Отзывы на книги автора «Грэм Грин»

– Я в жизни не затевала ничего незаконного, – сказала тетушка. – Как можно что-то затевать, когда я никогда не читала законов и не имею о них понятия?

Я не был женат, привык вести уединенный образ жизни, и у меня не было никаких особых пристрастий - разве что разведение георгинов. Поэтому похороны матери внесли некоторое оживление в мое однообразное существование.

Милый, милый Генри! Ты даже не представляешь себе всю степень оживления твоего существования, которую повлекут за собой эти похороны. Можно сказать, что только на похоронах и началась твоя настоящая жизнь. Ты попал в эпицентр урагана Августа. Мечты о спокойной старости среди георгинов завяли, скукожились и рассыпались в прах. Началось все с того, что нагрянула полиция (привыкай, Генри!) с подозрением о хранении марихуаны в прахе матушки. Вы можете себе представить, какое это потрясение для истинного правильного законопослушного англичанина? Генри ждет много приключений и одно самое главное путешествие «В поисках себя». Лучшего гида, чем тётя Августа, для этой цели и желать нельзя. Обеспечит экстримом с компенсацией за все годы простоя. Мировая женщина!

Книга-антидепрессант. Рекомендуется к обязательному прочтению всем занудам и брюзгам, которые, начиная с 25-ти лет, говорят про «вот уже и четверть века стукнула», «старость не радость», «столько не живут» и что-то там «про песок». Может быть, научатся чему-нибудь.

Браво, Грэм Грин! В то время как Америка стремится забыть Вьетнам, как позорное пятно неудачи для страны-победителя (сравним с таким же звучным плюхом в лужу, как русско-финская война, о которой так же стараются не говорить, но только уже у нас), Грин пользуется тем, что он британец, и смачно пинает США в пах произведением «Тихий американец». Удар настолько сильный (и заслуженный), что выражение «тихий американец» становится за бугром нарицательным и как раз сейчас пришло время его снова вспомнить, потому что годы идут, а политика всё не меняется.

Произведение типично для Грэма Грина, которого причисляют к той тоненькой прослойке писателей, чьи романы годятся одинаково и для широкой публики, и для снобистско-интеллектуальной. В конце концов, можно даже плюнуть на военную линию (что, как мне кажется, является полным кощунством) и просто наблюдать за развитием линии любовной, которая тоже весьма интересная. У нас есть несколько автобиографичный персонаж (сноска: Грэм Грин сам являлся сотрудником британской разведки) — английский журналист во Вьетнаме, который одновременно является едва ли не карикатурой на всю британскую политику по отношению к войне в то время: сидит, не рыпается и не вмешивается, только наблюдает like a sir. У него есть женщина с красивым именем Феникс, с которой он хотел бы провести тихую и спокойную старость, если бы не жена-католичка, не дающая развода. А ещё есть знакомый американец Пайл, которого можно было бы ошибочно назвать другом, хоть это и не совсем так. И вот Пайл как раз и есть тот самый «тихий американец», в тихом омуте которого водятся черти и который мостит дорогу в ад своими чудесными намерениями. Голова этого не самого далёкого юноши забита чужими мыслями: публицистикой и всевозможной агитацией, поэтому он искренне верует в правильность действий США во Вьетнаме и всячески способствует нарастанию кошмара. Самое страшное, что он действительно не понимает, что публицистика — это абстрактные строчки в газетке, а подложенная в центр города бомба — это рикша с оторванными ногами и мать с погибшим младенцем, которого она стыдливо прикрывает шляпой. «Они пострадали за демократию». Спросил ли их кто-нибудь, хотят ли они за неё страдать? Знают ли они вообще, что такое демократия? Им бы кусочек хлеба и тёплую комнату, а не статьи Пайла и высокие идеалы. Но «тихий американец» уверен в своей правоте, поэтому, наступив в лужу крови невинных жителей, он способен только сказать: «Ой, надо вымыть ботинки, мне же к послу!» Не потому что жестокий, а потому что для него это не по-настоящему.

