Его кровавый проект

"Его кровавый проект" - это не стандартный детектив с неизвестным до конца преступником и даже не формат "Коломбо", когда единственное, что требуется доказать - вину подозреваемого. Нам с самого начала известен убийца - семнадцатилетний Родрик Макрей, уничтоживший три жизни однажды в 1869г. Благодаря структуре этой хроники преступления мы практически сразу также узнаем и о том, что повлекло кровожадную расправу - правда, из уст самого парня, что точно не вызывает уверенности в истинности рассказываемого. В конце концов, если бы реальность стопроцентно совпадала с впечатлением самого палача - вряд ли появилась бы эта книга, даже сдобренная медицинскими заключениями. Следующим параграфом "Его кровавого проекта" выступает мнение любителя криминалистики некоего доктора Мунро, который, к сожалению, не только не предоставляет каких-либо обоснованных убеждений, но и на последующем суде демонстрирует свой непрофессионализм, поскольку ни имен исследователей психологии преступлений и основ анализа личности людей, совершающих их, не знает, ни даже не имеет никакого образования в данной сфере.

В целом, суд и вердикт, которым завершается история мальчишки, потерявшего мать, живущего в тотальном чувству тоски и печали, подвергающегося издевательствам и избиениям, а также никогда не получавшим результаты от мечтаний и желаний, не является чем-то непредсказуемым. В принципе, все ясно с самого начала - основной вопрос, преследующий нас на протяжении всей истории, и, пожалуй, являющийся смыслом опубликования этой рукописи - безумен преступник или вменяем? К сожалению, серьезных научных подтверждений читатель так и не получит, несмотря на то, что вердикт все же был принят, а наказание понесено убийцей - лишь догадки, лишь предвзятые мысли, основанные на неразвитости еще в те времена научной мысли и в психологии, и в психиатрии, и в криминалистике (одно сходство с мыслишками Ломброзо об особенностях "морды лица", свидетельствующих о преступном нутре, чего стоят) стали основой вынесения решения.

Со своей стороны выскажусь относительно безумства преступника - не вижу его там. Хотя анамнез с самоубийствами в семье и резкие скачки настроения, присущие самому Родрику, могут служить доказательством обратного - абсолютно сознательное отношение к произошедшему и своей в этом роли свидетельствует о психологическом нарушении, не затронувшем психику. Схожим примером можно привести женщину, которая убивает мужа при условиях: отец издевался, был притянут* партнер-подобие - замкнутый круг привел к депрессии, из-за которой нарушились даже биологические нормы - издевательства все ухудшались и становились изощреннее - терпение оборвалось/произошло убийство. В этом случае нельзя говорить о психическом расстройстве - аффекты и психозы не есть их примером, скорее, на лицо проблемы психологического рода - непроработана привычка существовать лишь с извергами, невозможность представить здоровый выход из ада и пр. Естественно, гарантировать наличие такого же точно "диагноза" у книжного персонажа (пусть даже жившего когда-то) я, как и любой другой, не могу, так как не имею возможности общения, выяснения обстоятельств и подробностей и, в конце концов, фильтра от выдумок и проекций автора. Как и к каждому художественному произведению, в котором персонаж намекает на необходимость поиска пси-объяснений, подхожу с позиции "думаю, что... мне кажется так..."

"Человек не больше способен разглядеть что-то в уме другого человека, чем разглядеть что-то внутри камня", - говорит следователям Черный Макрей, отец семнадцатилетнего Родрика Макрея, которого обвиняют в изуверском убийстве троих человек, и сам он эти обвинения не отрицает. Однако собственные мемуары юноши, этакая книга в книге, проливают свет на то, что побудило парня взять мотыгу и клюшку и пойти забить до смерти деревенского констебля, его дочь и маленького сынишку. Признаться, от того, как хитроумно и систематически этот самый констебль Лаклан Брод унижал и доводил Черного Макрея, я удивилась, что сам мужчина не взялся за вилы. Это Шотландия середины девятнадцатого века, забытая богом деревня на побережье, где владеет всем помещик, а фермеры-арендаторы на его земле бесправны и всецело зависимы от милости феодала. Несчастные забитые люди, которые в жизни только и видят, что клочок обрабатываемой земли да соседей - в деревне всего девять домохозяйств.

Показательный момент, когда Родди с отцом приходят к фактору (это управляющий поместьем) пожаловаться на самоуправство Лаклана Брода, они просят фактора показать им правила, о нарушении ими которых им вечно твердят - хотя самих правил никто в глаза не видел. На что фактор утверждает, что прочитать законы хотят только те проходимцы, что хотят найти в них лазейки и безнаказанно нарушать и выгоняет из кабинета. Действительно, зачем холопам знать законы - гораздо проще обвинить их в нарушении (незнание не освобождает от ответственности) и слупить штраф. И плевать, что водоросли на берегу собирал годами и сам Черный Макрей, и его отец, и дед, и прадед - сейчас констебль сказал, что нельзя без разрешения помещика это делать, поэтому будь добр всю эту кучу, которую вы с сыном полдня собирали, уродуясь на скалах, вернуть на место. Я с моим темпераментом, наверное, после такого удобрила бы свой огородик мозгами этого констебля, и плевать, что это последнее, что я сделала бы в своей жизни. Чем так жить, лучше никак.

