Если бы господь надоумил меня взять репортеров с собой, не пришлось бы так долго хранить секрет из страха, что люди посчитают меня безумцем или сами сойдут с ума, вовлекшись в это дьявольское дело. Сейчас я рассказываю об этом, чтобы под тяжестью знания не стать маньяком, и жалею, что был так скрытен.