Ведь я говорю перед судьями. Моя речь обращается к ним. Мой взгляд должен сопровождать мои слова. Каким же образом я мог бы следить глазами за бездушными записками?
Они могут только развлекать и стеснять меня. Заниматься бумагой – значило бы ослаблять силу суждения, развертывающуюся в голове и выражаемую устами; это значило бы осуждать себя на внезапный и притом двойной труд – размышления и труд памяти; это значило бы связывать в мозгу цепь идей, зародившихся в данную минуту, с нитями прежних мыслей.