Вот тут интересно рассмотреть отношения персонажей между собой, сопоставив их со странами. Как я уже говорила, Фаулер — типичная Британия. Пайл — США и её политика «сейчас мы всем вам сделаем хорошо, даже если мы не хотите, потерпите, будет больно». А вот Фуонг в данном случае — Вьетнам, совершенно нам непонятный. Очень многие осуждают её за то, что она готова уйти от Фаулера ради материальных благ Пайла. Но это не совсем так. Фуонг хочет не материальных, а моральных благ. Она, может, и любит Фаулера (хотя это нам тоже неизвестно, восточная душа — совсем потёмки), но с ним она не может познать радость семьи и материнства, что для неё и является настоящей ценностью (в отличие от сребролюбивой сестры, которая, впрочем, тоже хочет ей добра). Этого и хочет Вьетнам — не абстрактных благ, а конкретной сытости, спокойствия и безопасности. С Фаулером Фуонг никогда не будет полностью счастлива, с Пайлом она может хотя бы попытаться. Пайл же её не любит вовсе, он одержим идеей всё сделать правильно, жениться на ней собирается только потому, что «негоже молоденькой девушке танцевать за деньги». В чужой монастырь со своим дубовым уставом. А вот отношения Фаулера очень интересные, очень… Взрослые что ли. Он не любит Фуонг с той страстью молодости, которую ошибочно принимают за настоящие чувства, но ему настолько хорошо и комфортно с ней, что это выше любви-страсти, ценнее, особенно в старшем возрасте. И он даже действительно готов отдать её Пайлу, зная, что так она может быть более счастливой. Удивительно и заслуживает уважения. Кстати, о самой Фуонг мы так почти ничего и не узнаем, восток — дело тонкое и таинственное.

Ещё мне очень понравилась линия про военную журналистику. Наверняка так делали во все времена, Грин знает, о чём пишет: иностранных журналистов протаскивают кучами в самолётах, летящих на недосягаемой для войны высоте, показывают невнятные кракозябры на земле и рассказывают о том, что они якобы увидели и должны описать, а потом они приезжают в свои безопасные сытые посольства и за чашечкой кофе придумывают душераздирающие истории об оторванных конечностях, искалеченных детях и прочих ужасах, получая за это награды. Фаулер, напротив, представляет собой настоящую окопную журналистику, он не берёт в руки оружие и не лезет на рожон, но он действительно посещает места военных действий, рискуя жизнью, чтобы опросить простых солдат о реальных событиях. А простым солдатам даже никто и не запрещал рассказывать о правде, потому что никому и в голову не могло прийти, будто нейтральный журналист по доброй воле полезет под пули и напалм.

Финал книги даёт определённую пищу для ума. Грин показывает, что бездействие и наблюдение в случае военных действий иногда просто недопустимы. Но что же должны делать те, кто не заинтересован в войне? Они не хотят насилия, но не значит ли это, что им всё равно придётся его совершить, чтобы предотвратить большее зло? Убить одного человека, чтобы не убили десятки, сотни и тысячи? Вопрос очень сложный, хорошо, что Грин его для себя самого решил.

В последнее время, литература, проходящяя под грифом классической, мне попадалась исключительно гадливая. И я уже было зареклась читать что-либо новое для себя в этой области, собравшись полностью перейти на литературу конца 20 - начала 21 века. От нападок особо интересующихся чужой образованностью я намеревалась отстреливаться собранием сочинений Федор Михайловича, получить по голове томиком Братьев Карамазовых - мало удовольствия. Но тут в моей жизни появился Грэм Грин и избавил меня от таких крамольных мыслей и общего членовредительства.

