Цитаты из книг автора «Ги Шоссинан-Ногаре»

Королева – это не просто женщина. Подобно своему супругу, хотя и в меньшей степени, она окружена ореолом божественности, который с момента коронации возвышал короля над простыми смертными. И если на королеву падала тень сомнения, это было как смертельный яд, разливавшийся по всему организму монархии.

Бросить упрек в адрес королевы означало унизить короля, скомпрометировать его достоинство, поставить под сомнение его способность управлять страной и легитимность его наследника.

Репутация королевы хрупка, ибо она только женщина, но крайне существенна для престижа династии, потому что она – мать дофина. Тень на имени королевы означает колебание трона и короля, которого в подобном случае признают слабым и излишне снисходительным, а также – угрозу для наследника престола, ибо она ставит под сомнение законность наследования.

Морализация двора, откуда был изгнан адюльтер, привела к неожиданным результатам: на легитимную королевскую супругу пали те самые ненависть и презрение, которые в счастливые времена бигамии полагались фавориткам.

В случае Жанны Дюбарри этого определения стало не хватать и сплетники с удовольствием останавливались на технических аспектах ее обучения этому ремеслу, которое, по их мнению, проходило в лучших домах, например у Гурдана или Бризона – владельцев самых роскошных светских борделей. Она освоила все тонкости данного искусства и позы Аретино исполняла как специалист.

У нее был характер содержанки, все ее помыслы вились вокруг драгоценностей, украшений и гардероба. Она истощала казну на свои наряды, меблировку и дорогие сервизы. По ее заказу архитектор Леду возвел прелестный дом Лувесьен, там она хранила свои сокровища. Безрассудством и транжирством она превосходила всех фавориток прошлого. Похоже, расшвыривать деньги было ее главной задачей. Ей принадлежало сто пятьдесят тысяч ливров ренты, и с 1769 по 1774 год она получила шесть с половиной миллионов от банкира двора.

Никто не оспаривал нового назначения, кроме Шуазеля. И эта его ошибка обернулась триумфом для его врагов. Прибегнув к библейскому сюжету, они сравнили мадам Дюбарри с Эсфирью, а Шуазеля с Аманом, и победа первой над вторым ни у кого не вызывала сомнений.

министерства увеличился с двух до шести миллионов: на эти деньги, в частности, была выстроена Королевская военная школа, идея проекта которой принадлежала Пари Дюверне. Маркиза не жалела усилий, чтобы реализовать этот замысел. Она пригласила архитектора Габриеля и оплачивала работу из своих собственных средств, когда государственного финансирования оказалось недостаточно. Архитектура вступила в эру процветания. Габриель возвел Малый Трианон, а Суффло спроектировал церковь Святой Женевьевы. Про художников и скульпторов также не забывали. Чтобы заставить их помериться силами, организовывались конкурсы, в Салоне Лувра они проводились ежегодно, а в Люксембургском дворце была устроена специальная экспозиция, чтобы публика могла любоваться картинами из коллекции короля. Маркиза уговорила Людовика XV принять титул покровителя Академии живописи. Благодаря мадам де Помпадур культура и искусство стали важным направлением государственных интересов, и даже сам король расстался со своим безразличием и содействовал их славе. Каковы бы ни были заслуги маркизы де Помпадур в области политики, но эта просвещенная женщина и меценатка самым естественным и самым благородным образом прославила Век Просвещения, оставшись его представителем, самым изысканным и самым знаменитым.

Совсем по-иному дело обстояло с изящными искусствами. В каком-то смысле они находились в ведении ее личного министерства и ее должности. Традиция меценатства королей, чем славился Людовик XIV, практически вышла из употребления почти за полвека до того, как мадам де Помпадур вновь подняла ее на должную высоту. Эта просвещенная ценительница прекрасного интересовалась всеми областями искусств и поощряла творчество архитекторов, живописцев и садоводов. Купленные ею загородные дома, особняк в Версале, Елисейский дворец стоили от шести до семи миллионов, но впоследствии вернулись королю. Над постройкой самого роскошного из ее дворцов, Бельвю, архитектора Лассюранса, трудились восемьсот мастеровых и ремесленников, скульпторов и живописцев: Вербеш и Буше, Брюнетти и КарлВанлоо, Фальконе и Адам, Тассар, Пигаль и Бушардон, Натье и Кантен де Ла Тур. Но маркиза выступала не только в качестве меценатствующего богатого частного лица. Большее значение имела предпринятая ею реорганизация дирекции королевских строений. Этот департамент давно, начиная со времен Кольбера, утратил свой первоначальный лоск. С помощью своего дяди Ленормана де Турнема и своего брата маркиза де Мариньи она сумела превратить это заведение в активно и плодотворно действующее министерство, которым заинтересовался король. Ее стараниями бюджет этого

И всю жизнь маркиза при всех обстоятельствах оставалась верна одной идее, последовательно отстаивая королевский абсолютизм против нападок парламента.