Глава 1

Солнце медленно клонилось к закату, бросая позолоту своих мягких лучей на ставок внизу и окна домов на противоположном склоне. На смену жаркому дню пришел приятный летний вечер.

Вася сидел на крыльце вместе с Лёней и, жмурясь от солнца, не спеша потягивал красные «ЛД». Старший брат, куря с ним за компанию, молча глядел перед собой.

– Пошли ужинать, – позвала их вышедшая на крыльцо Света, – и позовите Маричку.

Лёня поднялся с бетонной ступеньки и, оглядев улицу, крикнул:

– Маричка-а-а.

Но девочка – самая младшая из них – не спешила отзываться.

– Где она лазит? – процедил сквозь зубы Лёня.

– Да там же, где и всегда – у тётки Вали опять пропадает, – затушив окурок о ступеньку, сказал Вася.

– У Савченко? – удивлённо посмотрел на него брат.

– Ну да.

– Это чё она себе подружку нашла, что ли?

– Типа того. Сидит у неё по полдня, разговаривают там, не знаю про что. Маричка к ней на чай с конфетами постоянно напрашивается.

– Ха, много изменилось, пока меня здесь не было.

– Да, много, – ответил Вася, и в его интонации чувствовалось какое-то лёгкое сожаление.

Но брат не придал этому значения. Он вышел за калитку, и, пройдя наискосок к дому Савченко, еще раз окликнул младшую сестру. Через несколько секунд, девочка показалась в дверном проёме, занавешенном тюлью.

– Чё там? – спросила она у Лёни.

– Ничё. Ужинать пошли, – кинул ей тот и, повернувшись, пошагал домой.

Вся семья Ивоненко собралась за столом. Посередине стояло огромное блюдо, на котором возвышался печеночный пирог. Два поменьше были наполнены летним салатом из огурцов и помидоров.

– О, у нас сегодня пирог! – радостно воскликнула Маричка, садясь за стол.

Вася едва заметно скривился, но этого его жеста никто не заметил. Все набросились на пирог, и начали растягивать его по тарелкам, так что тот вмиг уменьшился на три четверти. В большой семье, как говорится, клювом не щёлкают.

Вася взял себе небольшой кусок и побольше салата. Он не особо хотел пирог. Последнее время мясное вообще как-то не лезло ему в рот. Парень завидовал своему брату, который вместе с отцом на два месяца уезжал на заработки на юг, где оба они управляли комбайнами. И не только заработанные там относительно большие деньги были тому причиной. Вася отчаянно хотел хоть на некоторое время вырваться куда-нибудь из Богом забытых Половцев, где существовало только несколько видов событий, отличающихся по степени важности. К первой категории относились свадьбы, похороны и выпровожения в армию. Ко второй – пьянки и драки за клубом по выходным, а третья – наименее резонансная, но не менее значимая – представляла собой сельские слухи и сплетни. Где-то процентов семьдесят из них было откровенным бредом и домыслами самих селян, но, тем не менее, без этого компонента жизнь в глухой провинции не представлялась возможной.

Людей, где бы они не жили, всегда тянет ко всякого рода сенсациям. И поэтому, если они происходят крайне редко, а тех, которые распространяет «желтая» пресса и передачи про жизнь звёзд, уже недостаточно, то этим самым людям приходится придумывать свои сенсации. Может, это выходит не всегда и не у всех, но вряд ли кто-то обращает внимание на такую мелочь. Слухи и сплетни в селе – это особый вид информационного оружия, которое иногда способно на довольно внушительные последствия. Иногда они могут возвысить отдельного человека до небес, а иногда – растоптать его репутацию на всю оставшуюся жизнь.

В семье Ивоненко самой большой любительницей посплетничать и узнать таким образом последние новости была Маричка. Она могла целыми днями ходить по селу, играть со сверстниками и заходить в гости к соседям. Со стороны девочка создавала впечатление никому ненужного ребёнка, который слоняется без дела, но это было не так. Маричка постоянно слушала, что, кто и где говорит. Она всегда знала, что творится в Половцах и в соседних сёлах – кто умер, кто женился, кто бьёт жену, кто с кем спит и так далее. Особенно любила Маричка играть с маленькими детьми, если у кого-то такие имелись. Но под видом этих игр скрывалось нездоровое любопытство девочки к чужой частной жизни. Она всё время разнюхивала, кто чем дышит, у кого что есть дома и иногда тайком даже воровала всякие понравившиеся ей мелочи. Пару раз её уличали в этом, и тогда те самые сплетни, которые так любила сама Маричка, оборачивались против неё.