Он великолепен. И книга его чудесна. Три дня совершенного, незамутненного читательского счастья. Совершенно не к чему придраться, может лишь к отстуствию глубокой нравственно-эточеской проблемы и назидания потомкам, но это я оставлю старым брюзгам, в которых обычно превращаются управляющие банком на пенсии, потому, что георгины вянут, жены нет, а скоро похороны. Таких управляющих банками в нашей жизни очень много, сплошь и рядом, практически, а вот тетушек Август на всех явно не хватает, вот и множится скука и уныние и лишь чужие похороны могут внести некое разнообразие в череду серых будней, ну и поиск глубинного смысла, конечно же.

Надеюсь никого не смутит мой ироничный тон, просто, мне кажется, что перессказывать сюжет снова бесполезно и глупо, это было сделано до меня и не раз, раскрывать суть и смысл книги тоже не хочется, там и так все на ладони, и роман не настолько огромный, чтобы отказывать себе в удовольствии прочитать его.

А я буду дальше про безупречность автора. Его слог, манера письма, убийственная ирония, английский юмор и удивительное чувство меры сложились в шикпрную книгу. Легкую и игривую, как пузырьки в бокале с шампанским, но вместе с тем, не пустышку. Может быть шутиха, но не пустой конфетный фантик.

Каждый выбирает сам, что ему делать со своей жизнью и как сокращать путь до стены, выращивать ли георгины на грядке или, махнув на все рукой, махнуть в Парагвай, чтобы заняться там контрабандой виски и сигарет. Жизнь, она одна, и необязательно очень долгая, и очень счастливая, но выбор у нас есть всегда, в любом случае.

"Страдание не становится более мучительным оттого, что страдальцев много; одно тело может выстрадать не меньше, чем все человечество."
Их трое - Вьетнам, Англия и Америка. Фуонг, Фаулер и Пайл. Фуонг - девушка- Вьетнам, в котором бушует война. Непонятная, таинственная, чаще молчащая, чем говорящая, которая то с англичанином, то мечтает об Америке, Статуе Свободы и небоскребах. В ее стране боль и страдания. Фаулер- английский газетчик, который уехал от жены и своей прежней жизни во Вьетнам, чтобы рассказывать своим читателям о том, что там происходит. Он старается держать нейтралитет, у него хорошо получалось, но в один прекрасный момент пришлось выбирать, за кого ты и с кем. В этом выборе оказалось много драматизма. Пайл - истинный американец, молод, обеспечен, куча амбиций. Что он делает во Вьетнаме? А гадкое дело он делает, отвратительное. Фаулеру хорошо с тихой и загадочной Фуонг ( Феникс) Но о ней же думает и Пайл. Любит ли? Вряд ли.

В романе много о войне, об отношениях. Жанр я бы определила как военная драма. Мне нравится очень, как пишет Грэм Грин. Он интересен сюжетом любому читателю, но мыслями он всегда с глубоким читателем. Его можно читать на уровне сюжета и эмоций, а можно еще и слышать мудрые рассуждения о мире, о войне, о людях, о наших взаимоотношениях, о каждой клеточке этого мира. А еще: его романы, его мысли, высказанные в них давным-давно, невероятно актуальны в современном мире. Не изменилось ничего. Судите сами:
"Но мы - кадровые военные, мы должны драться до тех пор, пока политики не скажут нам: "Стоп!" Они возьмут да и сядут в кружок и договорятся о мире, который мог быть у нас с самого начала, и тогда эти годы покажутся полной бессмыслицей."
Что изменилось? Ничего. Мир и продолжает жить по такому принципу, жить и умирать.
"Все мы во что-нибудь вмешиваемся - стоит только поддаться чувству, а потом уже не выпутаешься. И в войне, и в любви, - недаром их всегда сравнивают."
Любовь здесь показательна, как и отношения между этими странами тогда.
Грин задевает нерв и начинает на нем играть. Тут и мать с останками младенца, накрытыми шляпой, тут и рикша с оторванными велосипедной бомбой ногами... За что?
"Потом горечь проходит. Она возвращается, когда бомбишь напалмом."
Вот это тихая мощь, крик немого, когда не могу остановиться цитировать. Разве это просто история? История о чужой войне и о чужой любви? О побеге от себя, от прошлой жизни? Не только. Это все наше! Любой человек на планете имеет к этому отношение, мы живем в мире, вот по таким законам, страшным, темным, неписаным, мы живем и умираем. Пожар может вспыхнуть по росчерку пера, может затухнуть по росчерку пера, но все вокруг будет покрыто пеплом человечества.
"Разве сам я чувствую, как людям больно, пока не столкнусь с мерзостью жизни?"
Надо чувствовать, надо сопереживать, чтобы жить дальше.

