завтра рано вставать, – но не могут уснуть и снова разговаривают. Это и есть любовь. Ауслендер помнил, как разговаривали его мать и отец; иногда время было за полночь, а они всё говорили, Ванечка вставал пописать, шёл мимо родительской спальни и слышал приглушённое бухтение отца и воркование мамочки.
А Виктория несколько месяцев назад перестала разговаривать в постели. Теперь она просто ложилась спать и засыпала. Ни слова. Это и было финалом. После – ничего уже не вернуть, не исправить. Может, и не надо. Может, мир готовил Ауслендера к тому, что скоро ничего не будет, совсем ничего. Если настало время уходить, то ведь уходить налегке безбольнее.