Глава 10. Ветка и Конопушка

Кров

Так он и сидел каждодневно в ожидании возвращения Проныры, иногда краем глаза следил за скотиной, из которой имелось всего два поросенка, коза и пара кур, да опекал Конопушку. Ветке же присмотр ни к чему. Скорее, наоборот, это она молчаливо приглядывала за обоими парнишками, порой отрываясь от книг.

Конопушкой звали они рыжеволосого эльвина. И, да, конечно же он отличался конопатостью и веснушками, а еще прыщами, как все сопляки, входящие в юношество. Он вымахал ростом почти с Орешка, но возрастом рыжий паскудник куда младше, лет двенадцать или тринадцать. И тоже оборванец, как и все из Крова, кроме Дубины, тот просто не жил с маманей и папаней. А вот насчет Ветки он даже судить не брался – ее прошлое, настоящее и тем более будущее – сплошная тайна.

Часто эльвиненок скрывал остренькие уши и медные патлы под тканевой шапочкой – так он выглядел менее приметным, иначе – настоящий пожар, а для карманника – плохо выделяться в толпе.

Возился он со всякой мелочью. Это его царствие. Так уж вышло, все члены их банды задействованы на разных поприщах.

Конопатый и его поданные шли попрошайничать, воровать всякий сор, редкий раз кошели, в основном какие-нибудь безделицы с прилавков торгашей – съестные и не очень. Иногда улавливали какие-то вести, редкий раз правдивые и полезные. В Кров, конечно, весь босоногий сброд, не входил, только мелкий поганец – король попрошаек.

Ветка же – эльфийка, лет пятнадцати, но это только на вид. Кто ее знает, может она старше, чем любая древняя бабка?! И эльфийка она уж очень странная, не схожа с теми, которых Орешек видал. Может, это и вовсе какой-то другой народ, о котором мало кто слышал?

Черноволосая, тогда как многие из ее рода – настоящие беловласки, а глаза у нее странного желтоватого цвета, почти золотого.

Выглядела девушка слишком благородной. Можно подумать – она какая-то жрица или дочь царей давно забытого или истребленного клана. Знатная до мозга костей, короче говоря. Какая-то тайна окружала ее, но никто в это не лез. Таково правило Крова. Не суй нос в чужие дела. Про это не надо забывать.

На лице – шрамы – будто следы когтей или плети. Такие же следы жестокости и опасности ползли по всему ее телу, а еще татуировки, кто ж разберет, что значат эти символы?

Одно ухо у нее отрезано, не полностью, а так, будто кто-то пытался сделать его похожим на гуммское, другое же намного длиннее, чем приходилось видеть у прочих эльфов. “Человечье” ухо она иногда прячет за волосами, а порой наоборот, выставляет напоказ, скрыв другое, правда, эльфийское запрятать сложнее. А в своих странствиях Ветка всегда покрывает голову капюшоном и скрывает половину лица повязкой.

Эльфийка почти не разговаривала. Первые пару недель Орешек и вовсе думал – она, должно быть, немая. Или еще и глухая. Но потом она все-таки заговорила, причем впопад, а значит – еще и все слышала, даже тупые штуки Бретёра.

И вообще, Ветка отрешенная, не от мира сего. Вечно читала какие-то свитки и книги, держалась особняком. Никого с собой на вылазки никогда не брала, действовала сама по себе.

Как знать, откуда ее откопал Проныра? Когда появились все остальные, она уже вовсю помогала Крову. Орешек стал самым последним из всех. Когда Проныра привел его, их банда уже сформировалась и сработалась в таком составе: Проныра, Ветка, Иголка, Дубина, Горностай, Бретёр и Конопушка.

Иногда Ветка уходила куда-то, а когда возвращалась, приносила не деньги, а какие-то непонятные и диковинные штуковины, вроде того ледяного камня – статуэтки, украшения древнего вида, новые книги и свитки, которые после долго и пристально изучала или и вовсе какие-то мертвецкие останки. Один раз она притащила сморщенный уродливый труп младенца. Тот уже смердел. Орешку велели заморозить его, чтобы остановить тление. “Дитя джархи”, – только и шепнула Ветка.

Скорее всего, она расхищала гробницы и храмы, да искала всякие реликты, вычитывая про это в пыльных книженциях, а Проныра все это сбывал.

