Первое чтение «Ангела западного окна», 12 лет назад, было полетом над бездной, я несколько дней была как в бреду и потом потребовалось время, чтобы утрясти все хаотичные впечатления, которые в итоге выразились в одной фразе «Это невозможно». Невозможно что? Невозможно все. «Ангел» просто не от мира сего.
По отзывам вижу, что многим это позднее произведение Майринка не слишком понравилось, да и современники не отнеслись к нему с восторгом. Не удивляюсь. Как сказал Евгений Головин, оккультист и специалист по «черной» литературе:
…творческое сообщение Майринка носит принципиально вневременной характер и адресовано людям, обладающим довольно-таки специфическим взглядом на мир.
Это как раз мой случай. Лично мне эта книга причинила «травму черепа мозговую». Я ее не читала, а проживала, причем сразу в нескольких измерениях. Закончив, я еще не сразу очнулась от очарованного сна. Такое же произошло когда-то с «Мастером и Маргаритой», которых я читала в 16 лет, когда знаменитый роман Булгакова только вышел из подполья и еще не стал культовой книгой и не изучался в школе.
Есть мнение, что «Ангел западного окна» был книгой, вдохновившей Булгакова на написание «Мастера и Маргариты». Я готова была под этим подписаться после первого прочтения, в переводе Владимира Крюкова, и помню долго думала, можно ли считать Булгакова плагиатором. А вот во второй раз, на который меня вдохновил все тот же Головин сборником «Приближение к Снежной Королеве», я для разнообразия выбрала другой перевод (Галины Снежинской), и такой разительной близости не заметила.
Из текста как будто ушли какие-то детали, придававшие сходство. Хотя все равно остаются розы, Понтий Пилат и «Что есть истина?», гроза, параллелизм некоторых сцен, полет в автомобиле с непонятно кем за рулем, жертвенность женщины, любовь к пожарам, голые гражданки и тема черных котов, но в целом, по духу, «Ангел» и «Мастер» – совершенно разные книги, и Булгаков однозначно ближе к народу.
Для того чтобы понимать «Ангела западного окна», нужно хотя бы немного разбираться в алхимии, иначе книга потеряет как минимум одно измерение, причем самое важное, потому что весь сюжет завязан на алхимической трансформации героя. Хотя правильнее будет сказать – героев. Это книга двоящихся судеб, повторяющихся историй, двойственных персонажей, двуликого Януса, или Бафомета, где действие происходит на разных планах и в разное время.
Одна линия развивается в современные автору 20-е годы 20 века, а историческая часть уходит в 16-й и начало 17-го века. Написала «развивается» и поняла, что вру. Там ничего не развивается, а все случается, причем непонятно где: герой мог вполне не выходить из своего кабинета большую часть времени, а мог и вовсе вообразить себе всю эту историю в одно мгновение, когда прикоснулся к опасному наследству, пришедшему по почте. Это как у Гессе, когда ученик йогина нагнулся зачерпнуть воды, прожил всю свою жизнь за один миг и тут же ее отменил.
Самая интересная история в «Ангеле западного окна» происходит вне реальных времени и пространства (если вообще есть какие-то реальные время и пространство), и она то летит, то застывает в неподвижности, то горит, то открывается бездной, пространством снов, воспоминанием о том, чего не было. Кто вообще надоумил автора сочинить роман на такую странную тему, про математика и алхимика, жившего во времена королевы Елизаветы?
В комментарии к собственному роману Майринк объясняет, что в молодые годы, узнав о Джоне Ди, он был просто одержим его судьбой. Он бродил по переулку Алхимиков в Праге и мечтал встретить Доктора Ди и получить от него урок герметического искусства. Ди являлся молодому человеку даже во сне, и позже, когда Густав Майринк стал писателем, он решил написать роман, в котором Джон Ди будет действующим лицом.
Майринк не был традиционным автором, и просто исторический роман казался ему «тленом», поэтому он придумал сюжет о современном ему герое, который связан с историческим Джоном Ди узами кровными и духовными, хотя правильнее будет сказать – кармическими. Ведь герой, считающий себя потомком баронета Глэдхиллского, не просто расследует историю, произошедшую с его предком, он полностью идентифицируется с ним, переносится в прошлое и ощущает себя Доктором Ди, и его наследство – больше, чем пачка обгоревшей бумаги («рукописи не горят» – исторический Доктор Ди как бы сжег свои записи, а потом нашел их невредимыми под розовым кустом), это миссия закончить трансформацию, которая не удалась Джону Ди в силу заблуждений и хождений кривыми дорогами. Ди ступил на путь магии и спиритизма, которые отвлекли его от истинных целей, хотя он не на миг не забывал своей Зеленой Страны, Гренландии. Гренландии не географической, а алхимической, где его ждет женская ипостась его существа, королева. Он так и не соединился со своей королевой, не объединил мужскую и женскую сущность в прекрасном андрогинном существе.
Про алхимическую подоплеку и разговоры с ангелом я писать не буду, потому что собственного мнения по этому поводу не имею, о том, что происходило в романе с алхимической точки зрения, я знаю в основном от Евгения Головина, его рецензия на «Ангела западного окна» была включена в издание в переводе В. Крюкова, а также в сборник «Приближение к снежной королеве». А вот историческим Джоном Ди я тоже заразилась от Майринка, и теперь обречена читать про него дальше.
