Вы можете стать обладателем клада!

Золотые слитки – такую награду получит самый внимательный и сообразительный читатель этой книги.

Все мы родом из детства. Воспоминания детства самые добрые, самые теплые, самые светлые. Кому-то запомнилась колыбельная матери, кому-то первый школьный звонок, кому-то первое увлечение, со временем переросшее в первую, пусть и трижды наивную детскую любовь. Все это было и в моей жизни. Однако из детских и юношеских воспоминаний мне наиболее запомнилось то, какое потрясающее впечатление произвели тогда на меня прочитанные книги «Остров сокровищ», «Робинзон Крузо», «Одиссея капитана Блада»… Совершенно неповторимый и романтический мир, в который я окунулся при прочтении этих романов, настолько поразил меня, что и спустя годы, став уже взрослым человеком, я так и остался «болен» этим увлечением. Все книги, что я написал, и которые, дай Бог, напишу в дальнейшем, появились на свет благодаря упомянутому, все никак не проходящему, увлечению.

Дальние плавания и необыкновенные приключения, воинственный клич, доносящийся с палубы пиратского судна и жаркая абордажная схватка. Это то, что волнует души многих романтиков. Однако при всем этом существует и нечто иное, что еще больше приводит в трепет любителей приключений и кладоискателей. Я имею в виду клады и сокровища. Не обошла эта страсть стороной и вашего покорного слугу. Сколько литературы мне пришлось перечитать в детстве и юности, чтобы выудить оттуда все, что касалось таинственных историй о сказочных сокровищах, на островах Пинос, Оук, Григан, Кокос и других. Сколько вашим покорным слугой было перелопачено земли в местах, где по рассказам матери раньше находились дома помещиков, спешно бросивших их, и бежавших прочь, от революции семнадцатого года.

Однако самое удивительное заключается в том, что мне всегда нравилось не столько искать клады, сколько самому прятать их! Не один такой «клад» я закопал, будучи пацаном, на подворье родительского дома, да замуровал тайком от взрослых в стену дворовых построек, в то время, когда строители уходили на обед. Я не зря взял слово клад в кавычки, поскольку ничего сверхценного спрятать в шкатулки, выпрошенные для этой цели у матери, я тогда, естественно, не мог. Впрочем, это как сказать. Помимо моих «Обращений к потомкам» да дневников, там были и старинные дедовы пуговицы, с выгравированными гербами да годом изготовления, найденные на чердаке, XVIII века коллекция собранных мною же старинных монет, среди которых, помнится, были очень редкие.

Однако проходили годы, и мысль о самом настоящем, реальном кладе, приобретала все более зримые очертания. Повторюсь: мне хотелось не найти такой клад, а самому спрятать его. Было бы просто здорово, если бы мой клад начал интересовать и волновать кого-то так же, как меня самого увлекали в юности клады островов Григан, Кокос и других. Какие страсти кипели вокруг этих кладов! Какие величайшие драмы разыгрывались при поисках этих сокровищ! Так до сих пор, кстати, и не найденных! Сколько кладоискателей, с горящими от возбуждения и азарта глазами, копались в архивах, выуживая любые сведения обо всем, что касается интересующего их вопроса, а затем самолично брали в руки лопату и с трепетом в душе, замирали, когда ее лезвие натыкалось на очередной находящийся в земле камень.

Естественно, что самолично и в одночасье я не мог предложить миру клад, окутанный ореолом подобных легенд. Однако сделал все возможное, а может быть, и невозможное, чтобы моя задумка имела и неповторимую изюминку, и интригу, и конечно же, тайну! Что это за клад, если его не окружает все, перечисленное выше?! Идея самому спрятать клад, зашифровать координаты этого места и включить его в текст одной из своих книг, родилась, возможно, у меня еще в детстве, когда я исписывал толстые общие тетради своими первыми, пусть трижды примитивными, повестями и романами «Приключения одноглазого пирата», «Приключения на суше», «Морские приключения» и так далее.

