Батюшков мог бы взяться за переводы любимых итальянцев – за годы жизни мысли об этом не оставляли его. Подобно Гнедичу и его Гомеру он мог бы стать творцом “русского Тассо” или Аристо. Но для этого надо быть Гнедичем. У Батюшкова другое дыхание и темперамент. Он не способен к многолетнему творческому усилию на едином поприще. Он не ремесленник. Его дар подвижен, а муза ветрена – как и положено лирику. Отрывка, даже одной строфы ему будет достаточно, чтобы воскресить любимого поэта. Точно так же и Пушкин, блестяще переложив фрагмент “Неистового