Этот отпечаток страдания на юном лице Лидии появился всего несколько недель тому назад, да так и остался – именно его выражение ему так хотелось зарисовать пером, – и он почувствовал, что в эти несколько недель и сам он изменился и стал намного старше, не умнее, а все-таки опытнее, не счастливее, а все-таки немного более зрелым и богатым в душе. Он уже был не мальчик.