И вот теперь, в зрелом возрасте, пришло время воплотить свою мечту в реальность. В каждом из своих романов, из приключенческой серии «Пиратские клады, необитаемые острова», я зашифровал место, где спрятан клад. Это не простая шифровка. Это целая история, умело вплетенная в сюжетную линию, которая и будет являться разгадкой того, где же находится обусловленное место. Сама по себе эта тайна, спрятанная в книге, должна волновать кладоискателей не меньше, нежели сам клад. Чего-чего, а опыт в подобных зашифровках у вашего покорного слуги имеется! Еще в детстве, мы, пацаны, начитавшись о похождениях Шерлока Холмса, зашифровывали друг другу послания в виде пляшущих человечков.

Долго пришлось поломать голову над тем, из чего же будет состоять клад. Решил остановиться на обычных золотых банковских слитках, которые ныне без проблем можно приобрести в различных коммерческих банках.

Кроме того уже сейчас серия «Пиратские клады, необитаемые острова», на мой взгляд, является настоящим подарком для любителей приключений, романтиков и кладоискателей. Как я любил раньше ломать голову над разгадкой всевозможных логических задач и прочих расшифровок! Хотелось бы верить, что и другие, читая мои книги, познают присущий вашему покорному слуге азарт, пытаясь разгадать тайну неуловимой зашифровки.

Утешу самых нетерпеливых: в «Золотом острове» я не так уж и сложно зашифровал вожделенное место, чтобы у вас была возможность рано или поздно добраться – таки до золотишка и убедиться, что автор вас не обманул. Но в следующих книгах… Вы знаете, я не против, чтобы мои тайны волновали многих и после меня. Я просто поражен выходкой знаменитого пирата Оливье Вассера, который во время казни, в последние мгновения своей жизни, уже с петлей на шее, с криком: «Мои сокровища достанутся тому, кто прочитает это!», бросил в толпу, собравшуюся вокруг виселицы, нарисованную им карту с замысловатыми и непонятными надписями по краям. С той поры прошло ни много, ни мало: два с половиной столетия, а ни одно поколение кладоискателей многих стран так и не могут разгадать тайну загадочной карты, которая не перестает будоражить их воображение.

События осени 163… года дали обильную пищу для разговоров лондонским сплетникам. Люди всегда склонны посудачить о чем-либо новом, необычном, а когда все это сопряжено со сказочным богатством, окутано пеленой таинственности, оно тем более будоражит умы окружающих. Неожиданно яркий и стремительный взлет неизвестного графа Джоржа Сленсера заставил заговорить о нем даже в высших кругах лондонской аристократии. Сразу же нашлись знатоки, которые с озабоченными не в меру лицами, выражающими полную осведомленность во всех делах, (разумеется, из надежных источников), уверяли своих собеседников, что граф родом из Бристоля, и покойный отец его бил человеком отнюдь несостоятельным, во всяком случае, ничем не выделялся среди дворян. Когда же за дело взялся предприимчивый сын старого графа, успехи не заставили себя ждать. Удивительно, правда, как смог Сленсер с мизерного капитала, унаследованного от отца, начать сверхширокий размах своей деятельности. Ведь было очевидно, что для столь масштабных его начинаний нужны весьма значительные суммы. Поговаривали, что здесь, что-то не так, но дальше разговоров дело не шло, да и сомнительно, чтобы двинулось, поскольку многие деяния графа были покрыты густым туманом. В одном только все сходились; неспроста, ох и неспроста граф перебрался в Лондон, в этом поступке проглядывалось желание приблизиться ко двору. Да, собственно, граф и не скрывал его. Поражала противоречивость в поведении графа: многое в его делах окружалось ореолом сверх таинственности, иные же поступки он совершал нарочито открыто. То он вел себя как сверхбогач, то вступал в прямые контакты с чернью, и дамочки из высшего света, прослышав об этом, непременно ахали, усиленно работая веерами, или поспешно прикладывали к своим неотразимым, как им казалось, носикам кружевные платочки, обильно окропленные благовониями.

Пытаясь объяснить эту экстравагантность графа, иные отдавали себе отчет в том, что наверняка он делает это неспроста, и кроется за этим, без сомнения, какая-то выгода. Кто знает, но, может быть, благодаря именно причудам графа и пришел к нему колоссальный успех.