Но большинство, особенно более старых людей, хорошо относились к девочке четырнадцати лет, списывая её тягу к сбору всякого рода слухов обычным детским любопытством. Они искренне не понимали, как эта худенькая щупленькая девочка, с круглыми серыми глазами, продолговатым лицом и смешным вздёрнутым кверху носом могла нести какую-то угрозу.

А тем временем разговоры за столом перетекли к обсуждению последних новостей, главной из которых был дед Борис, который на неделе повесился в своём доме на другом краю села. Маричка, как всегда бывшая в курсе событий, выкладывала то, что успела разнюхать касательно этого вопроса.

– Баба Ганька говорила, что он заболел чем-то, а его сын не захотел давать деньги на лечение. Сказал, что ему и так семью не за что кормить, а еще и этот пень старый… «Подохнешь – значит, так и будет», сказал. Вот он и полез в петлю.

– Ты побольше бабу Ганьку слушай, – буркнул отец семейства, вытирая губы от майонеза, которым были перемазаны коржи торта, – я знаю Борисового сына – Рому и уверен, что такого он не сказал бы. Он мужик нормальный.

– А-ай, нашли кого слушать, – махнула рукой Света, – Маричка всегда, как не дослышит, так добрешет.

– Цыц вам! – заткнула их Зоя, – Правильно делает. Нужно всегда быть в курсе, что вокруг творится.

Никто не решился ей перечить. Света – вторая после Лёни по возрасту дочь Ивоненко – раньше тоже занималась тем же, чем теперь Маричка – собирала сплетни по селу, но вскоре, видимо, просто переросла это занятие, и оно стало для неё неинтересным. На тот момент ей было уже восемнадцать, и она перешла на второй курс Переяслав-Хмельницкого государственного педагогического университета, и хоть Переяслав был небольшим городом, Свете там нравилось гораздо больше, чем в родном селе. Несмотря на то, что жизнь там не так кипела, как в столице, но ритм этого города по сравнению с Половцами был просто сумасшедший. Село с каждым годом становилось всё более пустынным и вымершим. Всё больше пустующих домов, всё меньше людей на улицах, да и среди тех, которые встречались, половина была местными алкоголиками, которые походкой зомби из фильмов ковыляли по направлению к единственному магазину за бутылкой.

Поэтому, как и многие молодые люди, Света старалась уехать из села и поселиться где-то в городе. Вариантов было немного. Первый – довольно сложный и обычно редко используемый сельскими девушками – найти работу и на часть зарплаты снимать квартиру. Второй – широко распространённый – выйти замуж за парня из города. И, недолго думая, Света решила пойти по пути наименьшего сопротивления и попробовать осуществить свою мечту, выбрав именно второй путь. И хоть внешность девушки была довольно неказистой – немногим симпатичнее младшей сестры, только вот длинный нос заметно портил картину – провинциальные парни были не слишком уж переборчивы в таких вопросах. И поэтому претендент на звание жениха нашелся довольно быстро. Единственное, чего не знала девушка, – так это того, как на подобные планы отреагирует её мать.

А мать – Зоя – вне всяких сомнений была главой семейства. Именно она, а никак не её муж Ваня, принимала решения о том, что и когда нужно делать. Мужчина уже давно смирился с ролью второго плана во время принятия решений и поэтому редко возражал жене. Никаких чувств между ними уже давно не было, и супруги жили друг с другом только потому, что имели четверых общих детей, и их нужно было как-то кормить и продвигать дальше по жизни.

Зоя была низкорослой худой сутулой женщиной со слегка смуглой кожей и всегда растрёпанными чёрными волосами. С виду она походила на маму-обезьяну из старого мультика «Осторожно, обезьянки!» Но в отличии от героини мультфильма, она умела наводить порядок и дисциплину в семье. Потому как только при таких условиях, они могли столько лет жить, храня от других одну страшную тайну.