексей вытащил какой-то выдвижной ящик из-под барной стойки, что-то тренькнуло о кафельный пол, и в этот момент его позвали принимать товар. «Я отлучусь ненадолго», – извинился он перед следователем, взяв из ящика какие-то накладные документы. «Мне тоже пора идти, – любезно ответил тот. – Вот только допью стаканчик». Когда бармен ушел, он заглянул за стойку, увидел бейджик с фотографией Мартина и выкатившийся из-за ящика маленький стеклянный пузырек, обернул находки салфетками и, положив в карман, вышел…

Не спеша поглощая обед, Капитан продолжал размышлять: не могло с такого количества спиртного молодого здорового парня так развезти… Сегодня должны быть готовы результаты анализа крови задержанного, а заодно надо проверить этот пузырек. Мало ли?

Что было ожидаемо, Наталье Алексиной дозвониться не удалось. «Телефон данного абонента временно не обслуживается», – сообщил оператор. Она его отключила, потому что хотела, чтоб ее не беспокоили? Либо чтобы не беспокоил… Андрей? Разговор в Союзе художников о Наталье между тем кое-что дал. И над этим стоило поработать…

– Алло, Андрей? Это Наташа. Вспомнили? Не хотите заехать как-нибудь в гости? Говорят, что долг платежом красен. А я у вас в долгу, получается. Вы же меня подвезли и даже плату никакую не взяли…

– При одном условии, – с ходу сориентировался Андрей, – что мы перейдем на «ты».

– Какой вы быстрый, однако. Ну, раз альтернативы нет, я согласна. В принципе, у меня свободен любой вечер.

– Могу хоть сейчас!

– Завтра. В семь.

– Завтра так завтра…

– Ну, все. Пока-пока.

Он еще постоял, слушая частые гудки в трубке. «И все? А где же романтика?.. Как на деловое свидание вызвала».

На следующее утро Андрея от бритья отвлек звонок. Некий мужчина приятным голосом сообщил, что у него для журналиста Примерова есть информация, которая может его заинтересовать, и попросил о встрече.

– В девять, в редакции, – ответил Андрей.

– А если не в редакции, а, скажем, в парке Горького, это же рядом? Информация конфиденциальная, не хотелось бы привлекать лишнего внимания.

– Тогда в десять…

Свернув с главной аллеи в сторону большой круглой беседки, прозванной в народе Брехаловкой, Андрей остановился. Это было место, где по вечерам собирались фанаты, чтобы до хрипоты поспорить о перспективах городской футбольной команды, которая вот-вот должна была вылететь из первого состава во второй.