Дальше...

Третья моя попытка прочитать этот роман Грэма Грина. Дело не в том, что с книгой что-то не так, если я оставляла ее два раза. Просто эта книга не совсем о том, о чем можно предположить по названию. Кажется, что она о путешествиях, а на самом деле это не совсем так. И об этом следует знать, прежде чем браться за роман, чтобы не разочароваться. Это книга о путешествии в историю тётушки - я бы так сказала.

Книга состоит из двух частей, отличающихся друг от друга по сюжету и структуре. В первой части происходит следующее: на похоронах матери пятидесятилетний пенсионер Генри знакомится со своей эксцентричной семидесятипятилетней тетушкой-авантюристкой Августой, которая начинает таскать племянника за собой, рассказывая ему истории из своей богатой на события жизни. В этих диалогах и заключается основная прелесть этой части книги - что́ рассказывает тетушка, как она это делает, как взаимодействует с людьми, которые встречаются на их с Генри пути. И все это в форме гротеска и даже фарса.

Вторая часть книги это скорее путешествие Генри К тётушке. Без нее жизнь Генри оказалась скучна и банальна, тетушка уехала и не даёт о себе знать. Может быть она умерла, а может с ней случилось что-нибудь похуже и она угодила в тюрьму... Но вдруг Генри приходит письмо с указаниями, куда ему следует приехать, а именно в Южную Америку. В этой части книги приключений намного больше, чем в первой. Ну и самое главное, здесь раскрывается главная тайна тётушки (о существовании которой я подозревала с самого начала книги и очень рада, что мои подозрения подтвердились).

Не смотря на небольшой объём, книгу я читала долго - около недели, хотя обычно Грин у меня читается легко и быстро. Пусть это и не лучшая книга, которую я у него прочитала, но все равно она мне понравилась, свою порцию удовольствия я получила.

В очередной раз убеждаюсь, что жизнь и литература – две большие разницы. В жизни никто из героев романа Грэма Грина, скорее всего, не вызвал бы у меня сильной симпатии. Возможно, сочувствие. Возможно, понимание. Но симпатию – нет.
В литературе же всё по-другому. Во-первых, парочка «страшный зануда» и «прожженная авантюристка» рождает сильный комический эффект. Во-вторых, мысль о том, что никогда не поздно изменить свою жизнь и впереди самые невероятные возможности, мне симпатична. Особенно в той её части, что взгляд на мир тоже полезно время от времени менять. Не то станешь старым занудой. И вообще герои – это две стороны моего собственного характера (а может, и любого другого). Вечно я болтаюсь между благоразумием и дикими выходками, между упорядоченностью и непредсказуемостью. И примирить эти противоречия не всегда просто (лучше всего удается как раз в путешествиях).
Грэм Грин берет известный тезис («лучше прожить короткую жизнь ярко, чем долго коптить небо») и переворачивает его с ног на голову. Во-первых, оказывается, можно и долгую жизнь прожить ярко. Во-вторых, смысла в жизни от этого не прибавляется. Если для того чтобы не уставать от жизни нужно постоянно нарушать законы, я, пожалуй, воздержусь. Не потому, что правила и предписания так уж мне милы, а потому что за всем за этим – пустота. Бессмысленная жизнь, полная мишуры и внешней интересности, гонка за чувственными удовольствиями, «попрыгунья-стрекоза лето красное пропела»… На фиг, лучше старый зануда.
Вообще роман напомнил «Иррационального человека» Вуди Аллена. Там, правда, герой, изнывающий от скуки, убивает незнакомого человека. И жизнь сразу начинает играть новыми красками. В каком-то смысле это доведение «Путешествий с тётушкой» до логического финала.