Мне понравилось, как автор хитро сделал, сначала дав читателю прочесть исповедь самого Родрика, а потом показав отчет врача (напыщенный и тупой, все вот эти модные в девятнадцатом веке выкладки про связь формы черепа с интеллектом) и допрос свидетелей, которые добавили еще несколько важных штрихов к портрету. Сам Родди очень мало говорит про сексуальные мотивы (секс - это грязно и стыдно), зато несколько свидетелей говорят, что парень был озабоченный (блин, а чего вы хотите от семнадцатилетнего подростка? Там он весь сплошной играй мой гормон), подглядывал за девками в бане, а убитую девушку еще и зверски изнасиловал. Отношение к женщинам в романе, кстати, стандартное для дремучего патриархата - если залетела без мужа, откажут от дома, чуть более богатый класс прислуги из поместья относится к дочкам фермеров как к партнершам для потрахушек за мелкий прайс или доброе слово, пожаловаться кому-то на приставания нельзя, ибо стыдно да и на смех подымут, свидетелей-то не было, а тут слово девчонки против слова уважаемого человека. Судьба сестры Родди тоже печальна.

Вообще мои симпатии изначально были на стороне Родди, потому что у парня отношение к животным не свойственно деревенскому мальчишке. Он спасал птичек и детенышей мелких зверей и как мог их выхаживал, вытащил барана со сломанной ногой из болота и даровал ему быструю смерть, а не мучительное засасывание в топь, на охоте шуганул оленя и тем самым спас ему жизнь, прекрасно понимая, что после такой выходки о том, чтобы выбиться в егеря или на другую работу, более почетную, чем фермерство от урожая к урожаю, придется забыть. Если это признак моральной неблагонадежности или имбецильности - ну хз, по-моему, ходить брюхатить соседских девок, прикрываясь собственной властью, куда более аморально и подло.

При чтении я не раз вспоминала Вкус дыма Ханны Кент, и невольно сравнивала двух авторов и их способ подачи материала. У Макрея больше упор на факты, а у Кент на психологию, хотя Кент взяла за основу реальный случай, а Макрей все сочинил, но подал как true crime. У обоих получилось очень хорошо.

Странной для меня оказалась эта книга, и впечатление после себя она оставила какое-то неопределенно-расплывчатое, хотя, казалось бы, такое я читаю и такое мне, как правило, нравится. Но вот не заинтересовалась сборкой книги, не прониклась ее непосредственными героями, не поняла общего замысла.

Начать с того, что автор делает упор на достоверность написанного. По крайней мере, сам он в это верит или уверят себя и нас, что верит. Попалась, мол, ему тюремная рукопись некоего Родрика Макрея, молодого совсем еще мальчишки-подростка, в далеком 19 веке обвиняемого в жестоких убийствах, с признательными показаниями в них. Подчеркивая, что данные мемуары были в разных изданиях много раз переиначены, извратив во многом смысл написанного, Г.М.Барнет решил придерживаться того мнения, что именно его вариант правилен. В дополнение к нему пошли выдержки из книг и газетных хроник о следственных действиях, проводимых по данным преступлениям, а также о самом судебном процессе. Из признания автором уже следует, что его участие в написании этой книги минимально; он лишь собрал по кускам те факты, которыми располагал, поэтому не стоит при чтении удивляться сухости и нежеланию произведения вдаваться в излишние детали. Все это уже было написано кем-то задолго до нашего автора.

И вот читаем книгу. Первая ее половина - письмена молодого Родрика. О жизни в убогом поселке из 9-ти домов, об умершей в родах матери, о черством и равнодушном отце, о братьях и сестрах. О своих мечтах, первой влюбленности и конфликтах с вредным управляющим их поселка, что после привело к трагедии. Об убийстве, в котором он скупо признается и особенно раскаиваться не будет. Вторая половина книги вберет в себя все допросы, осуществленные по этому делу с участием соседей и знакомых Макрея, и покажет судебный процесс, растянувшийся на несколько дней по той лишь причине, что адвокат обвиняемого будет настаивать на его безумии и, как следствие, оправдательном приговоре. Казалось бы, главный герой сознался в своих злодействах - в чем смысл всего написанного далее? Ан нет, некоторые свидетели на суде представят на обозрение несколько иную от представленной Родриком Макреем картину преступления. Читателю после прочтения останется только вынести собственное мнение, насколько герой виновен и безумен ли он.

Честно говоря, если автор хотел вытянуть из меня, как читателя, размышления по этому поводу, то здесь он не преуспел. Описание уклада деревушки Калдуи, конечно, не могло не затронуть во мне те струны, которые всегда отзываются на историческую прозу, но в остальном книга оказалась для меня крайне скупой на эмоции. Таким же блеклым показался и сам главный персонаж, убивший, к слову сказать, маленького ребенка, и оставивший после себя такой сдержанный на чувства дневник. По-видимому, сам он к себе не ждал жалости, так почему же автор захотел, чтобы я ломала голову, безумен он был или нет, если он сотворил такое? Имеет ли это значение, если вместо того, чтобы убить своего главного врага, он отправил на тот свет еще двоих - абсолютно безвинных?..

Серая, безысходная проза. Возможно, у кого-то она и вызовет желание пожалеть героя и поразмыслить над тем, насколько он был "в себе", но мне не хочется. Номинант на Букера не вызвал во мне больших чувств и желания копаться в этом.