К тринадцати годам я получала на несколько сотен долларов в день больше, чем мать, а к шестнадцати бросила ее вместе с пятнами и телевизором – ну и школой, ясное дело, – и отправилась в самостоятельное плавание. Каждое утро я выходила на улицы и попрошайничала по шесть часов.