События романа разворачиваются в годы Первой Индокитайской войны (1946-1954), скорее всего речь идет о 1952 годе, когда сотрудник британской разведки будущий писатель Грэм Грин реально находился в Сайгоне и собственными глазами видел, что там происходило.

В центре сюжета - троица - англичанин, американец и вьетнамка. Они символически представляют три мира: англичанин - старые колониальные страны, вьетнамка - колонии, а американец - новую, или, как он сам её именует, "третью" силу.

Схема взаимоотношений трех героев отражает реальную расстановку. Англичанин и американец - люди одного типа, они разные, но у них есть общий знаменатель культуры. Они - миссионеры, представители мужской доминанты, готовые платить и наслаждаться. Вьетнамка представляет совсем иной тип - женский, по крайней мере, так его видел Грин, она готова дарить наслаждение, но требует взамен плату.

Но между англичанином и американцем все же есть существенная разница. Англичанин, есть мнение, что образ Фаулера достаточно автобиографичен, представляет стареющую, утрачивающую пассионарность сторону. Время Киплинга ушло, Великобритания и Франция - две могущественных колониальных державы начала ХХ века, не в состоянии удерживать народы и территории.

А вот Олден Пайл - американец - представитель молодой, сильной, переполненной соками пассионарности, нации, он готов осваивать все территории, он готов отстаивать везде интересы своей страны, не заботясь о старомодных правилах и приличиях, которыми все еще руководствуются эти стареющие аристократы колониализма.

Схватка Фаулера и Пайла за Фуонг - это схватка за господство над бывшими колониями. И в этой схватке без вариантов побеждает Пайл, потому что он не знает границ и пределов, он с обескураживающей улыбкой готов забрать чужое, он без угрызений совести идет на контакты с террористами, если есть возможность обвинить потом во всех грехах коммунистов.

И Фуонг, которая честно любит больше того, кто больше обещает и вкладывает в нее, без какого-либо душевного трепета сбегает к американцу. Исход предрешен - миром будет править "третья" сила - Америка.

Правда, старые державы просто так сдаваться не хотят - противоборство разведок и спецслужб неизбежно, поэтому временные победы у них возможны, особенно, если в стратегических целях вступить в тайное соглашение с общим противником - представителем коммунистического лагеря (в данном случае - Китай, но здесь и СССР угадывается). И тогда активный игрок - Пайл - устраняется, но это лишь передышка, на смену ему придут другие амбициозные и нахрапистые молодые люди и все равно уведут у стареющего Фаулера его драгоценную Фуонг.

Они сами придут во Вьетнам, когда оттуда уберутся французы, они придут с бомбами и напалмом, самолетами и танками. Они - Рэмбо и Маккейны - будут диктовать свои правила, но все равно проиграют. Во Вьетнаме. Но потом будут отыгрываться в Ираке, в Югославии, в Ливии, в Сирии и Венесуэле...

В романе нашли отражение трения между Великобританией и США. Грэм Грин шестьдесят лет назад точно описал принципы американской внешней политики, сегодняшние события только служат подтверждением его гениального анализа, сделанного еще на ранней стадии американского похода за мировым могуществом. Сегодня Великобритания уже не является самостоятельным игроком, следуя в фарватере США, и трения, если они еще есть, носят уже далеко не такой принципиальный характер.

Понятие "тихий американец", благодаря Грэму Грину стало нарицательным, особенно плодотворно оно использовалось советской пропагандистской машиной в антиамериканской риторике. Сейчас оно уже не популярно, потому что американцы уже давно не тихие...