Наконец, мы подошли к событию, которого так ждала лондонская знать: граф готовился дать сверхроскошный, судя по разговорам, обед в своем новом, только что построенном доме, который «стоил своего хозяина». Даже факт строительства сам по себе вызывал уважение к графу. Ведь издаваемые в 1580 году и другие в 1593, 1607 и 1625 указы о строжайшем запрещении нового возведения домов в Лондоне, дабы ограничить нездоровый рост города, отличались строгостью. Исключения делались в редких случаях и лишь в пользу богачей. Всем хотелось взглянуть на диковинные по тем временам строительные новшества, которыми изобиловал новый дом графа. К примеру, лондонцы давно привыкли, что все комнаты: передние, салоны, спальни – располагались анфиладой, и мыслить себе не могли, что может быть иначе. Изобретенные сэром Джоном Хэрингтоном уборные были широко внедрены графом в своем доме, и это было непривычно для многих лондонцев, которые по старинке продолжали выливать содержимое ночных горшков, простите за пикантную подробность, в окна.

Ну, да будет об этом! Итак, ближе к обеду к дому графа один за другим начали подъезжать роскошные экипажи, из которых, не спеша, выходили чинные дамы в шикарных туалетах, с прическами в фунт высотой, молодые люди в шляпах с золотыми галунами. Их встречала огромная, подчеркнуто торжественная приемная-зала, изобилующая орнаментами, скульптурой, парадной мебелью. По стенам висели роскошные блюда, картины, сами же стены были расписаны сложными причудливыми композициями, поражающими странным декором с бесконечным количеством оттенков. Другие комнаты также не уступали в роскоши своего убранства: драгоценные ткани на восточный манер, вышитые стилизованными цветами, китайский фарфор, серебреные подсвечники, агатовые чаши, инкские кубки, в обязательном порядке, помимо всего прочего, инкрустированные слоновой костью, серебром, перламутром или кораллом, горным хрусталем, перечным или эбеновым деревом, что подчеркивало баснословность богатства их хозяина.

Приглашенные были, конечно же, людьми весьма состоятельными: лорды, бароны и прочая лондонская знать, но все в доме было устроено так, чтобы и их поразить великолепием и блеском. И стоял за этим тайный умысел хозяина, открывающий ему дорогу к расположению высшего света Лондона.

– Прошу, господа, отведать скромные угощения, приготовленные моими поварами! – Голос графа, и без того громко звучащий под сводчатыми потолками, еще более усиливался при слове «скромные», что дало основание присутствующим догадываться о том, что хозяин явно лукавит.

Уже в самом обращении чувствовалась неординарность: ведь обычно к столу приглашал метрдотель, здесь же сам хозяин прислуживал за столом.

Яства поражали разнообразием и богатством. Фаршированные трюфеля, легочный паштет и паштет из красных куропаток, паштет из тунца и белый соус, говяжий студень и студень из кабаньих голов, фаршированный окорок и вареные языки, колбасы и сыры. Ко всему этому подавались соусы, в которых были смешаны самые разнообразные ингредиенты: мускат, амбра, перец, миндаль, розовая вода. Трапеза состояла из бесконечного количества перемен, и при каждой метрдотель со шпагой отдавал приказания о смене тарелок, а через каждые две – и о смене салфеток. Разнообразно сервирован и убран стол: на скатерти, со всех сторон свисавшей до пола, выделялись столовые приборы с ручками из слоновой кости, солонки с причудливо изогнутыми краями-зубцами, подставки для больших блюд. И уж вовсе восхищало столовое серебро: великолепные ложки с ручками, инкрустированными благородными камнями, еще более изысканно разукрашенные вилки, что само по себе было диковинкой, так как в те времена они еще не употреблялись. Весь этот блеск еще больше поднял авторитет графа в глазах представительниц прекрасного пола, присутствующих на этом празднике. Ни для кого не было секретом, что тридцатипятилетний граф одинок, никогда не был опутан узами Гименея, и не нужно обладать исключительным умом и поразительной догадливостью, чтобы понять, как это обстоятельство действовало на дамочек, у кого количество бриллиантов на шее и пальцах не столь многочисленно, как того хотелось бы, а экипажи для поездок уступали великолепию других. Да разве только это! Каждая отдавала себе отчет в том, как изменится ее жизнь, если она покорит сердце графа, а затем, естественно, завладеет и его кошельком. Но сначала нужно сделать первый шаг, а это непросто, ведь вот какая в этом смысле разворачивается конкуренция. Надо чем-то выделиться, чтобы обратить на себя внимание графа, и каждая делала это по-своему, в силу своих возможностей. Одни считали, что добьются-таки своего, благодаря ослепительности нарядов; иные веровали в неотразимость своих бриллиантовых колье, третьи, не располагая столь весомыми аргументами, надеялись на чудодейственную силу благовоний, которые, по их мнению, несомненно охмелят графа, и на эффект припудренных розовых щечек. Знал бы он, на какие мучения пошли сударыни и мадемуазели, чрезмерно затянутые корсеты, и как увеличивались мучения эти в меру уменьшения яств на столе.