Главарь упоминал один раз – Ветка люксор. Но если это действительно так, то Крову бы повезло несказанно. Такой обладатель мог разобраться со многими заботами, а если кого бы и смертельно ранили, она могла тотчас его исцелить. Или убедить их врагов в чем-либо. Да хоть заставить спрыгнуть с самой высокой крепостной стены.

Но никто никогда не видел ее в деле. Часто раны лечил Дубина всяческими настоями и повязками. Хотя один раз Бретёру сильно досталось в очередной драке, он едва стоял на ногах, похоже, его пырнули кинжалом в живот, судя по следам крови на рубахе.

Тогда Ветка проспала с ним всю ночь в амбаре. Подглядев за ними, Орешек обнаружил, что оба лежали нагие. После Бретёр быстро поправился. И вел себя странно, не по-бретёрски, почти так же, как и сама Ветка. Оставался тих, молчалив и даже спокоен, хотя обычно не упускал возможности похвалиться тем – что, как и куда кому засунул. Врал, само собой. Кто бы ему дал? Хотя… Как знать, вдруг задире и правда свезло с какой-нибудь тупой шлюшкой.

Похоже, Ветку вполне можно назвать ведьмой из сказок, владеющей какой-то жуткой волшбой, если бы не знать про существование обладания. Или это какой-то его странный и неизведанный вид?

Но Орешек ее не страшился, наоборот, что-то в ней так и влекло. А когда она находилась рядом, отчего-то чувствовал он себя куда спокойнее, чем всегда. Наверняка из-за ее люксиса, который если и имелся, то точно отличался от обычной силы эльфов в Светоче.

Орешек крепко увяз в мыслях. Но зато так дни пролетают быстрее. Сколько уже времени прошло? Как Иголка и Дубина их оставили, наверное, почти месяц, ну, или чуть меньше. Особо он не считал. А Проныра? Кажется, его нет с ними уже и все три…

Они скоро вернутся. Это хорошо, конечно, но тогда спуска не будет. Глава снова возьмется за какое-нибудь дельце и привлечет их всех. Бездельников, тобишь Орешка и Ветку, которые достаточно долго прохлаждались. Рыжий эльвин трудился за всех троих.

Эльфийка-то поди вычитала там чего полезного. А вот он совсем разленился для работы.

Главное, чтоб эти остолопы – Горностай и Бретёр, не приперлись ранее главаря. Но даже если и так, тогда его черед слинять подальше от них. И хорошо бы только вдвоем с главарем! Эх, мечты!

Недавно от Проныры привалило золотишко, так что можно выдохнуть и еще немного отдохнуть. В конце концов, не всем им так везет! Если судить по тому сколько денег папуля выделил для Крова, а еще и доставку обеспечил при помощи авэ – дело крупное… и опасное, разумеется.

Орешек беспокоился. И ждал. А его тревоги с тоской все росли и росли. Ни каких-либо вестей от Проныры, ни сам он не возвращался. Видимо, пора уже оторвать седалище и двинуться в Высьдом самому? Ветке сказать, мол, пошел на дело. Конопушка и без лошадки обойдется, дома посидит. Этого от него ждет лидер? Так и надо поступить, пожалуй…

– Орешек! Орешек! – Донесся до него неокрепший, сбивающийся на хрипотцу, юношеский голосок. К нему летел Конопушка верхом на единственной оставшейся бурой кобылице, которую брал тот, кому нужно в город Марледд.

Орешек вздрогнул, соскочив с места, да поправил рубаху, прикрывая рукой разбухший причиндал. Видать и не заметил, как перевозбудился от нахлынувших чувств и воспоминаний, связанных с Пронырой.

– Что стряслось, козявка?

– Войско! Толпа! Идут! СЮДА! – выпалил Конопушка, остановив лошадь подле него.

– Обожди. Ничего не понял. Еще раз, с самого начала.

Конопушка выглядел напуганным. Обычно он, как и все детишки его лет, бойкий, ничего не боится, лишь хорохорится. Верно, и сам Орешек вел себя так раньше? Он и не помнил, из него это быстро выбили сперва в приюте, а затем в борделе.

– Эльфы из Марледда. Куча! – уточнил мальчишка. – Эти фанатики, Светоч Веры… или как они там?!

Тут настала пора и Орешку забеспокоиться. Поправлять Конопушку, который не особо понимал, что Вер – это Запад, а не вера, он не стал. Дело дрянь!

В Марледд Орешек не наведывался давно, он и не знал, что там творится. С чего это люксоры куда-то дернулись? Тому должна быть причина, очень важная причина. Войско? Так сказал эльвин. Это значит одно – назревает какое-то побоище. Такого давно не происходило. Если не сказать – ни разу вообще на его веку!