После чтения я посмотрела одноимённую экранизацию 2002 года. Обычно фильмы редко схожи с моим представлением о книге, но в этот раз режиссёр постарался передать задумку Грэма Грина максимально приближённо.
В своих романах Грин часто критикует политику США. Это произведение не стало исключением. Роман несёт открытый политический контекст.
.Томас Фаулер – английский журналист, собирающий сухие факты о событиях. Сторонний наблюдатель.
Олден Пайл - представитель экономического отдела американского посольства в Сайгоне. Молодой, красивый, богатый и… непорядочный.
И, разумеется, для треугольника не хватает женщины, поэтому Грэм Грин добавляет третьего персонажа – прекрасную Фуонг. Девушка не устояла перед очарованием «тихого американца». Но, как известно, треугольник – не самая прочная геометрическая фигура, поэтому следствие не заставляет себя долго ждать. Ничто не вечно под луной!
Читать Грина продолжу. Хорошо, что ещё не всё перечитала) Достойный и умный автор.

Небольшой роман про Войну и про Любовь. А если быть точнее, то про совершенно разных, непохожих людей, которых сталкивает война во Вьетнаме. Молодой американец Пайл, английский журналист Фаулер и очаровательная вьетнамка Фуонг. Но не думайте, что главное в книге — это вот такой любовный треугольник. Хотя это и достаточно интересная тема. Главное — противостояние двух столь разных мужчин, двух позиций, двух стран. Очень сложная книга, написанная простым языком.
Первое знакомство с Грэм Грином. Удачное.

Тетушка с курагой и апельсинами.

Это мое счастье, что мама настояла на своем и меня назвали Юлия. Есть в моем имени что-то летнее, радостное. В каком-то плюс-плюсквамперфекте давно забытый маленький мальчик Костя так и выговаривает: Ию-уу-ля. Ага. И я говорю - красиво:)

Конечно, собака порылась не в июле как в летнем месяце. Просто на даче мы жили с братом. Юра и Юля. Когда наши восхитительные бабушки, Аня и Люба, звали нас домой, то легко и красиво получалось выкрикивать наши имена именно в этом порядке: "Юра и Юля! Домой!" Вот и услышалась нашему соседу Костику волшебная Июля:)

Сегодня же, реально взглянув на положение вещей, я, пожалуй, все больше склоняюсь к императорскому - Августа. И не только потому, что император, не только потому что... ну, кто читал, тот все знает про докторскую диссертацию, за которую я засела 30 марта, а еще и из-за, конечно, книжки. "Книжная женщина" не дает умереть женщине реальной, а та и не сопротивляется порции здорового чтения и душеспасительных размышлений.
Итак. Аплодируем стоя: Грэм Грин. Комедианты. Путешествия с тетушкой.

Дальше...

Гусары молчат! Хотя... Здоровый смех еще никогда не мешал преодолевать житейские трудности. Да! Книга была выбрана неслучайно. Вернее, случайно обнаруженная, была сразу же заказана на ОЗОНЕ, моментально доставлена вместе с очередными научными трудами и Сонькиным развлекаловым.

Автор, честно скажем, времен институтских и театральных, вспоминался с трудом. Скажу больше, первый роман пошел совсем не на ура, хотя "артист обязан переодеваться", а комедиант и подавно:) Но Гаити времен какого-то кровавого режима и горстка цивилизованных людей, замышляющих переворот вместе с местными повстанцами - это совсем не мое. Я старательно дочитала, потому что бросить героев на середине пути и не узнать, чем там дело кончится, не смогла: есть что-то в этом романе безусловно притягивающее.
Видимо, доля здорового черного пофигизма на фоне попыток более-менее нравственного существования, когда концы с концами не сходятся, но очень хочется, чтобы все было хорошо. В результате все более-менее неплохо. Это примиряет с романом и с автором.

О "Путешествии с тетушкой" я смогла составить исключительно свое собственное, видимо, весьма далекое от канонического толкования, мнение, потому что временные отлучки крыши не дают мне никак уловить более-менее объективную и целостную картину миру, на чем так настаивала моя незабвенная научная руководительница Евгения Григорьевна Шатова, за что ей низкий поклон, честное слово.

