тобой на войне. Будем живы – это не забудется.
Мне отчего-то ничего не страшно сейчас. Самое большее, что могут сделать немцы, – это убить нас. Но это, в конце концов, не самое страшное. Сколько уже лет ведут они бесчеловечную войну, а люди остаются людьми.
– Дэ ж ваша пилотка? – Панченко уже критически осматривает меня.
Нету пилотки. Мне всегда доставалось от тебя за непорядок. Ругай и сейчас. Я не понимал прежде, что это приятно – когда тебя ругают.
– И галихве в крови.
Вот видишь, опять виноват. Не сердись, Мышкó, наживем новые галифе. И пилотку наживем, было бы на что надевать.