В Финляндии Батюшков видит то, что видит: война это не только карьера и слава героям, но множество “уединённых крестов”. Да, победа – как бы говорит он. Но как совместить торжество с безымянными, занесёнными снегом могилами, где свой конец нашли тысячи солдат и офицеров, над прахом которых никто и никогда не прольёт слёз, не прочтёт молитвы? Тем более, что под любым из этих крестов мог быть он, Батюшков? “Я желал бы уничтожиться, уменьшиться, сделаться атомом”, – в отчаянии признаётся он Гнедичу. “О боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царём бесконечного пространства…” – мог бы ответить ему принц датский.