Про картину мира - это, конечно, разговор особый, но, боюсь, до него я не доберусь никогда, потому что всю дорогу собираю какие-то детали мозаики и пытаюсь то сложить слово "вечность" с переменным успехом, то разбрасываюсь этими деталями с таким воодушевлением, что потом сама не могу их собрать. А помощников все меньше.

Но поскольку я не выступаю с лекциями перед студентами, не несу ответственности за случайных прохожжих, которым мое мнение может быть не только неинтересно, но даже и неприятно, как неправильное, сюда его и вношу, потому что, безусловно, роман этот не остался для меня проходным.

Мысли рваные и непоследовательные, но они есть. Начать хотя бы с того, что мир - бесконечен в своем многообразии. И в какой бы точке данного мира, временной или пространственной, ты ни находился, вокруг всегда огромное множество вариантов проживания именно своего места и времени. Но вместе с этой, в общем-то, простенькой и известной мыслью сразу появляется другая, связанная с мыслью о своем мире как о тюрьме. Или как о дворце. И тут, наверное, надо рассказывать, о чем книга.

Все просто. Генри Пуллен, пенсионер пятидесяти с лишним лет, на похоронах матери впервые встречается со своей старой тетушкой Августой Бертрам, которая в последний раз видела его на крестинах. Она неожиданно явилась на похороны с недвусмысленным заявлением о том , что ей однажды уже довелось побывать на преждевременной кремации. Все. Больше ничего этой тете заявлять не надо - это , безусловно, моя героиня. И понеслась душа в рай.

Чтобы воссоединиться со своим давним любовником, тетушка разворачивает крупномассштабную аферу по добыче денег. Для этого ей нужен сопровождающий - племянник подходит идеально: полный лох и абсолютно законопослушный гражданин, мирно выращивающий георгины и мечтающий водрузить урну с прахом матушки на постамент среди этих замечательных кладбищенских цветов. С ним все понятно тоже:)

Но, по счастливой случайности, молодой чернокожий любовник тетушки Вордсворт, который очень любит делать с ней "прыг-прыг", заменяет прах матушки на марихуану, постамент остается не сооруженным, а племянник с теткой начинают свои путешествия, в которых Генри наконец обретает вполне оформленный вид нормального мужика, не чуждого авантюрной жилки. Да. Тетушка воссоединяется со своим возлюбленным, который по совместительству оказывается военным преступником, только жалко смешного Вордсворда. Он хотел "лучше котлет без мыла", в том смысле, что с простым людом ему было спокойней, и никто не требовал мыть руки перед едой. Но тетушку он очень любил.

В общем, все это надо читать, потому что истории тетушкиной жизни - просто шедевры, особенно рассказ про дядюшку Джо, который, заболев, попросил Августу присмотреть ему дом с достаточным количеством комнат, чтобы он мог жить в каждой из них неделю, а потом, подобно заправскому путешественнику, перебираться в следующую и так путешествовать до конца жизни, потому что передвигаться самостоятельно он уже не мог. Закончил он свою жизнь при попытке добраться до последней комнаты, которая, по злой иронии автора, была переделана в жилую из уборной. Эта дикая смесь романтики, любви и страсти с марихуаной, борделем и нужником оказалась настолько пропорциональной и гармоничной, что я читала с огромным удовольствием. Не торопясь, не глотая страницы, а увлекаясь и наслаждаясь.

И меня даже посещали мысли. Не глобальные, конечно, но просто мысли, думки, которым я искренне радовалась, потому что таковые меня в последнее время подзабыли основательно:)

Однажды Генри из-за своей нерешительности, а больше из-за нежелания обременять себя семейными узами, не сделал предложения мисс Кин, которая укатила куда-то в Австралию и оттуда присылала замечательно нудные письма, в последнем из которых Генри угадал тонкий намек на толстое страдание и желание вернуться и встать под венец именно с Генри.

