тогда мне и пришло в голову, что нормальное желание ученого продлить человеческую жизнь незаметно выродилось у него в мрачное кровожадное любопытство, в тайную страсть к кладбищенским эффектам. Любовь к науке вылилась в жестокое и извращенное пристрастие ко всему уродливому и противоестественно