Как выяснилось, это исторический Агент 007, именно так он подписывал свои донесения британской королеве Елизавете. А также он герой пьесы Шекспира «Буря», человек, который написал знаменитое предисловие к эвклидовой геометрии, не веря при этом в возможность существования прямой линии («живая изменчивость пространства искажает геометрические аксиомы»), и вообще многое из того, что про него врали – правда, если конечно существует какая-либо историческая правда.
Возвращаюсь к роману. Обе реинкарнации героя, Ди и его потомок, имя которого мы узнаем на последней странице из газетной заметки, а через книгу он проходит безымянным «я», оказываются вовлеченным в противоборство демонических и светлых сил. Демонические силы в романе представляют… иммигранты из России. Черкесская княжна Хотокалюнгина – воплощение черной понтийской Исаиды, богини не вполне ясного происхождения. Есть искушение назвать ее известной всем Изидой, но это будет ошибкой, она скорее носит черты Кибеллы; упоминает Майринк и кошмарную шотландскую богиню, требующую жертвоприношений черных кошек.
Другой персонаж с российскими корнями – антиквар Липотин, посредник и медиатор, хотя и второстепенный персонаж, он все время продвигает историю, открывая очередной рояль в кустах, восстанавливая связи с прошлым при помощи артефактов, которые он приносит герою. У него есть двойник во времени Ди, царский (Ивана Грозного) магистр Маски. Непонятно, что магистр делает в Англии, но он тоже подбрасывает Джону Ди магические предметы.
Светлое братство представляют лаборант доктора Ди Гарднер и погибший друг барона Теодор Гэртнер – созвучие говорящих фамилий, садовники, взращивающие розы в саду братства. Когда Джон Ди сбивается с пути и становится почти одержимым, Гарднер покидает его, чтобы вернуться к смирившемуся старику в преддверии его смерти и проводить в ту страну, из которой не возвращаются.
Но Ди не заслужил свет, поэтому он был обречен застрять вне времени и пространства, в замке Эльсбетштайн, хранителем артефакта, в ожидании потомка, который его освободит, и своей королевы. Тут надо сказать об основном недостатке романа, который многих от него отталкивает – это нечеткость сюжетной линии. Есть одержимость Ди Гренландией (как уже сказано не реальной землей, а Зеленой Страной, где успешного адепта ждет соединение со своей женской ипостасью), есть трансформация, в которую он ввязывается не вполне осознанно, есть происки темных сил, увлекающих искателя прочь от его пути, но, в целом, все происходит довольно хаотично и получается, что герой (как Ди, так и его потомок) приходит к каким-то результатам по большей части случайным образом, что впрочем, не противоречит логике жизни, которая хаос по своей природе, но противоречит канонам литературы.
И теперь о самом проблематичном: женских персонажах. Они в романе скорее символы, чем реальные женщины: это демоническая пожирающая женская сила, недостижимая королева – предел стремлений героя, и преданная любящая женщина-жертва. Если с первыми двумя все относительно понятно, то третьей отведена самая непонятная роль, причем в обоих временах.
Королева – эта тот женский элемент, соединившись с которым адепт обретает целостность. Сначала все чаяния Джона Ди устремлены к реальной королеве Елизавете, но, пытаясь привлечь ее с помощью магии, он овладевает не ей, а некоей демоницей, суккубом, и это ложный путь, который закрывает ему доступ к Елизавете (она становится Снежной Королевой, отчужденной и далекой).
Потом алхимику открывается путь к другой короне, короне адепта, и королева – уже не реальная женщина, а женская ипостась, необходимая для трансформации героя. В это противостояние полярных женских сущностей непонятным образом вплывает преданная и любящая Джейн, она же Иоханна, но роль им обеим выпадает странная – она приносится в жертву, и жертва эта довольно бессмысленна. Она ничего не решает и не выкупает, особенно в истории доктора Ди. Она превращается в насмешку, в хохот равина, в возвращение в разрушенный замок без надежды на что бы то ни было.
Иоханна, повторение Джейн, но очищенное. Ее жертва добровольна, но непонятно, почему она должна способствовать трансформации героя. Она даже не избавляет его от финального искушения – перемещаясь за пределы досягаемости, Иоханна оставляет своего возлюбленного с фантомом княжны. Похоже, эта линия воплощает земную любовь, которая должна умереть, чтобы герой мог жить преображенным в вечности.
При втором прочтении я взглянула на роман более трезвым взглядом, но он не потерял свою магическую силу. В «Ангеле» есть динамика, пламенная сила и остроумие, которые предохраняют автора от эзотерического пафоса и темного мистицизма, а определенная остросюжетность позволяет поддерживать интерес. Получив опасное наследство, сопровожденное надписью «сожги или сохрани», барон Мюллер (вспоминается «садовник Мюллер» из Мюнхгаузена) сразу же безоглядно бросается разбираться в запутанной истории из прошлого, и мы бросаемся за ним.
Безумство храбрых всегда вознаграждается. Полусумасшедший герой достигает того, что не получилось у умудренного алхимика, а опьяненный адской смесью герметизма, кабалы и какой-то там тантры (подлинность – под вопросом) читатель получает зажигательную историю, хотя порой и закрадывается мысль, а не сон ли все это или бред.
И да: конец шедевральный. Гомерический хохот.