Но в компании находилась женщина, которая поставила целью добиться расположения графа, благодаря лишь силе своего ума. Ничего сложного для нее в этом не было, поскольку метод уже давно испытанный: всем, чего добилась в свои двадцать восемь лет, она обязана была своей сообразительности, смекалке и холодному расчету. Для нее стало истиной, что для достижения цели нельзя гнушаться никакими, даже самыми неблаговидными поступками, ибо цель оправдывает средства. Итак, знакомьтесь: графиня де Кайтрайт, которая сыграет роковую роль в развитии дальнейших событий. Даже именем своим она обязана предприимчивости и хитрости, с помощью которых в ранней юности, будучи девицей, отнюдь не благородного сословия, обольстила старого знатного графа с одной единственной целью: сделать себе имя и титул. Аппетит приходит во время еды. Зачем же просто бросать глупого старика, как она планировала вначале, когда можно прибрать к рукам фактически все его состояние, ведь старец проживал в полном одиночестве. Прямо и косвенно «подсобив» несчастному, к которому питала отчаянное отвращение, перебраться в мир иной, графиня стала обладательницей солидного состояния, которое, однако, через несколько лет таковым уже не являлось. Проявив полное безразличие к делам, сама их не вела и не передоверяла, предприимчивому помощнику, такая ошибка просто удивительна для рассудительной во всем графини, она увлеклась покупкой дорогих украшений, экипажей, не пропуская при этом всевозможных банкетов и пиршеств, и через некоторое время с ужасом обнаружила, что осталась почти ни с чем. Спасением могло стать новое удачное супружество с состоятельным человеком, но таковые графине не попадались, а молодые щеголи, с которыми графиня коротала свои вечера, сами не прочь были погулять за чужой счет и поэтому, кроме любовных утех, никакой выгоды графине не обещали.

Появление в поле ее зрения столь блистательного и, главное, состоятельного человека, при этом очень даже недурного собой, представилось для графини де Кайтрайт, как она посчитала, знамением судьбы. Тем более граф – новый человек, она надеялась, что он не был наслышан о ее слегка подмоченной репутации. Направляясь на банкет, дамочка нисколько не сомневалась, что не упустит возможности сделать первый шаг на сближение с графом.

А пиршество в это время достигало своего апогея. Гостеприимный граф олицетворял полное благодушие: весело болтал с гостями, толковал с ними об утонченности кухни, о полезных свойствах блюд, находящихся на столе.

– Светилами медицины доказано, что бульон расслабляет ткани желудка, поэтому употреблять его весьма полезно! – говорил граф.

Присутствующие одобрительно кивали в ответ и, уже и без того не в меру насытившись, все же соблазнялись еще одним блюдом.

– А сейчас, господа, – торжественно произнес хозяин застолья, – главное блюдо нашей трапезы!

С этими словами дюжина бравых слуг ловкими движениями взгромоздила посреди стола огромного жареного кабана, поданного целиком.