Если это действительно поход Светоча – они завидят их и могут забрать с собой безо всяких согласий и спросу, промоют разум и превратят в послушных рабов. Это они умеют. Его может и не возьмут к люксорам, разве что обяжут воинской повинностью, этого ему, конечно же, не хотелось, но вот мелкого точно приберут к рукам. А еще Ветку. Эти точно поймут, что она из эльфов, еще из весьма необычных.

– Быстро в дом! – велел он. – И сидим тихо!

Но они опоздали. Орешек завидел две пеших фигуры, которые возникли на дороге, ведущей к их небольшим запущенным угодьям. Белые одежды, расшитые золотом, светлые волосы. Одинаковы точно близнецы, а может так и есть. Эльфы… Нет, вряд ли. Те бы не шли пешком. Скорее, эльвины. Да, так и есть, больше на гуммов смахивают, не считая маленьких остреньких ушей. Мелкие прихлебалы. Угроза попасть под действие люксиса миновала. Эти только чесать языком умеют. Стало чуть спокойнее. Нужно лишь аккуратно их выпроводить.

– Озарит вас Свет! – приветствовали их незваные гости.

– И вас, – без торжественной радости вторил Орешек.

Конопушка все еще сидел верхом, он только покивал и что-то там промямлил.

– Чем обязаны вашему визиту простые землеробы? – осведомился юный калидит.

Эльвины из Светоча бросили взоры на пересохшие грядки, где вовсю хозяйничали поросята и коза. Так себе из них землеробы – вот о чем подумалось Орешку. Не слишком правдоподобно все это выглядело. Но слов уже не воротить.

– Дружок, будь столь добр, отгони животину, – велел он, обратившись к Конопушке и думая, что тут-то он преуспел. Настоящего имени его он не знал. А если бы сказал мелкому эльвину какое-нибудь иное имя, вроде Доллан, то рыжий бы точно вякнул нечто “чаво?”, разрушив все их хлипкое прикрытие. – А я пока потолкую с нашими гостями.

– Хорошо, – пискнул тот, спешился, взял лошадь за поводья, подобрал прутик и двинулся к незатейливым оградам, за которыми весело скакало зверье, уничтожая остатки полусгнившего урожая.

– Случилась большая беда, – продолжил один из эльвинов. – Высьдом подвергся атаке нечестивцев!

Сердце застучало быстрее. Орешек часто задышал от волнения. Что? Как такое возможно?!

– Дикарей и даже эскуридов! – добавил второй.

– Не может быть… – только и промолвил Орешек. Про эскуридов он слыхал. А еще знал – эскура запрещена в Эльфинате. Чего не наслушаешься от разного рода путников, которые забрели в “Медового Угодника”, но никогда он не сталкивался с такими обладателями. Эскуриды – даже звучит зловеще!

– Город и академия пали… У вас есть там близкие?

– Что? Да… – пробормотал тот. В глазах потемнело.

– Тогда крепитесь. Но не теряйте веры, молитесь, чтобы Свет защитил их от печальной судьбы.

– И наш долг помочь всем тем, кто пережил этот ужас.

– Мы обходим имения и фермы в поисках сострадания и помощи.

– Конечно, конечно… – как во сне протараторил парнишка. Его поразила не весть о падении академии, хотя и она тоже. Самое ужасное во всем этом… Ведь там Проныра! – Мы можем дать вам корзинку яблок, как видите, дела идут у нас не шибко хорошо.

– Что случилось? – До орешка и служителей Светоча долетел женский голос с обычным Марледдским говором.

Показалась Ветка. На ней надет фартук и нелепый чепец. Такое носили служанки или деревенские бабы. Глаза ее опущены, а руки покорно сложены на подолах закрытого платья, скрывшего все ее отметины. Эльфа точно в ней не узнать.

Она и эльвины словесно озарились Светом. От этой фразы Орешка тошнило, сироты повторяли ее десятки раз в день, а может и сотни, когда он жил в их приюте. Ветку тоже коробило. Голос ее немного дрожал, а может и оттого, что она всегда хранила молчание или нахлынуло прошлое. Парнишка вспомнил то, как их пороли в приюте, а потом исцеляли люксисом, дабы отлупить вновь. Ветке, небось, тоже есть что припомнить.

– Сударыня, Высьдом пал.