Ошибался ли я, прочтя в последней фразе мольбу, отчаянный призыв, хоть и в спокойных выражениях, - призыв прислать телеграмму следующего содержания: "Возвращайтесь в Саутвуд и выходите за меня"? Кто знает, а вдруг, мучимый одиночеством, я бы и послал такую телеграмму, если бы не пришло письмо, которое сразу же изгнало у меня из головы всякую мысль о бедной мисс Кин.
Письмо было от моей тетушки...

О! Я, как девчонка, радуюсь за Генри, который не променял свою сумасшедшую тетку на какую-то селедку с мозгом гриба, хотя, конечно, радость общения с этой замечательной женщиной сопряжена с горой опасностей и непредвиденностей.

Теперь уже поздно, сказал я мисс Кин, подающей мне сигнал бедствия из Коффифонтейна, я уже не там, где вы думаете. Возможно, когда-то мы и могли устроить нашу совместную жизнь и довольствоваться нашей тюремной клеткой, но я уже не тот, на кого вы поглядывали с долей нежности, отрываясь от плетения кружев. Я бежал из тюрьмы. Я не похож на тот словесный портрет, какой нарисовало ваше воображение.

И это замечательное вылупление из тюрьмы совершила бывшая проститутка, старуха с рыжими волосами, бросившая молодого любовника ради старого и не собирающаяся сдаваться. Генри стал мужчиной. И подчинил свою жизнь новому делу, правда, он собирается составить выгодную партию с какой-то малолеткой, но семейный бизнес того требует. Из своей серой тюрьмы с урнами и постаментами, гробиками и саркофагиками он попадает ... а вот ужас, попадает он в пустой заброшенный дом, никаких надежд на возрождение которого у меня не было. Тетушка презентовала ему свою кровать, а сама осталась спать на матрасе, ожидая престарелого любовника, который попал в местную, а это Парагвай, на минуточку, тюрьму, где его пасут и ЦРУ, и аборигенские власти... Но она свято верит, что на днях здесь появится мебель и люстры, в саду они устроят прием, а на вертеле будет жариться целый бык.

Вот и угадайте, кто оказался прав? Конечно, тетушка!

Я не мог и представить себе, что праздник приобретет такой размах: ведь накануне я застал тетушку одну в пустом, необставленном доме...
Большие ворота, отчищенные от ржавчины, были распахнуты; люстры сверкали в зале, даже нежилые комнаты были освещены, а от дерева к дереву тянулись нити с цветными шариками; шарики висели также над танцевальной площадкой - деревянным настилом, положенным на траву. На террасе двое музыкантов настраивали гитару и арфу.
На лужайке дымился и потрескивал бык на гигантском железном вертеле, аромат жарящегося мяса вытеснил благоухание цветущих апельсинов и жасмина.

Конечно, вероятность того, что за дверью одной тюрьмы, из которой ты бежал, окажется дверь следующей, и так до бесконечности, очень велика:) Но роман вселяет оптимизм сокрушительной силы: даже за полчаса до смерти не поздно, а просто-напросто пора и необходимо начать жизнь сначала.

Сейчас они медленно кружились в вальсе и не заметили, как я вошел, - двое стариков, соединенных глубоким, неизлечимым эгоизмом взаимной страсти. Они потушили люстры, и в большой комнате, куда свет проникал лишь с террасы, в простенках между окнами темнели заводи мрака. Они кружились, их лица то исчезали, то возникали снова. На какой-то миг тени придали тетушке обманчиво юный облик, она сделалась той, с отцовского снимка, переполненной счастьем, а в следующую минуту передо мной была старая женщина, которая взирала на мисс Патерсон с такой беспощадной жестокостью и ревностью.
***
Я услышал стук упавшего на землю апельсина. Он откатился на несколько дюймов в сторону и улегся рядом с дюжиной других.

Мир пахнет апельсинами и счастьем. И когда придет время именоваться Ноябриной, вспомнить надо будет именно об этом.