– Мы ищем сострадания и помощи.

– Ваш супруг обещал нам корзину яблок. Весь Свет, его святейшество Принцип Паркей Тарбий и мы будем безмерно благодарны за помощь для всех тех, кто потерял дом и близких.

– Это самое малое, что мы можем сделать. Свет с нами! Милый, принеси господам обещанное, – изрекла она. Сейчас воздух трещал по швам от самого большого количества слов, которое он слыхал от Ветки за все время их знакомства.

Снова это треклятое озарение, целый воз благодарности и хвалы.

Ветка удалилась, прихватив с собой встревоженного Конопушку. Оба скрылись в домишке.

Орешек поспешил решить вопрос с яблоками, которые для них вырастил Дубина. Отдав корзину эльвинам, он проводил их глазами, пока они не скрылись из виду.

– Пусть он будет жив. Пусть он будет жив… – молил он вслух, зажав мешочек на груди.

***

– Что будем делать? – Когда Орешек вошел в дом, взволнованный Конопушка расхаживал по комнате. – Они за нами приперлись? – поинтересовался рыжий попрошайка.

Обратился он ни к Ветке, молчаливо сидящей с ним рядом за столом, а к Орешку. Эльвин уж привык, ведь та не отличалась болтливостью, даже когда ее ответы или мнение очень требовались.

– Нет, просили помощи. Вещали, будто случилась беда.

– Какая? – Конопушка уставился на него во все глаза.

– Напали на город и школу. На Высьдом, – ответил Орешек. – И эльвины твердили – все… каюк. Все разрушено.

– Ого! А кто это сделал?

– Скоро сами узнаем, но, похоже, случилось все только что… Еще не успели слухи разлететься.

– Там же Проня! И другие!

– Вот и я про то.

– Они выкарабкались, не бойся! – подбодрил Конопушка, видя, как Орешек совсем осунулся.

– Эскуриды. Я слышала эйтгенов, – сказала Ветка. – Шансов мало.

– Не нагоняй! – Рыжий нахмурился.

– Я поеду туда сам, – решил Орешек, глянув на стол. Ветка состряпала обед – лепешки, похлебку, еще что-то. Порой она это делала.

– Нетушки! Я с тобой! – крикнул эльвин. – А ты, Ветка?

– Вместе. Безопаснее, – молвила та, выдержав значительную паузу.

– Но лошадка у нас одна, а путь дней шесть, долго будем волочиться! – озвучил мысли Орешек. Один он мог бы доскакать туда быстрее.

– Есть повозка! – вставил эльвиненок. – И права Ветка: все это выглядит очень уж опасно! А если там враги всякие? Что ты один сделаешь?

– Тогда и того дольше будем ехать.

– Поедим, потом обмозгуем. – Жестом Ветка указала на стол.

Хоть Орешек и ничего не делал, он успел оголодать. Да, сперва нужно набить желудок. Так легче думается.

– Спасибо за готовку, Ветка! – воскликнул он, принявшись за лепешку.

Его товарищи тоже приступили к трапезе.

– А со скотиной что? Мы их тут оставим? – Мальчишку это заботило в первую очередь. – Жалко бросать, пропадут они…

– С собой возьмем, вот что! Затем продадим или поменяем на лошадей, доплатить, конечно, придется, но деньжата скопились, – рассудил Орешек, смирившись с тем, что никто его одного не пустит. – И будет у нас прикрытие, мол, везем помощь в Высьдом или мы – беженцы. Ничего такого.

Ветка уже закончила с пищей и встала из-за стола.

– Соберу вещи.

– Добро! – Орешек тоже покончил с похлебкой.

Собирались быстро, ведь нужно выдвинуться засветло. Взяли все пригодное и умещающееся в сумках. И все самое ценное, естественно. Покрывала, еду, веревку, запасную одежу, оружие, разумеется.

Ветка прихватила несколько книжек (видать, самые редкие или опасные, которые никак нельзя оставлять), прочие – кинула в огонь. Никто из них не знал – будет ли повод возвращаться сюда.

Когда они собрали пожитки, Орешек бросил взор на все то, что осталось на столе от их последнего под этой крышей обеда.

– Спасибо этому крову, пойдем к другому.

Конопушка уже сидел на козлах, ерзая от нетерпения. Орешек, раздумывая о том, что все они тут засиделись и давно пора бы свалить, запрыгнул в повозку рядом с Веткой и животиной. Эльвиненок взмахнул поводьями. Тронулись.